Все это привело к тому, что действия войск армии оказались частично скованными. Были ограничены в своем маневре и бригады нашего 6-го корпуса 51, 52 и 53-я гвардейские танковые и 22-я гвардейская мотострелковая. В штаб корпуса поступали донесения от комбригов И. И. Чугункова, М. Л. Плеско и В. С. Архипова, в которых они, не сетуя на трудности боевой обстановки, ставили вопрос о целесообразности вывода своих соединений из труднопроходимой зоны.
Командир корпуса генерал-майор В. В. Новиков и я большую часть времени находились тогда непосредственно в войсках. Советовались с командирами, искали выход из создавшейся обстановки. Вечером 19 июля Василий Васильевич Новиков собрал своих заместителей и комбригов, выслушал их доклады и предложения. Мы с начальником штаба корпуса полковником С. В. Лебедевым доложили, что, на наш взгляд, теперь возможность захвата Львова с ходу ускользала. Если она была надежной одними-двумя сутками раньше, то сейчас стала весьма сомнительной. Правда, еще оставалась надежда на то, что противник не сумеет подтянуть к Львову крупные резервы и тогда сравнительно небольшой гарнизон города может быть разбит.
Наше предложение сводилось к тому, чтобы просить командующего армией вывести корпус севернее Львова на 30 - 40км, в район Жолкева, оттуда нанести удар на Немиров и далее повернуть его на юг в направлении Яворов, Судовая Вишня, Мостиска. Этим маневром мы выходили бы в тыл львовской группировке, отрезали ей путь на запад к Перемышлю. В последующем обстановка показала бы, куда нанести разящий удар танками - на Львов с тыла или на Перемышль.
Генерал Новиков заметил, что командарм требует выполнения приказа о наступлении на Львов с севера, а вы, дескать, выступаете со своим планом. Мы возразили, сказав, что речь идет о способе выполнения задачи по овладению Львовом и это в самом главном не противоречит приказу.
Чувствовалось, что командир корпуса, хотя и разделял наше мнение, намеревался основательно обдумать вариант маневра, прежде чем доложить командарму. Вскоре командиров корпусов, их заместителей и некоторых комбригов вызвали па КП армии, куда прибыл Маршал Советского Союза И. С. Конев. Иван Степанович, это проскальзывало в его разговоре, был недоволен тем, что продвижение войск армии кое-где застопорилось. Однако он не упрекал в этом командиров корпусов, стремясь хорошенько разобраться в создавшемся положении.
После обстоятельного доклада генерала П. С. Рыбалко о боевых действиях армии мы вместе с В. В. Новиковым спросили во время небольшого перерыва, поддерживает ли командарм предложение о выходе 6-го гвардейского на Жолкев, Немиров и далее на юг, о чем ему уже было известно. Рыбалко ответил: "Ваш план - вам и докладывать. Совет всегда должен быть выслушан и воспринят в своей рациональной основе".
После перерыва И. С. Конев детально проанализировал обстановку в полосе 3-й гвардейской танковой армии, дал оценку ее действиям и сказал, что в район Львова немецко-фашистское командование успело перебросить по шоссейным дорогам три дивизии со Станиславского направления, которые заняли удобные для обороны рубежи и опорные пункты. Противник значительно укрепил свои позиции с севера, предвидя отсюда сильную угрозу. Наши корпуса, хотя и напрягали силы, все же не имели значительного продвижения. Вражеские войска удерживали узлы дорог, высоты, населенные пункты, районы, доступные для танков, и переправы. Наибольший успех сопутствовал 7-му гвардейскому танковому корпусу нашей армии, который в одном месте отделяли от Львова всего лишь 6 км. С КП уже просматривались здания, церкви и костелы этого старинного города, его парки и улицы. Но враг все подбрасывал и подбрасывал против наступающих войск свежие подкрепления, боясь нашего прорыва.
Командующий фронтом сказал, что надо подумать, как разделаться с этой группировкой. Лезть на рожон танкистам не стоило бы. Танки - маневренный род войск. Они могут появиться неожиданно для противника, и им надо это сделать. Танковая армия - это очень сильный и подвижный войсковой организм. Она может отрываться от стрелковых соединений, врываться в тыл врага, громить его резервы, занимать выгодное положение на тыловых рубежах, отрезать там отход противнику, действовать на оперативном просторе.
Такая оценка командующего фронтом окрыляла нас, свидетельствовала о том, что И. С. Конев хорошо понимает силу танковых войск. В конце своего выступления он бросил резкий и неожиданный вопрос, обращенный к генералу П. С. Рыбалко:
- Что вы можете сказать в оправдание действий танковой армии?
Командарм не стал вдаваться в объяснения, предложив заслушать командира 6-го гвардейского танкового корпуса генерала В. В. Новикова. Он, мол, имеет предложение, заслуживающее внимания.
И. С. Конев спросил:
- Вторично слушать его решение? Или генерал Новиков имеет что-то новое? Не думаю, что старый солдат и командир не уверен в своем прежнем решении или стесняется доложить свои соображения, продиктованные последними обстоятельствами. Я его очень хорошо знаю. Это опытный генерал.
Несколько смущенный такой похвалой, Василий Васильевич тут же четко доложил план действий корпуса, который был выработан в нашем штабе. Осуществление его должно было повлечь за собой изменения в действиях всей 3-й гвардейской танковой армии.
- Относительно армии может доложить командарм. А что касается выхода вашего корпуса в тыл львовской группировке, то хотелось бы знать также мнение начальника штаба армии генерала Бахметьева. По-видимому, в штабе уже известно о вашем предложении и там обмозговали его.
Генерал Д. Д. Бахметьев уверенно доложил, что план ком-кора Новикова в основе своей соответствует обстановке. Но тут же высказал сомнение: будет ли оправдан риск посылать 6-й гвардейский танковый корпус в столь далекий тыл. Надо бы выработать коллективное мнение.
Маршал И. С. Конев, пристально вглядываясь в карту, вполголоса посоветовался с П. С. Рыбалко, а затем объявил:
- Разделяю мнение генерала Новикова. Готовьтесь, Василий Васильевич, к выполнению выдвинутой вами же задачи. Я утверждаю ее. Она повлечет за собой коррективы в действиях всей танковой армии. Но об этом будут указания командарму. Вы свободны.
Такой, по-настоящему творческий совет командующего фронтом с подчиненными ему генералами и офицерами ободрил каждого из нас. Маршал не просто диктовал волю, а вызывал всех присутствовавших на смелый, откровенный разговор, чтобы найти самый разумный выход из трудной обстановки, который после детального анализа был воплощен в приказ, требовавший безусловного выполнения тысячами и тысячами бойцов и командиров. Командующий держал руку на пульсе боевой жизни фронта и стремился безошибочно определить его биение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});