— Но не это самое главное. Его заставили обратить дочь, потому что она кому-то приглянулась из вожаков. Это было навязанное действие. Думаю, поэтому ему не нравятся мысли Изегрима относительно тебя.
— И в этом мы солидарны, — хмуро бросила я, не стараясь казаться остроумной.
— Аерас одновременно главное препятствие для нас, и так же, возможно, единственный союзник и помощник.
— Будем надеяться.
— Будем надеяться, — эхом повторил Калеб.
Его ладонь крепко сжала мою руку, и это позволило ненадолго привести свои чувства и мысли в порядок, а точнее в целостность. Он как всегда был надежной опорой. Мой Калеб — друг и любовник. Что бы я без него делала? Как бы я жила? И могло бы такое существование вообще называться жизнью? Как вообще мог надеяться Изегрим, что я оставлю Калеба, и стану оборотнем в угоду его желаний. Не было ничего и никого в мире, ради кого я могла бы пожертвовать нашими отношениями. Пожертвовать доверием и любовью Калеба.
— Что еще сказал Вунворт? — догадалась спросить я, спустя несколько минут, и то только чтобы немного подавить очарование Калеба действующее на меня сонливо.
Лицо Калеба просветлело. Сегодня я точно могла бы сказать, что ему нет еще и двадцати. Таким беззаботным и веселым он уже давно не был. И это настроение почти передавалось мне. Почти.
— Где искать Аераса.
Вот это была хорошая новость. Лучшая из тех, что мне пришлось услышать за последнюю неделю.
— Это один их тех домов, где он живет время от времени, и я думаю, что в следующий раз мы его там не найдем.
— Только в том случае, если разговор будет неудачен, — заметила я, и все же при этом понимала правдивость слов Калеба.
Аерас — старый волк, и его интуиция вряд ли позволит доверять нам. Учитывая настрой моего семейства относительно его собратьев, я вообще не находила причин по которым он захочет со мной поговорить. Если только не его сострадание.
— Ты позволишь поговорить с ним наедине? — я кинула пробную попытку, ожидая, что теперь настроение Калеба может испортиться.
Но лицо Калеба не изменило своего выражения.
— Боюсь, как бы я не хотел присутствовать, по-другому и не выйдет. Сомневаюсь, что волк будет столь благосклонен к тебе в моем присутствии, как без него.
— Я рада, что ты со мной согласен, — это не создавало новых проблем и к тому же я могла надеяться на сохранение хорошего настроения Калеба еще продолжительное время. Но его брови постепенно начинали хмуриться. Он переживал.
К моему удивлению мы не поехали к Лутону. Не доехав до города, машина Калеба свернула к какому-то маленькому предместью. Возможно, это было совершенно небольшое поселение. Домики стояли на приличном расстоянии друг от друга. Никаких магазинов, или государственных зданий, одни жилые дома. И, конечно же, дом Аераса был дальше и глубже остальных, затерявшись в лесу. Хотя так мне показалось сначала.
Лесом был хорошо спланированный старый парк. Очень мудрое решение, учитывая, что ему часто приходилось передвигаться в волчьем образе.
Калеб не стал подъезжать к самому дому, и последние сто метров мы прошли пешком, сотрясая холодный воздух своими гулкими быстрыми шагами. Обняв меня, Калеб внимательно посмотрел на дом.
Он чутко вслушивался в территорию перед нами, улавливая и безошибочно опознавая все, в том числе и неслышные мне звуки.
Наконец он прошептал:
— Мы не одни.
Я задышала медленнее, стараясь, сосредоточится на новом незнакомом сознании, и поняла что это не человек. Его сознание неохотно впускало меня, и даже попав туда, я чувствовала, что смотрю на все будто в пелене.
— Итак, он здесь, — заключил Калеб, хотя ничего не говорило о том, что в доме кто-то живет. Простая старая халупа, похожая на логово из моего сна. Я бы и не поверила, если бы не ощущала волчье сознание где-то там, среди этих стен. Чернеющие с двух сторон деревья, будто нависали на меня, говоря, чтобы мы убирались с чужой земли. Словно они не были нам рады.
Смотря на дом так же, как Калеб, я снова поддалась панике. И как я додумалась до такого? Волки опасны. Им очень сложно доверять, но попробовать все же стоило. С тяжелым вздохом, я поцеловала Калеба, очень надеясь снова повторить это действие сегодня.
— Что с тобой, Рейн? — у меня в голове крутилось только одно слово, которое сказать я не решалась.
— Боюсь… — все же сказала. Странно, когда я перестала признаваться Калебу во всем? Тогда когда начала бояться за него и его реакции, если меня кто-то обижал.
Так хорошо, когда тебя прижимают к твердой, холодной груди, и страх медленно отступает.
— Это нормально, — он нехотя позволил мне пойти к дому. Его лицо стало серьезней, тревожная замкнутость заострила черты лица. Глаза темными пятнами выделялись на белом полотне его красивой кожи.
Поднявшись по скрипучим ступеням, я в нерешительности сняла одну перчатку, чтобы постучать. Сердце билось очень громко, и Калеб наверняка следил за его ритмом.
Неожиданно дверь от сильного рывка ударилась о стену рядом со мной, я вздрогнула от этого молниеносного движения, и не знаю даже как осталась стоять на том самом месте, что и раньше. Волк сам открыл дверь. Я сразу же поняла, что это он. Лицо его постарело, по сравнению с моими воспоминаниями, почерпнутыми из сознания молодых волков. Не знаю как, но он понял кто я такая. Его лицо изменилось, посерьезнело. Но не стало злым, и не заплыло тем странным желанием, что я видела на лицах других. Скорее оно носило отпечаток утраты.
Я, правильно сделала, выбрав его. Он был тем, кто мне нужен. Мне нужен был союзник, и он мог им стать.
— Итак, ты пришла, — констатировал он, и его глаза обратились куда-то за мою спину. Вспомнив, что там меня ожидает Калеб, я невольно напряглась. Руки судорожно сжали перчатку, так и не вернувшуюся на прежнее место. — И не одна. Вампир я так понимаю всего лишь охрана?
— А она мне нужна?
Этот старый волк с печальной полуулыбкой не повергал меня в ужас, как тот сумасшедший. Он предрасполагал меня к себе добротой, и каким-то затаенным следом горя.
— Хочу дать вам совет — лучше всего уезжайте, потому что за пределами Лутона эта семья беспомощна.
— Но мои друзья!
— Они уже принадлежат своре, как и я, и от этого не убежать.
— Это ведь не мешает оставаться вам добрым человеком!
— Я уже давно не человек.
— Не правда. Вы это знаете, и я это тоже знаю!
— Ты слишком добра, девочка. Но ты слепа!
Мы застыли на ступеньках, и я всем своим видом давала понять, что не двинусь с этого места.