— Все равно это не честно. Кстати, на чем ты денег поднял? Шлепнул кого-нибудь?
— Да нет. Помнишь Лаос? Вы там дурью маялись, а я срисовал захоронку с кое-каким товаром. Бесхозную уже, понятное дело. Ну и шепнул кому надо. Честный бизнес.
— С опием-сырцом, что ли?
— Нет, — усмехнулся Освальд, — с куклами Барби, мать их.
Пауэл потянулся и резюмировал.
— Хозяйственный ты парень, Хоб. Даже жаль, что тебя тоже шлепнут, вместе с нами.
— Хреновые у тебя шутки, Дик, — лениво отозвался Брайан.
— А ты пошути лучше. У тебя же медовый месяц, да?
— Жлоб ты.
— Зато ты Ланселот, — срезал его Пауэлл, и повернулся к Освальду, — Напиши своей дурехе, чтоб денежки в акции вложила. А то потратит на тряпки.
— Моя Лорин получше некоторых соображает. Эти акции говно полное и обман народа. Нет, она в ферму вложила. Конкретные 50 акров земли.
— Ух ты! А что выращивать будет? Кукол Барби?
— Верно Нол говорит, жлоб ты, Дик, — степенно ответил сержант Освальд. Похоже, он уже чувствовал себя основательным фермером в компании городских обормотов.
— Охренеть! — сказал Пауэлл, — Просто аристократический клуб какой-то. Милорды, как на счет партии в покер?
— Где колоду возьмешь? — поинтересовался Брайан.
— У копов попрошу.
Освальд скептически хмыкнул:
— Так они тебе и дали.
— Тогда на листочках нарисую. Все равно делать нехер.
— Не парьтесь, — коротко послышалось из динамика на потолке. Дверь приоткрылась и на пол упала колода карт, перетянутая резинкой.
— О! — воскликнул Пауэл, — Благослови тебя Вельзевул, добрый человек.
— На что играем? — спросил Брайан.
— Ну, — сказал тот, — поскольку гроши есть только у Хоба…
— Блядь, задолбал уже, — буркнул Освальд
— … Да и то не здесь, а дома, — как ни в чем не бывало, продолжал Пауэлл, — То можно, к примеру, на отжимания. Заодно Нол перед свиданкой потренируется…
…
… Джули с первого взгляда определила, что Нолан сегодня другой. Как будто они оба сейчас не на гауптвахте военно-морской базы, затерянной посреди океана, а в каком-то из тех маленьких мотелей, в которые их заносило в прошлой жизни. Он порывисто обнял ее и весело сообщил:
— Прикинь, Джу, я просрал в покер 330 отжиманий.
— В покер? — удивилась она.
— Ага! А Хоб просрал 260. Дик, зараза, по-моему, жульничал. В следующий раз вообще не дадим ему сдавать. У меня чуть руки не отвалились.
— Что, правда? То есть, сегодня в программе поза «всадница», я угадала?
— Ну, — сказал он, улыбаясь до ушей, — Если ты настаиваешь, то…
— Конечно, настаиваю, еще как! Надеюсь, у тебя только руки устали, а остальное… О, я вижу, что в порядке… Э, нет, руки по швам сержант, сегодня я все делаю сама…
…Пожалуй, так, как сейчас, они не отрывались даже в той прошлой жизни, в их любимом «секретном месте» в Rooster Rock. Часа через полтора Джули, в состоянии full relax лежа у него на груди, тихо спросила:
— Почему так здорово?
— Потому, — ответил он, — Что ты сегодня озверевшая, как пума.
— Меня зверски завели, — призналась она, — Вчера около полуночи я смотрела TV, а у меня над головой ребята устроили такой трах… В общем, это надо было слышать.
— Попроси их повторить, — предложил Нолан, — Мне нравится, как это на тебя действует.
— ОК! А ты попроси Дика еще раз обдуть тебя в покер. Мне тоже нравится.
— Уф! Ладно. Чего только не сделаешь ради любимой женщины. Кстати, знаешь, я никогда не думал, что Дик и Хоб такие отличные парни.
— Ты всегда говорил, что у вас там все отличные парни.
— Нет, — сказал он, — Это не то, что по службе. Это совсем другое. Дик и Хоб по жизни, что надо. Никак не пойму, почему я только сейчас это заметил.
Джули приподнялась и уселась, скрестив ноги по-турецки.
— Дик — это парень, который надул вас двоих на 590 отжиманий?
— Ну, не то, чтобы надул. Может, ему действительно везет. Хотя, даже если и надул, то черт с ним. Понимаешь, Дик это такой тип, который в любой ситуации может поднять людям настроение. Вот, к примеру, в Лаосе. Идем мы через болото. Час идем, два, три. В воде по шею. Пиявки сволочи, пролезают куда угодно, и настроение из-за этих тварей… сама понимаешь. Тут Дик двигает тему: а что если выдрессировать пиявку так, чтобы она не кровь сосала, а делала минет. Полная фигня, но мы все так ржали…
— Готичная шутка, — заметила Джули, — у него все такие?
— Нет, у него любые бывают. Но всегда вокруг гениталий и с каким-нибудь извращением. Я имею в виду армейские варианты, а у него еще детские есть. Для дочки. Там, конечно, все прилично.
— Детские? — изумленно переспросила она.
— Да. Я только сегодня узнал. Так, болтали про всякое, пока в покер играли. В основном, про дом, про семью… у кого она осталась. Раньше он не говорил. Ты же понимаешь, боец спецназа и сочиняет детские сказки про зверушек. Это ни к черту не годится.
— А почему не годится? Он от этого хуже стрелять станет?
Брайан задумчиво почесал макушку. Было видно, что подобный вопрос раньше просто не приходил ему в голову.
— Ну, черт его знает. Как-то это не совсем по-мужски. В смысле, мне раньше так казалось. Сам не понимаю, почему.
— Антуан де Сент-Экзюпери, — сказала Джули, — Был такой летчик. Воевал на II мировой. В 1940 получил орден «Croix de Guerre». В 1942 написал сказку «Маленький принц». А в 1944 погиб в бою. Не по-мужски?
— Вот я и не могу разобраться, — пробурчал Брайан, — но ведь почему-то мне так казалось. Не просто же так. Должна быть какая-то причина.
— Подсказать? — осведомилась она.
— Подскажи.
— Вас так воспитывали в этой… ладно, обойдусь без эпитетов… морской пехоте. В ваши головы день за днем вбивали, что солдат это стандартная машинка, которая нажимает на спусковой крючок. Такая же стандартная, как его ботинки и его винтовка. Троим из вас, это вбили до упора, до самой затылочной кости, а троим — нет.
— Это с чего ты взяла? — спросил он.
— С того, что вы играли втроем, и что ты упомянул только двух отличных парней.
— Ты не путай, Джу. Тут частный случай. А стандарт нужен в любой армии. Без этого нет ни дисциплины, ни боеспособной команды. Стадо ярких индивидуальностей годится для университета, а не для армии. Управление в армии начинается с того, что на всех надета одинаковая форма и все одинаково исполняют стандартные упражнения.
— И как далеко должна заходить эта одинаковость? — поинтересовалась она, — Одинаковая форма, одинаковые навыки, это понятно. Но одинаковые мысли, желания, эмоции, дома, семьи, религия, это зачем? Чтобы солдаты не могли думать иначе, чем им предписывают политики, отправляющие их убивать и умирать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});