20 мая прибыл Александр Васильевич Кривошеин. Я не ошибся в нем. Он оставил семью, прочно материально обеспеченную службу, удобную и спокойную жизнь в Париже и не колеблясь прибыл туда, куда его звал долг. Правда, он заявил мне, что не предполагает окончательно оставаться в Крыму, что хочет осмотреться, разобраться в положении и готов помочь мне советом, после чего намерен вернуться к семье. Однако, зная его, я не сомневался, что работа его захватит и что он, войдя в нее, от нее не отойдет.
А.В. Кривошеин прибыл на английском крейсере «Кардиф» вместе с английским адмиралом Хоп, вручившим мне 21 мая новую ноту Великобританского правительства:
«H.M.S. «Cardiff».
3rd June 1920. No. 335.
Sir!
I bеg to inform you that I have received a message from the British High Commissioner at Constantinople directing me to inform you that His Majesty's Government are a good deal disquieted by rumours ofyour intention to take the offensive against the bolchevik forces. I am also directed to inform you that if you attack, His Majesty's Government's plan for negociating with the Soviet Government will inevitably fall through and His Majesty's Government will be unable to concern themselves any further with the fate of your army.
I have the honour to be, Sir, your obedient Servant
G. Hope, Rear-Admiral.
General Wrangel
Commander-in-Chief Armed Forces
of South Russia»[124].
23 мая письмом на имя верховного комиссара Великобританского правительства в Константинополе я ответил на обе последние ноты англичан:
«Имею честь уведомить Вас о получении двух сообщений Вашего Превосходительства, из коих первое передано мне генералом Перси 16 (29) мая, а второе адмиралом Хоп 23 мая (3 июня).
Спешу ответить Вам: я по-прежнему совершенно исключаю возможность моих непосредственных переговоров с большевиками, переговоров, которые пожелало взять на себя английское правительство; этому последнему и, казалось бы, принадлежит выбор места для переговоров с советами.
Не получая более месяца ответа на телеграмму от 11 (24) апреля, в коей я указывал на необходимость использовать для продовольствования армии и населения Крыма средства северной части Таврии, я вынужден был для предотвращения создания безвыходного положения принять меры к расширению занятых моей армией областей.
С этой целью, еще до получения Вашего последнего сообщения, я отдал 20 мая приказ армии перейти в наступление.
Высадка войск, намеченная в связи с этой операцией, уже начата, и ее невозможно остановить.
Я хочу верить, что Великобританское правительство, ознакомившись с создавшимся положением, признает, что ни с точки зрения необходимости снабжения армии и населения, ни с точки зрения чисто военной у меня не было другого выхода, как перейти в наступление, тем более что в случае успеха моей армии таковой лишь облегчил бы переговоры Великобританского правительства с советами.
При этом считаю необходимым обратить внимание Правительства Его Величества на нижеследующие соображения: даже допуская возможность соглашения с большевиками, я не вижу, каким образом таковое было бы обеспечено. Я придаю этому вопросу первенствующее значение и был бы весьма благодарен Великобританскому правительству, ежели бы оно ознакомило меня с своим взглядом на этот вопрос.
Недавние примеры действий большевиков в отношении Кубани и Грузии, с каковыми ими только что были заключены соглашения, наглядно подтверждают хорошо известные взгляды большевиков, считающие всякие юридические и моральные обязательства не более как буржуазным предрассудком.
Я позволяю себе надеяться, что, во всяком случае, Великобританское правительство не откажет мне в поддержке, которая была мне обещана и которую я высоко ценю, доколе основной вопрос о реальных гарантиях не будет окончательно разрешен».
В последних переговорах генерал Перси проявил исключительное благородство.
А.В. Кривошеин перед отъездом своим из Парижа имел ряд собеседований с представителями французского правительства. С некоторыми из них он был связан старыми дружескими отношениями.
Результатом этих переговоров был обмен письмами между А.В. Кривошеиным и товарищем министра иностранных дел М. Палеологом.
7 мая А.В. Кривошеин писал Палеологу:
«Предполагая через несколько дней выехать, по приглашению генерала Врангеля, для свидания с ним в Крым, я был бы счастлив иметь возможность засвидетельствовать ему о благожелательном отношении Французского правительства к вопросу продолжения им борьбы против большевиков совместно с польскими и другими силами.
Ему было бы весьма ценно получить уверенность, что правительственные круги Франции признают все значение сохранения, хотя незначительной по размеру, части русской области, на которой сохранился бы нормальный правопорядок, дружественный союзникам и основанный на принципах справедливости и права, где русские национальные силы нашли бы убежище.
Весьма важно было бы для генерала Врангеля иметь возможность рассчитывать на помощь Французского правительства военными материалами, а в случае невозможности продолжения борьбы – на помощь Франции в эвакуации Крыма».
На это письмо на следующий день последовал ответ:
«Minist`ere
des
Affaires Etrang`eres
Secrétariat Général.
Paris, le 8 Mai 1920.
Mon cher Ministre,
Je n’ai pas manque ´ de soumettre votre lettre du 7 Mai á l’attention de M. le Président du Conseil, Ministre des Affaires Etrang`eres.
Il m’est agréable de vous donner l’assurance que le Gouvernement Français reconnait l’importance d’un territoire qui est devenu le dernier efuge des patriotes russes, le supr`eme asile du droit et de la conscience russes. Tant que le Général Wrangel n’aura pas obtenu les garanties ne^cessaires á la securité de ses troupes, nous nous efforcerons de lui preter secours en vivres et en matériel pour le mettre en mesure de se défendre contre les attaques des forces bolchévistes, et notre Flotte de la Mer Noire continuera de s’opposer á tout débarquement sur les cotes de la Crimée. Enfin, dans le cas ou la résistance ne pourrait plus etre prolongée, nous contribuerons, dans toute la mesure possible, á opérer l’évacuation de la peninsule.
Veuillez agréer, mon cher Ministre, l’expression de mes sentiments tout dévouées.
Paleologue»[125].
При этом Палеолог подчеркнул конфиденциальный характер своего письма.
Имел А.В. Кривошеин и ряд собеседований с русскими общественными и политическими деятелями: старшиной русского дипломатического представительства М.Н. Гирсом, В.А. Маклаковым, назначенным при Временном Правительстве послом в Париже, князем Львовым, А.И. Гучковым, бароном Нольде, П.Н. Милюковым, Аджемовым и др. За исключением Гучкова, все горячо отговаривали Александра Васильевича связывать себя с безнадежным делом в Крыму.
Милюковым и его партийными товарищами выдвигалась мысль, что ввиду ничтожности того клочка русской земли, где ведется ныне борьба, глава русских белых сил не может говорить от имени национальной России. Он должен быть лишь главою белых войск; представительство русского национального дела за границей должен взять на себя орган из общественно-политических деятелей, причем этот орган, естественно, должен находиться в Париже, центре европейской политики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});