К Эмерелль подошел тролльский воин. Лунный свет сверкал на его лысине. Эльфийка и серокожий обменялись парой слов. Затем воин подал своим знак отступать.
Слезы ярости бежали по щекам Аслы. Кальф положил руку ей на плечо.
— Все закончилось.
— Ничего не закончилось! Какой властью обладает Эмерелль в качестве пленницы? Как она удержит троллей от того, чтобы завтра атаковать нас снова? Эти бестии сожрут нас. Они придут опять. Эмерелль не должна была уходить!
— Но, может быть…
Асла вырвалась из его объятий.
— Нет, может быть — недостаточно. Там, наверху, мой последний живой ребенок. Я заберу Кадлин и всех, кто захочет пойти со мной. Воспользуемся этим временем и бежим в горы.
— Я не пойду с тобой. Мое место — у последней баррикады. Если тролли нападут, я задержу их на столько, на сколько смогу. А если они отступят, то приду в горы и заберу тебя.
— Я… — Асла закусила губу. — Я буду ждать.
— Лут защитит нас, — уверенно произнес Кальф.
Он верил в Ткача Судеб. Этот бог всегда был к нему благосклонен.
Асла опустила взгляд.
— Может быть, — тихо сказала она.
А затем пошла наверх, в деревню.
Без чести
Кровь, яростно лая, бегала вдоль кромки берега. Тролль был слишком велик, чтобы выпрямиться в узкой пещерке. Ему пришлось встать на четвереньки, чтобы выбраться из воды. При этом он размахивал булавой, усыпанной каменной крошкой. Великан пытался ползком добраться до них, и это выглядело гротескно. Гротескно и пугающе.
Ульрик и Хальгарда отползли к самой нише-гробнице. На душе у мальчика было тяжко. От шума пришла в себя Йильвина. Нащупала рукой меч, который он ей принес. Нельзя же оставлять его троллю!
Удар дубины едва не угодил в Кровь. Крупная собака попыталась ухватить страшилище за горло, но негодяй повернулся на бок. Клыки Крови вонзились ему в плечо. Это было ошибкой! Гигант, хрюкнув, потянулся за собакой. Опершись на одну руку, другой рукой он схватил Кровь и швырнул ее о стену пещеры.
Ульрик услышал хруст. Лай превратился в высокий жалобный вой. Кровь встряхнулась, попыталась снова подняться на ноги, но задние лапы подломились.
Йильвина ринулась вперед совершенно неожиданно. Эльфийка провела удар двумя руками в конечность, на которую опирался тролль. Она попала чуть выше запястья. Серебряная сталь пронзила плоть и кости. Людоед взревел. В бессильной ярости он поднял обрубок руки. Темная кровь пульсирующим потоком потекла из раны. Она брызнула в лицо эльфийке.
Ослепленная, та попыталась отползти от врага, но тролль схватил ее за ногу. Он в ярости ударил изувеченной рукой ее по груди, там, где из тела Йильвины торчала кость. Эльфийка выгнулась дугой. Меч выпал у нее из рук.
Тролль снова ударил по ране. При этом он издавал странные хрюкающие звуки. Йильвина больше не шевелилась. А чудовище продолжало лупить ее.
Хальгарда с плачем вцепилась в Ульрика. Мальчик нащупал в нише меч. Убийство не может быть честным. Никто не следует рыцарским правилам, которым учил его отец.
Наконец тролль оставил Йильвину. Вытянул из огня тлеющую ветку и прижал ее к обрубку руки. При этом он выл и чесался. Пещеру наполнил запах паленого жирного мяса.
Ульрик встал. Чудовище было слишком занято своей раной, чтобы обращать на него внимание.
— Тролль! — громко произнес Ульрик.
От боли урод катался по полу. Наконец он повернулся к ребенку.
— Умри!
Ульрик вонзил ему в горло клинок мертвеца. Затем отскочил назад. В шее тролля зияла глубокая рана. Серокожий недоверчиво смотрел на Ульрика. Он обхватил горло оставшейся рукой, издал булькающий звук, попытался выпрямиться и ударился головой о свод пещеры. Изувеченная рука потянулась к лежавшей у костра дубинке. Культя беспомощно ткнулась в оружие.
Тролль снова взглянул на Ульрика. Он не отваживался отнять руку от шеи. Между пальцами била кровь.
Мальчик выдержал его взгляд. Он должен был убить монстра, повторял он себе, хоть это и был бесчестный поступок. Эта бестия была людоедом! Его нужно было убить, и не важно, как именно.
Хальгарда негромко всхлипнула.
Ульрик взял ее за руку.
— Все снова будет хорошо. Все будет хорошо.
Он наблюдал, как подыхает тролль, и сам чувствовал себя мертвым. Он не ощущал ничего. Ни триумфа, ни ярости, ни даже страха.
Великан грохнулся вперед. Ульрик ждал. Он держал девочку за руку и смотрел на тролля. И только когда костер прогорел до темных углей, он отважился подойти к серокожему. Кровь, хромая, подошла к мальчику. Обнюхала тролля. Ульрик осторожно пнул великана носком. Тот не шевелился.
Мальчик облегченно вздохнул. Затем собрал оставшиеся ветки и, разворошив угли, снова разжег костер. Когда пляшущее пламя разогнало темноту в самые дальние уголки пещеры, он встал на колени рядом с Йильвиной. Эльфийка еле дышала. Мальчик не знал, как можно помочь воительнице. Порез он смог бы перевязать. Но это…
Наконец с помощью Хальгарды он подтащил эльфийку поближе к огню. Тролля они оба сдвинуть с места не смогли. Он был тяжел, как обломок скалы. После нескольких тщетных попыток они уселись как можно дальше от тролля.
Кровь улеглась у ног Ульрика. Она облизывала рану на задней лапе и негромко поскуливала.
— Я проголодалась, — сказала Хальгарда.
А мальчику все еще чудился запах горелой плоти тролля. Он не мог есть. В кожаной охотничьей сумке эльфийки он отыскал лишь кусок затвердевшего сыра. Протянул его девочке.
— А что будешь есть ты? — поинтересовалась Хальгарда.
— Я не голоден.
Хальгарда положила сыр перед собой.
— Мы поедим, когда ты проголодаешься.
Ее слепые глаза смотрели прямо на него. Она выглядела жутко: с седыми волосами и морщинистой кожей.
Долгое время они молча вслушивались в потрескивание пламени.
— Эта пещера — могила, не так ли? — наконец произнесла девочка. — Король Озаберг, мертвый тролль, Йильвина умирает…
— Но мы еще живы, — пылко возразил Ульрик.
— Сколько осталось дров?
— Достаточно, чтобы продержаться еще несколько часов.
Мальчик подумал о темноте, которая настанет потом. От этой мысли стало неспокойно на душе. Он не боится темноты! Просто ее не любит…
— Если мы останемся здесь, то погибнем от голода. Если пойдем через воду, нас убьет зимний холод, — спокойно заявила Хальгарда.
— Мы пошлем Кровь. Она приведет подмогу. — Ульрик запустил пятерню в густую шерсть собаки. — Правда, Кровь? Ты немного отдохнешь, а потом пойдешь искать маму или Кальфа.
О чести и набитых животах