Читать интересную книгу Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654 - Митрополит Макарий

Прилагая свои усилия к тому, чтобы церковно-богослужебные книги издавались для православных без погрешностей и в возможно исправленном виде, Петр Могила пожелал дать православным и такую книгу, из которой они могли бы узнать подробно, как учит их Церковь об истинах веры и нравственности и чем отличается ее учение от учения других христианских Церквей и обществ. Доселе православные на Востоке и в России пользовались для этого древними исповеданиями и изложениями веры, направленными против древних ересей, а вместе и теми вероизложениями, которые написаны были по отпадении Римской Церкви от православной кафолической и направлены против латинских заблуждений. Но с XVI в., когда на Западе появилась Реформация, вскоре разделившаяся на секты, когда последователи ее, или протестанты, начали жаркие споры и с латинянами, и между собою, и с православными, проникая в разные страны мира, когда возникли новые догматические вопросы и заблуждения и как протестанты, так и латиняне признали нужным составить подробные изложения своего учения с его отличительными чертами, т. е. Катехизисы, прежние изложения веры православных оказывались уже недостаточными: в них нельзя было находить прямых ответов на новые вопросы и против новых заблуждений. И неудивительно, если, как мы видели в своем месте, Стефан Зизаний и другие западнорусские писатели по некоторым вопросам, не имея положительного руководства своей Церкви, ошибались и разногласили между собою, а латиняне и униаты укоряли православных, что они не в состоянии дать отчета в своих верованиях и уклоняются в разные протестантские заблуждения и ереси. Все это заставляло православных чувствовать нужду в таком же подробном изложении своей веры, какое имели уже у себя их противники – латиняне и протестанты. Смотрицкий вызвался было удовлетворить этой нужде, но вместо православного составил Катехизис латинский, рассчитывая через него увлекать неопытных из православия в унию, которою сам увлекся, а кроме того, старался распространить молву, что на Востоке, куда он путешествовал, православие совсем искажено, что сам патриарх Цареградский Кирилл Лукарис впал в ересь кальвинскую, позволяет проповедовать ее в своих церквах и даже написал совершенно кальвинский Катехизис. К сожалению, в 1629 г., как бы в подтверждение слов Смотрицкого, издано было в Женеве врагами Кирилла Лукариса под его именем «Восточное исповедание православной веры» на латинском языке, содержащее в себе 18 глав и, кроме того, четыре вопроса с четырьмя на них ответами, действительно не православное, а кальвинское. Православные смутились. Предстоятели Западнорусской Церкви отправляли в следующем году своих послов к Иерусалимскому патриарху Феофану, находившемуся тогда в Яссах, спросить его, точно ли изданное под именем Лукариса «Исповедание» принадлежит ему, и хотя Феофан успокоил их своим отрицательным ответом, назвав «Исповедание» то подложным, но успокоил ненадолго. В начале 1632 г. оно явилось под именем Кирилла Лукариса в самом Константинополе, а в 1633 г. вторично издано в Женеве и уже на греческом языке. Православные не переставали смущаться и волноваться, слыша от врагов постоянные укоры в кальвинизме. Новый Цареградский патриарх Кирилл Веррийский, преемник и враг Лукариса, хотя осудил соборне (в 1638 г.) изданное под именем Лукариса «Исповедание веры», но осудил вместе и самого Лукариса как еретика, что еще более смутило и огорчило православных. Наконец, преемник Кирилла Веррийского патриарх Парфений в мае 1640 г. вновь рассмотрел на Соборе то же самое «Исповедание», и отцы Собора нашли, что все 18 глав «Исповедания», кроме седьмой, равно и приложенные к ним четыре вопроса с ответами, исполнены кальвинского еретичества, указали кратко ересь в каждой главе и определением своим отвергли все эти главы и вопросы с ответами как не православные, а кальвинские, объявили составителя их, не называя его по имени, чуждым православной веры и обольстителем, а всех, кто стал бы держаться учения, изложенного в этих главах, и называть его православным, отлучили от Церкви. Все это изложено в соборной грамоте, под которою подписались не только патриарх с присутствовавшими на Соборе греческими иерархами и другими лицами, но и митрополит Молдо-Влахийский Варлаам с своими епископами и митрополит Киевский Петр Могила с своими и которая в декабре 1641 г. на греческом языке издана была молдавским господарем в Яссах и вскоре за тем переведена по приказанию Петра Могилы на польский язык и издана в Киеве и на двух языках, греческом и латинском, напечатана в Париже. Но недостаточно было только осудить пред лицом всего христианского мира и отвергнуть ложное «Исповедание веры», выдававшееся за исповедание Восточной православной Церкви, а необходимо было еще дать православным и указать самим иноверцам истинное ее исповедание, подробно изложенное, из которого как те, так и другие могли бы с точностию знать, чему же и как она учит. Такое-то православное исповедание веры святой кафолической Восточной Церкви и решился начертать Киевский архипастырь Петр Могила. Когда он приступил к этому делу и сколько времени продолжалось оно, неизвестно, но только к 1640 г. Катехизис был уже готов и Петр Могила счел необходимым подвергнуть его рассмотрению Собора.

Соборы епархиальные были обыкновенны в Киевской митрополии. Каждый епископ однажды в год созывал духовенство своей епархии для рассуждений об ее нуждах. Мы видели такие Соборы в епархиях Могилевской, Луцкой и Львовской. Созывал у себя в Киеве епархиальные Соборы и Петр Могила. Но теперь он пожелал созвать в Киеве Собор из представителей всей своей митрополии. В своей пригласительной грамоте (от 24 июня 1640 г.), которую разослал Могила ко всему духовенству и братствам, он довольно подробно объяснил, почему и для чего созывался этот Собор. «Немало прошло времени, – писал архипастырь, – как вся православная Церковь Русская, будучи подвержена сильному гонению от отступников, поставлена в невозможность отдалить от себя хищных волков, чтобы православные и послушные сыны Восточной Церкви не имели никакого с ними обращения по делам веры. Оттого многие православные, одни по неведению, другие от частого присутствия при их поучениях и богослужении, чрезвычайно исказили себя, так что трудно распознать, подлинно ли они православные или только по имени, а иные, не только светские, но и духовные, совсем отставши от православия (о, сжалься над сим, Боже!), пристали к разным богомерзким сектам. Оттого сан духовный и монашеский пришел в нестроение и настоятели, предавшись нерадению, не только не заботятся нимало о порядке, но и во всем далеко отдалились от древних отцов. Таким же образом и в братствах, отвергши ревность своих предков и поправши нравы, каждый хочет своего и делает по-своему. Словом, вся наша Церковь Русская – не в догматах веры (которые содержатся нерушимо), но в обычаях, относящихся к молитве и благочестивой жизни, – весьма повреждена. Взирая на это смущенным оком и с скорбным сердцем, мы всегда заботились, как бы то могло быть исправлено и доведено до обычаев древних предков наших, при которых благочестие воссияло. Особенно же со времени архиерейства нашего, чрез которое всемогущий Бог поставил нас первенствующим пастырем в Церкви Русской, нет для нас ничего милее, как видеть в наших духовных овцах при вере православной и пламенное усердие к молитве, и жизнь христианскую. А этого, по нашему разумению, не иначе достигнуть можно как только чрез Собор, на который прибывши, как наши сослужители архиереи, так и другие честные духовные отцы, достаточно просвещенные в догматах веры и испытанные в благочестивой жизни, усердно, с призванием Духа Святого, совещались бы и приложили труд и старание о том, чтобы вся Церковь наша Русская во всем вышесказанном могла быть достойно исправлена и доведена до своего древнего благолепия. Об этом многократно и сам я, и многие из светских и духовных с нами имели рассуждение и искренно желали, чтобы мы, когда-нибудь взаимно снесшись между собою, посовещались и изыскали удобнейший способ к сохранению благочестия и исправлению поврежденных обычаев, к просвещению духовному и ко всякому церковному благоустройству. Но душевный враг, завистник добра, во все время полагал тому препятствия, о чем хорошо известно всем вашим милостям. Теперь же, когда наступило великое гонение, по желанию многих, как духовных, так и светских, лиц, а более побуждаясь нашею совестию, которая такого беспорядка долее терпеть нам не позволяет, также и для потребности весьма важной мы, следуя давнему обычаю Церкви Российской, назначили Собор в богоспасаемом городе Киеве, при нашей кафедральной церкви св. Софии, на день Рождества Пресв. Богородицы в нынешнем 1640 г. На этот Собор мы зовем именем Господним и просим как вашу честь духовных, преимущество имеющих и к совещанию духовному способных, так и их милостей светских братий, ревнующих о благочестии и сведущих в правилах церковных. А непослушным напоминаем: пусть бы они, вняв нашему пастырскому голосу и в назначенное место своевременно прибывши, порадели прежде всего о том, чтобы согласие веры православной все одинаково разумели и сохраняли; потом, чтобы сан духовный оставался в своем порядке, а братства светские, пребывая неколебимо при своих правах и вольностях и во святом благочестии и ведая одни о нуждах и преследовании других, служили взаимно друг другу советом и помощию.