Читать интересную книгу История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 169 170 171 172 173 174 175 176 177 ... 286

Октавиан, Антоний и Лепид, заключив соглашение между собой, со­ставили проскрипционные списки. При этом они посчитали нужным издать особый манифест, объясняющий необходимость проскрипций. Этот документ, переданный Аппианом (Гражданские войны, IV, 8— 11), интересен вдвойне потому, что это первая в мировой истории официальная программа массового террора, аргументированно до­казывающая его необходимость и даже его благородные цели. Доку­мент гласил следующее: «Марк Лепид, Марк Антоний и Октавий Цезарь, избранные для устройства и приведения в порядок государ­ства, постановляют следующее: если бы негодные люди, несмотря на оказанное им по их просьбе сострадание, не оказались веролом­ными и не стали врагами, а потом и заговорщиками против своих благодетелей, не убили Гая Цезаря, который, победив их оружием, осыпал всех почетными должностями и подарками, то и мы не вы­нуждены были бы поступить столь сурово с теми, кто оскорбил нас и объявил врагами государства. Ныне же, усматривая из их загово­ров против нас и из судьбы, постигшей Гая Цезаря, что низость их не может быть укрощена гуманностью, мы предпочитаем опередить врагов, чем самим погибнуть. Да не сочтет кто-либо этого акта не­справедливым, жестоким или чрезмерным; пусть он примет во вни­мание, что испытал Гай Цезарь и мы сами. Ведь они умертвили Це­заря, бывшего императором, верховным понтификом, покорившего и сокрушившего наиболее страшные для римлян народы, первого из людей, проникшего за Геркулесовы столпы в недоступное дотоле море и открывшего для римлян неведомую землю, умертвили среди священного места во время заседания сената, на глазах у богов, на­неся ему 23 раны; это те самые люди, которые, будучи захвачены им по праву войны, были пощажены им, а некоторые даже назначены в завещании наследниками его состояния. Остальные же вместо того, чтобы наказать их за такое преступление, поставили запятнанных кровью на должности и отправили управлять провинциями. Пользу­ясь этим, они расхитили государственные деньги, а теперь собирают на эти средства армию против нас, требуют других войск еще от вар­варов, постоянных врагов римского могущества. Из городов, подчи­ненных римскому народу, одни, ввиду оказанного ими неповинове­ния, они предали огню, сравняли с землей или разрушили, другие же города, терроризированные ими, они восстанавливают против отечества и против нас.

Некоторых из них мы уже казнили, остальные, вы скоро это увиди­те, понесут, с помощью божества, кару. Но хотя важнейшие дела в Испании, Галлии и в Италии уже выполнены нами или находятся на пути к разрешению, все-таки еще остается одно дело — поход про­тив находящихся по ту сторону моря убийц Цезаря. Если мы хотим вести эту внешнюю войну для вашего блага, то нам кажется, ни вы, ни мы не будем в безопасности, оставив в тылу прочих врагов, кото­рые нападут во время нашего отсутствия и будут выжидать удобного случая при всех превратностях войны. С другой стороны, лучше не медлить с ними в таком спешном деле, но уничтожить их всех не­медленно, коль скоро они начали против нас войну еще тогда, когда постановили считать нас и наши войска врагами. И они готовы были погубить столько тысяч граждан вместе с нами, невзирая ни на возмездие богов, ни на ненависть людей. Никаких страданий народные массы не испытывают от нас, и мы не станем выделять в качестве врагов всех тех, кто разошелся с нами или зло­умышлял против нас, или кто выдается своим чрезмерным богат­ством, влиянием, и не в таком количестве пострадают они, в каком другой диктатор, бывший до нас, умертвил, он, который также вос­станавливал государство среди гражданской войны и которого вы за его деяния назвали Счастливым[341] ; правда, неизбежно, чтобы у троих врагов было больше, чем у одного. Мы будем карать только самых закоренелых и самых виновных. И это столько же в ваших интере­сах, сколько лично в наших. Неизбежно, что во время нашей борьбы вы все, находясь между враждующими сторонами, будете сильно страдать. Необходимо далее, чтобы и армия, оскорбленная и раздра­женная, объявленная нашими общими противниками вражескою, по­лучила некоторое удовлетворение. И хотя мы могли приказать схва­тить тех, о которых это было решено, мы предпочитаем предворительно опубликовать их список, чем захватить их врасплох. И это опять-таки в ваших интересах; чтобы не было возможности разъя­ренным солдатам неистовствовать по отношению к невиновным, но чтобы солдаты, имея в руках списки проверенных по числу и назван­ных по именам лиц, воздерживались, согласно приказанию, от наси­лия по отношению ко всем остальным.

Итак, в добрый час. Никто не должен давать приют у себя, скрывать, отправлять в другое место или давать себя подкупать деньгами; вся­кого, кто будет изобличен в том, что он спас или оказал помощь, или только знал об этом, мы, не принимая во внимание никаких отгово­рок и просьб о прощении, включаем в проскрипционные списки. Го­ловы убитых пусть приносят к нам за вознаграждение в 25 000 атти­ческих драхм за каждую, если приносящий свободнорожденный, если же раб, то получит свободу, 10 000 аттических драхм и гражданские права своего господина. Те же награды назначаются и доносчикам. Никто из получающих награды не будет вноситься в наши записи, и имя его останется неизвестным» (пер. С. А. Жебелева). Одним из первых в проскрипционных списках стояло имя Цицеро­на. 7 декабря 43 г. великий римский оратор трагически погиб. Плу­тарх (Цицерон, 48) и Аппиан (Гражданские войны, IV, 20) подробно описывают гибель Цицерона и неистовую радость Марка Антония, по настоянию которого имя автора «Филиппик» было внесено в спис­ки проскрибированных. Позднее Веллей Патеркул воспользовался этим трагическим концом Цицерона для панегирика в его адрес и для гневных обвинений по отношению к Марку Антонию. «Преступ­ление Антония, — пишет он, — заставило умолкнуть народный глас: никто не защитил жизнь того, кто на протяжении стольких лет защи­щал в общественной сфере — государство, а в частной — граждан. Но все это напрасно, Марк Антоний, — негодование, вырывающее­ся из глубины души и сердца, вынуждает меня выйти за установлен­ные мною рамки труда, — напрасно, говорю я, и то, что ты назначил плату за божественные уста, и то, что ты отсек голову знаменитей­шего человека, и то, что ты подстрекал к убийству того, кто спас государство и был столь великим консулом. Ты лишь похитил у Ци­церона дни, которые он провел бы в беспокойстве, старческий воз­раст и жизнь при тебе, принцепсе, более печальную, чем смерть при тебе, триумвире. Ведь честь и славу его дел и слов ты не только не отнял, но, напротив, приумножил. Он живет и будет жить вечно в памяти всех веков, пока пребудет нетронутым это мироздание, воз­никшее то ли случайно, то ли по провидению, то ли каким-то иным путем, мироздание, которое он, чуть ли не единственный из всех римлян, объял умом, охватил гением, осветил красноречием. И ста­нет слава Цицерона спутницей своего века, и потомство будет вос­хищаться тем, что он написал против тебя, и возмущаться тем, что ты совершил против него, и скорее исчезнет в мире род человече­ский, чем его имя» (пер. М. Ф. Дашковой).

Антоний и Октавиан

После Тарентского соглашения Антоний продолжал оставаться на Во­стоке. Он возобновил свою связь с Клеопатрой, вызвав ее к себе в Антиохию. Там он официально отпраздновал свой брак, не порывая пока с Октавией. Но когда его римская супруга приехала в Афины, он при­слал письмо, приказывая дожидаться его там. Это фактически означало развод.

В отношениях между Антонием и Клеопатрой не легко определить, где кончаются личные чувства и начинается политический расчет. Египет­ская царица, несомненно, хотела использовать могущественного римско­го полководца для своих целей: для восстановления царства Птолемеев в его прежнем блеске и объеме, а быть может, и для создания более широ­кой эллинистической державы под главенством Египта. Антонию же союз с Клеопатрой был нужен прежде всего для предполагавшегося похода про­тив парфян, а затем и для борьбы с Октавианом.

В 36 г. Антоний начал войну с парфянами. Она имела для него чисто политическое значение, так как военной опасности парфяне в этот момент не представляли. Восточный поход должен был явиться осуществлением планов Цезаря и покрыть Антония славой. Однако поход был неудачен. Антоний пошел через Армению, думая захватить парфян врасплох. Встре­тив сильное сопротивление при осаде одного города, он вынужден был повернуть обратно. Хотя трудное отступление показало блестящие воен­ные способности Антония, все же оно стоило ему огромных потерь. В сле­дующие годы Антоний воевал в Армении и захватил в плен армянского царя, обвиняя его в неудаче парфянского похода. По случаю победы над Арменией Антоний отпраздновал блестящий триумф в Александрии. Он готовился к новому походу в Парфию, но этому помешал окончательный разрыв с Октавианом.

1 ... 169 170 171 172 173 174 175 176 177 ... 286
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв.

Оставить комментарий