В перевязочной вытрезвителя лежал на столе мужчина, руки и ноги привязаны, на вид ему лет пятьдесят. Он бормотал что-то бессвязное и старался дергать руками и ногами. Штаны и трусы с него сняты, и мне представилась поразительная картина: синий от отека и раздутый до размера груши половой член его был перетянут у основания чем-то, что скрывалось под наплывом отекших тканей. Дежурный врач Виктор Сморчков молча оттянул край тканей, и под ними блеснуло золото толстого кольца.
— Как это произошло?
— От него разве добьешься? Я не знаю, что мне делать, и просил позвать вас.
Не могло быть и речи, что кольцо удастся снять. Веселый милиционер предложил:
— Отрезать ему член — и все. Кольцо не пропадет, а член ему, пьянице, без надобности.
Надо было что-то срочно предпринять, потому что могла возникнуть гангрена члена.
Раскусить кольцо так, чтобы не повредить кожу — невозможно. Тут мне пригодился опыт многих хирургических импровизаций. Очень осторожно, с большими мучениями мы со Сморчковым продели узкую лопаточку хирургического инструмента элеватора под кольцо и в узкий зазор вдели хирургическую проволочную пилу Джигли. Осторожно и медленно стали распиливать. Мягкое золото пилилось неплохо, но процедура потребовала час времени. Потом специальными зажимами разжали распиленное кольцо. На это тоже ушел час. Как только сняли разогнутое кольцо, отек члена стал быстро спадать, и не успели мы опомниться, как вверх брызнула струя мочи из переполненного пузыря. Этот живой фонтан извергался с такой силой, что нам пришлось отскочить в стороны. Сморчков сумел ухватиться за раздутый член и направил струю в безопасном направлении. Больной перестал дергаться и заснул.
Уникальную операцию мы записали, как «удаление золотого обручального кольца с полового члена». Милиционер тем временем старался примерить кольцо к пальцам пьяницы, оно было намного больше.
— Краденое, — решил он.
Что оно не принадлежало пьянице, это ясно: зачем бы владельцу надевать его на столь неподходящее место? Но зачем вообще он надел его туда? Милиционер составил протокол с объяснением, почему пришлось распилить кольцо: «по невозможности снять кольцо с раздутого полового члена хирурги распилили и разогнули его», и спрятал кольцо в сейф:
— Это для порядка, чтобы владелец не удивлялся, зачем кольцо испортили.
К следующему утру пьяница протрезвел, мочился свободно, гангрены члена не было.
На вопросы — чье кольцо, почему он надел его на половой член, он отвечать не хотел, говорил, что не помнит. Милиционер считал, что отпускать его до выяснения всех обстоятельств нельзя. Вскоре пришла его жена — здоровенная баба-дворник, вдвое массивнее своего щуплого мужа. Мы рассказали ей, что произошло, и поспешили уверить, что у мужа с членом все будет в порядке.
— А мое кольцо? — воскликнула эта кариатида.
— Так это ваше кольцо?
— А то чье же? Он его украл, пьяница окаянный. Вы уж извините, конечно, он все из дому тащит, на водку на эту проклятую.
— Как же получилось, что кольцо оказалось на… в таком неподходящем месте?
— Я дома пол мыла, а кольцо я всегда снимаю, когда тряпкой орудую. Положила его на стол. А пьяница этот окаянный его украл. Вы уж извините, но я его знаю и всегда перед уходом обыскиваю, потому что все ведь уносит. Я и вчера обыскивала, но кольцо не прощупала.
Я только что вернулся из Восточной Германии, куда меня пригласили сделать первую в Европе операцию по замене локтевого сустава на искусственный — по моему методу. Мой отец Юлий Иосифович Зак, выходец из бедной мещанской еврейской семьи, вырос в известного хирурга, поднялся до замдиректора Института хирургии и декана хирургического факультета. Во время Великой Отечественной войны был главным хирургом танковой армии. Фото 1970-х годов Моя мама Августа Владимировна Голяховская происходила из старинного дворянского рода терских казаков. Воспитанница Института благородных девиц, она в 1913 году преподносила цветы императору Николаю II на праздновании 300-летия Дома Романовых. Фото 1938 года Друзья — студенты 3-го курса в 1950 году. Слева направо: в первом ряду — Автандил Чоговадзе, Владимир Голяховский; во втором ряду — Вахтанг Немсадзе, Борис Катковский, Николай Рыбаков Летний лагерный призыв 1952 года. Рядовые пехотного полка Владимир Голяховский (слева) и Вахтанг Немсадзе На шестом курсе института в Филатовской больнице. Я делаю свою первую операцию — аппендектомию. Мною руководит ассистент Михаил Громов. Через 18 лет мы с ним оба заведовали кафедрами хирургии в московских институтах. 1953 год Я — младший врач полка, лейтенант медицинской службы, на призыве в г. Сартавала (Карелия). 1954–1955 годы Старший лейтенант Валентин Бондаренко был членом первой группы космонавтов, но еще до полета Гагарина сгорел в прообразе камеры космического корабля на тренировке в 1961 г. Мне пришлось лечить его один день в Боткинской больнице от тотального ожога. (Возможно, его фотография публикуется впервые.) Молодая семья. Мы с Ириной склонились над сыном Владимиром-младшим. 1958 год На похоронах Бориса Пастернака в Переделкино. Справа — давняя домработница Пастернаков, рядом с ней — плачущая Ольга Ивинская, подруга последних лет поэта и прообраз Лары в его романе «Доктор Живаго». 1959 год Наша семья на детском празднике в 1961 году. Наш трехлетний сын с подружкой Катей Я показываю на скелете изобретенный мной искусственный металлический локтевой сустав Я делаю операцию по своему методу в Восточной Германии. Я — в центре, слева директор клиники и мой друг профессор Милош Янечек. 1971 год Мы с сыном. Ему 14 лет Чешский профессор Милош Янечек (слева) был моим большим другом, первым европейцем, от которого я научился очень многому в жизни Встреча на квартире великого прыгуна в высоту Валерия Брумеля. Слева направо: я, профессор Гавриил Илизаров и Брумель.
В 1967 году спортсмен почти потерял ногу, в Москве его лечили неправильно. Я направил его в г. Курган к малоизвестному тогда Илизарову. Тот спас ногу своим методом, и Брумель прыгал опять. 1974 год
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});