он, наконец, вернется в Храм, - заметил Кэйлеб с блаженной улыбкой.
- Это придает всему определенный дополнительный вкус, не так ли? - сказал Мерлин со своей собственной широкой улыбкой.
Официальным объяснением того, как Хааралд узнал, когда вывести свои галеоны в море - и куда их отправить, - было то, что один из шпионов барона Уэйв-Тандера в Таро раскрыл планы храмовой четверки. Предположительно, он купил их у кого-то при дворе, что, как заметил Кэйлеб, должно было заинтересовать Горджу и его ближайших советников, когда слухи об этом неизбежно дойдут до Клинтана и его сообщников. И это очень аккуратно дало объяснение - кроме таинственных видений некоего сейджина Мерлина - тому, как Хааралд мог спланировать свой контрудар.
Они с принцем несколько секунд стояли, улыбаясь друг другу, но затем выражение лица Кэйлеба стало серьезным.
- Все мы... все это... действительно зависит от тебя, Мерлин, - тихо сказал он, и Мерлин мог ясно видеть выражение его лица, несмотря на темноту. - Без тебя ни один из этих кораблей не был бы здесь. И без тебя мы могли бы быть так же удивлены этим нападением, как, мы надеемся, они будут продолжать думать о нас. На случай, если я не сказал этого в стольких словах, спасибо тебе.
- Не благодари меня, - сказал человек, который когда-то был Нимуэ Элбан. - Я сказал твоему отцу в нашей самой первой беседе. Я использую Чарис, Кэйлеб.
- Я знаю это, - просто сказал Кэйлеб. - Я знал это с самого начала. Я бы знал это, даже если бы отец не сказал мне, что ты говорил тем утром. И я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым из-за этого.
Глаза Мерлина сузились. Глаза Кэйлеба не обладали способностью Мерлина улавливать свет, но принц все равно улыбнулся, как будто мог видеть выражение лица Мерлина.
- Рейджис и я пытались рассказать тебе в тот день в цитадели, - сказал он. - Не ты был причиной этого, Мерлин; ты только довел дело до конца немного раньше, чем это произошло бы в любом случае. И, попутно, дал нам, по крайней мере, шанс выжить.
- Может быть, и так, - ответил Мерлин через несколько секунд, - но это не меняет того факта, что многие люди вот-вот будут убиты.
- Без тебя тоже погибло бы много людей, - сказал Кэйлеб. - Разница - и я надеюсь, ты простишь меня за то, что это та разница, которую я одобряю - заключается в том, кто именно будет убит. Я достаточно эгоистичен, чтобы предпочесть, чтобы это были подданные Гектора из Корисанды, а не моего отца.
- И, говоря от имени этих субъектов, если позволите, - вставил Фэлхан из-за их спин, - я одобряю это так же сильно, как и вы, ваше высочество.
- Вот, видишь? - теперь Кэйлеб почти ухмылялся Мерлину.
Вопреки себе, Мерлин обнаружил, что улыбается в ответ. Затем он покачал головой и похлопал Кэйлеба по плечу. Принц снова усмехнулся, на этот раз тише, и они вдвоем снова повернулись к поручням, наблюдая за тем, как галеоны уверенно продвигаются вперед, в темноту.
II
Пролив Джаджмент,
Южный океан
Граф Тирск обнаружил, что задыхается от напряжения, когда втаскивал себя через входной люк на палубу "Кинг Ранилд", и ему потребовалась минута, чтобы отдышаться после того, как он взобрался по доскам на возвышающийся борт огромной галеры. Это был долгий подъем для мужчины за пятьдесят, который уже не выполнял столько физических упражнений, сколько, вероятно, следовало бы, но за утомительные пятидневки этого долгого, ползучего путешествия он совершал его достаточно часто, чтобы привыкнуть к этому времени. И, по крайней мере, на этот раз он испытывал определенную мрачную уверенность в том, что его идиотскому "генерал-адмиралу" придется его выслушать.
Он заметил, что корабль больше не был тем безукоризненно образцовым, который покинул бухту Горэт в середине октября. Теперь он был испачкан солью, его позолота и великолепная краска были потрепаны брызгами и непогодой, а его единственный парус унесло недавним штормом. Его команда хорошо поработала, спасая мачту, но запасной рангоут был короче того, который унесло вместе с парусом, и она выглядела неуклюжей, почти недостроенной.
Не помогло и то, что фальшборт правого борта и трап над весельной палубой были раздавлены на протяжении более двадцати футов там, где на них обрушился один из штормовых валов. На палубах имелись и другие признаки повреждений, включая, по крайней мере, одну крышку люка плиты камбуза. Корабельному плотнику и его помощникам предстояло множество ремонтных работ, и он мог слышать унылое, терпеливое лязганье насосов. Он также мог слышать стоны раненых, доносящиеся через брезентовые воздухозаборники, установленные для вентиляции причальной палубы галеры, и знал, что она также понесла по меньшей мере две дюжины потерь.
Честно говоря, он был удивлен, что это неуклюжее кондитерское изделие вообще уцелело. Ее капитан, должно быть, значительно более компетентен, чем он думал.
- Милорд, - произнес голос, и он повернулся, чтобы обнаружить одного из младших лейтенантов флагмана за своим плечом.
У молодого человека был вид одного из перерожденных, недоразвитых представителей аристократии, которые присоединились к "персоналу" Мэйликея. Но его красная форменная туника была заляпана водой и порвана на одном плече, а обе его руки были сильно забинтованы. Очевидно, он нашел себе какое-то полезное занятие во время шторма, и Тирск улыбнулся ему гораздо теплее, чем мог бы в противном случае.
- Да? - спросил он.
- Милорд, герцог и командиры эскадр собрались в большой каюте. Могу я сопроводить вас на встречу?
- Конечно, лейтенант.
- Тогда, если вы пройдете сюда, милорд.
* * *
Большая каюта "Кинг Ранилд" была обставлена столь же роскошно, как и сама галера, хотя доски, наспех прибитые над одним из разбитых штормом кормовых иллюминаторов, и общие признаки повреждения водой несколько умаляли ее великолепие. Герцог Мэйликей был высоким мужчиной с румяным лицом, светлыми волосами и светлым цветом лица, как у его матери, уроженки Тигелкэмпа. В отличие от поврежденной водой каюты или лейтенанта, который привел сюда Тирска, он был идеально ухожен, без каких-либо внешних признаков шторма, который пережил его флагман. Тщательно подстриженная борода скрывала возможный недостаток слегка выступающего подбородка, но его плечи были широкими, телосложение внушительным, и у него было то, что придворные дамы упорно описывали как высокий лоб.
На самом деле, - подумал Тирск, - у него, вероятно, где-то там даже