Читать интересную книгу Автостопом по Галактике (сборник) - Дуглас Адамс

На пляже я случайно разговорился с одной австралийской парой. Я сказал:

— Привет, меня зовут Дуглас, скажите, вас не раздражает музыка?

— Ничуть, — ответили они. — Наоборот, очень мило, в международном духе и модно.

Сами они жили на овцеводческой ферме в 850 милях к западу от Брисбена, где, по их словам, царит жуткая скука и никакой музыки там нет. Я сказал, что это должно быть очень мило, а мои собеседники в свою очередь сказали, что от этого становится еще более скучно и что немного музыки среди пальм для них как бальзам на душу. Они отказались поддержать мое утверждение, что это скорее похоже на ощущение, будто вам в уши весь день накачивают спам. После этого моего замечания наша беседа быстро сошла на нет.

В конце концов я совершил бегство с Хеймен Айленда и оказался на лодке вместе с группой ныряльщиков-аквалангистов близ рифа, где провел лучшую неделю своей жизни, изучая кораллы, ныряя вместе с рыбами, дельфинами, акулами и даже китом.

Только уехав с Хеймен Айленда, я узнал, что пропустил нечто действительно важное.

На другой стороне острова располагалась бухта, носившая название Бухта Скатов, в которой в изобилии водились гигантские скаты: огромные, грациозные манты, эти подводные ковры-самолеты, одно из самых прекрасных творений природы. Человек, рассказавший мне о них, утверждал, что они — спокойные и добрые создания и обычно позволяют людям кататься под водой у них на спине.

И я упустил такую возможность! За что казнил себя целых десять лет.

Тем временем до меня также дошли и слухи о том, что Хеймен Айленд самым чудесным образом преобразился до неузнаваемости. Его приобрела в собственность австралийская авиалиния «Ансетт», которая потратила несметные миллионы долларов на то, чтобы посрывать с пальм динамики и превратить курорт в нечто такое, что действительно стало международным, превосходным и первоклассным и одновременно ужасно дорогим, но, по общим отзывам, того стоило.

Ага, а вот и зацепка. Напишу-ка я статью о том, как взял с собой на Хеймен Айленд свой «Саб Бап>, нашел понимание у ската и провел сравнительные испытания.

Любой разумный человек с рациональным складом ума скажет, что это совершенно авантюрная затея. Многие действительно так мне и заявили. Тем не менее вот вам тема статьи: сравнительная подводная прогулка-состязание между торпедой с реактивным двигателем, желто-голубым одноместным «Саб Багом» и гигантским скатом.

Получилось ли?

Попробуйте догадаться.

Явная глупость и несомненная нереальность моего замысла дошла до меня на Хеймен Айленде в те минуты, когда мы стояли, разглядывая выгруженный на гудронированную полосу аэропорта огромный сорокакилограммовый контейнер серебристого цвета, в котором находился «Саб Баг».

Я понял, что существует огромная разница между тем, что я рассказывал в Англии относительно предстоящего соревнования подводной торпеды и ската, и тем, что сейчас сообщу австралийцам, — мол-де, прибыл к вам для проведения сравнительного испытания и так далее. Неожиданно я ощутил себя настоящим идиотом-англичанином, которого все без исключения окружающие будут ненавидеть и презирать, в которого станут тыкать пальцем и безжалостно насмехаться.

Моя жена Джейн терпеливо объяснила мне, что я просто еще не отошел от разницы во времени, вызванной долгим перелетом, отчего всегда становлюсь настоящим параноиком, и предложила мне выпить и расслабиться.

Хеймсн Айленд представляет собой классический образец того, чего не следует делать с замечательным субтропическим островом, расположенным на краю одного из чудес природы. Остров застроен жуткого вида сооружениями — отелями и магазинчиками, где продают пиво, футболки и открытки с видами, — не иначе как чтобы мы знали, как остров выглядел до того, как на нем появились эти самые магазинчики с открытками.

Неподалеку от маленького аэропорта нас дожидалась «Солнечная богиня» — белоснежная красавица яхта. Кажется, именно на таком замечательном плавсредстве проводил огромное количество времени Джеймс Бонд. Что вызывает по меньшей мере недоумение, поскольку он был всего лишь государственным служащим. Яхту отправили встречать прибывших на Хеймен Айленд гостей, и это было первым свидетельством того, насколько это место изменилось за последние годы.

Нас элегантно проводили на борт. Один из членов экипажа предложил по бокалу шампанского, тогда как второй стоял у стеклянных дверей, ведущих во внутреннее, кондиционированное помещение. Его обязанности состояли в том, чтобы распахивать двери перед пассажирами, то есть перед нами. По его словам, необходимость в этом возникла потому, что двери, к сожалению, не снабжены фотоэлементом и не открываются автоматически. Пассажиры из Японии часто стоят перед ними по нескольку минут кряду, крайне озадаченные, а случается, даже впадают в панику, — до тех пор, пока кто-нибудь не догадается открыть дверь собственной рукой.

Путешествие заняло около часа. Наша яхта легко и изящно скользила по темной, сверкающей океанской воде в лучах ослепительно яркого солнца. Вдалеке мимо нас проплывали маленькие островки, густо поросшие пышной растительностью. Я наблюдал, как мы оставляем за собой шлейф пены, маленькими глотками потягивал шампанское и думал о хорошо знакомом мне старом мосте в Стерминстер Ньютоне, что в графстве Дорсет. Там до сих пор сохранилась крепко прикрученная табличка чугунного литья, напоминающая всем потенциальным злоумышленникам, вознамерившимся нанести мосту ущерб в какой-либо форме, что за это злодеяние их ожидает высылка в места, весьма отдаленные от берегов туманного Альбиона. То есть в Австралию. Сегодняшний Стерминстер Ньютон — очень милый городок, но больше всего меня умиляет, что мост стоит там и поныне.

Джейн читает всевозможные путеводители гораздо внимательнее, чем я (обычно я читаю их на обратном пути, чтобы выяснить, «до же я пропустил, и это часто вызывает у меня шок), и поэтому обнаружила в книге, которую читала, нечто поистине восхитительное. Известно ли мне, поинтересовалась она, что первоначально Брисбен был построен в качестве исправительной колонии для тех, кто совершил новые преступления уже по прибытии в Австралию?

Я добрых полчаса восторгался сей уникальной информацией. Это было потрясающе! Вот мы, англичане — бледные, серые, промокшие создания, сидели, скорчившись, под нашим серым северным небом, из которого, как из влажного, мерзко пахнущего кухонного полотенца сочилась сырость, и только и делали, что отправляли тех, кого хотели самым суровым образом наказать, в далекие края под ярким солнечным небом, на берег Тасманова моря, к южной оконечности Большого Барьерного Рифа, чтобы °ни там подзанялись серфингом. Неудивительно, что у австралийцев с годами выработалась особая улыбка, предназначаемая исключительно для англичан.

Со стороны открытого моря Хеймен Айленд кажется совершенно пустынным, каким-то огромным зеленым холмом, окаймленным белыми песчаными пляжами, посреди равнины темно-синего моря. Только с очень близкого расстояния можно разглядеть длинный приземистый отель, затаившийся среди пальм. Вряд ли найдется такая точка, откуда можно разглядеть его полностью, потому что он скрыт в самой гуще того, что ужасно похоже на гигантские домашние растения. Отель змеится и петляет посреди всевозможной зелени — колонны, фонтаны, затененные площадки, солярии, приличные магазинчики, торгующие дорогущими сувенирами, при взгляде на ценники которых сердце может остановиться в любую секунду, а также неприлично большие плавательные бассейны.

Место показалось нам сущим раем. Мы тут же влюбились в него. Лет двадцать назад я запрезирал бы любого, кто отдыхал среди подобной роскоши. Но одно из замечательных свойств человеческой зрелости и халявного отпуска состоит в том, что теперь вы можете спокойно заниматься всем тем, на что раньше посматривали с презрительной гримасой. Вы вальяжно восседаете в солярии с солнечными очками на носу, которые стоят годовую студенческую стипендию, делаете изощренные заказы, предусмотренные службой услуг отеля; вас всячески холят и лелеют, прислуга вас просто облизывает и подходит к вам не иначе как на задних лапках.

Кроме того, — и это очень важный составной элемент вашего пребывания на Хеймен Айленде, — официант, который, когда вы благодарите за то, что вам в бокал подливают шампанского, обычно отвечает: «Не стоит беспокойства», — здесь говорит: «Не стоит совершенно никакого беспокойства!» Они совершенно искренне хотят, чтобы вы, именно вы, а не какой-нибудь старый жирный хмырь в соломенной шляпе, развалившийся на солнце, чувствовали бы, что нет ничего лучше в этом лучшем из миров, ради чего вы, собственно, сюда и приехали, и поэтому готовы освободить вас от всех и всяческих забот. В самом деле. Мы даже не будем презирать вас за это. В самом деле. Не стоит совершенно никакого беспокойства.