Читать интересную книгу Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

Я смертельно боялся, что те в палатке услышат наш шепот, но возбуждение было таким сильным, что отняло у нас разум. Где стояли, там прямо и спустили мигом штаны и трусы. Члены стояли у нас, как оглобли. Том нажал мне на плечи. Я послушно опустился на колени и с бьющимся сердцем взял в рот его член. Томек был так возбужден, что выстрелил почти сразу, но в экстазе забыл об осторожности и втягивал воздух так громко, что это должны были услышать и те в палатке. Я же был в шоке, потому что семя Томска с огромной силой залило мне горло, я подавился, начал отплевываться и кашлять».

Выскочил пан Тадек в трусах, натянутых на стоящий член, сразу ориентировался в ситуации и жестом показал ребятам, чтобы те шли в палатку. Подтянувши штаны, покорно пошли за ним. «Там лежал голый пан Яцек со стоящим очень большим пенисом». Поскольку каждая пара застала другую, так сказать, на месте преступления, то условились о полном доверии и молчании. Взрослые стали доводить начатое и прерванное дело до конца. «Никогда не забуду той минуты: мы, два четырнадцатилетних пацана со штанами, спущенными до колен, с постепенно опускающимися членами <…>, смотрели не дыша на двух взрослых мужчин, онанирующих и спускающих. И это сознание, что они доверяли нам, а мы им! Это освящало ту минуту. Это было как крестины мужественности. Томек тоже это чувствовал, ибо его обычные шуточки надолго покинули его» («Jurek» 1996: 34–35).

По миновании многих лет Томек стал профессором в Варшавском Политехническом, и о его гомосексуальности ничего не сказано — видимо, остался гетеросексуальным. Юрек же оказался голубым. Но у него ведь и до всех этих приключений намечались проблески гомоэротичности — в чувствительной привязанности к Адаму, самому мужественно выглядевшему из всех харцеров лагеря. Приключения придали этим помыслам откровенно сексуальный характер, но направленность была задана уже изначально. С другой стороны, кто знает, сколько времени потребовалось бы, чтобы осознать эту ориентацию, если бы не ситуации в лагере харцеров?

4. Тюрьма

Кaжeтcя, первым описал гомосексуальные нравы узников тюрем француз Ласенэр в первой половине прошлого века. Сын известного коммерсанта, он был исключен из университета за гомосексуальность. Вместе со своим любовником и сообщником Батоном он убил инкассатора, а потом полицейского. Помещенный в тюрьму, он начал писать и публиковаться в журналах — это был предшественник Жана Жене. В числе его сочинений есть очерк «Тюрьмы и пенитенциарный режим».

Он не стеснялся описывать гомосексуальное поведение: заботиться о своем реноме ему было незачем. Он был осужден на смерть и гильотинирован. Впоследствии многие, в том числе и русские авторы, писавшие о тюрьме и ссылке (Достоевский, Чехов, Гернет), задевали тему гомосексуальности, но вскользь. Между тем в тюрьме это жгучая проблема.

В начале века В. Александров (1904) в статье «Арестантская республика» писал: «праздность, пустые разговоры, неудовлетворенность половой потребности, — всё это в совокупности заставляет усиленнее работать воображение, и, за отсутствием естественного удовлетворения, половое чувство извращается. Молодой, миловидный арестант, особенно женственного вида, становится объектом общего вожделения.

Если педерастия распространена в таких ужасающих размерах в высших слоях общества, где она является результатом полового пресыщения, если в закрытых учебных заведениях и монастырях приходится бороться с этим злом, то естественно, что тюрьма является самой благоприятной почвой для развития этого порока. Соблазном, просьбами и угрозой вынуждают юных арестантов удовлетворить половое влечение старших товарищей».

Размах гомосексуальной активности в тюрьмах у всех на слуху. Все знают, что в наших лагерях и тюрьмах многих обращают в «пидоров» насильно. Об этом рассказывали в своих опубликованных за рубежом мемуарах многие побывавшие в ГУЛАГе диссиденты (Кузнецов 1979; Штерн 1979; Амальрик 1982; Губерман 1996; и др.).

Я также писал об этом в книге «Перевернутый мир», вышедшей под псевдонимом в Петербурге (Самойлов 1988-91; 1993). Сводку материалов привели в своей статье «Гомосексуализм в советских тюрьмах и лагерях» Могутин и Франетта (1993).

«…Многие оказываются в таком положении в самом начале заключения, еще в следственном изоляторе — СИЗО, — пишет В. К. (1992) из архангельской зоны УГ 42. — Потому что «это» как правило связано с насилием, а камера — самое удобное место для этого». По свидетельству Штерна, насилуют обычно пятеро одного: четверо, распяв, держат за руки и ноги, а пятый, навалившись сверху, осуществляет сношение.

Когда в лагере опросили 246 заключенных, оказалось, что половина из них была изнасилована в камере предварительного заключения, 39 % — по дороге в «зону», 11 % — в самом лагере и только 1 % имел гомосексуальный опыт до тюрьмы (Шакиров 1991: 16).

Гомосексуальная практика в тюрьмах — не исключительно российское явление и не инновация наших дней. В начале прошлого века Луис Дуайт, надзиратель из Бостона доносил начальству, что мальчики в тюрьмах становятся жертвами гомосексуального насилия старших заключенных. «Содомский грех — это порок узников», заявлял он. Он опросил двух заключенных, подравшихся из-за мальчика. «Я спросил одного из этих людей, знал ли он, чтобы мальчик сохранился нетронутым в тюрьме. Он ответил: «Никогда». Я задал другому заключенному тот же вопрос… и получил тот же ответ». Для таких мальчиков, становящихся любовниками старых заключенных, был в жаргоне уголовников и специальный термин — «киншон». Это те, кого сейчас называют «панками» (Katz 1976: 43).

Тюрьма — закрытое общество в образцовом варианте. Она и внутри разделена дополнительно, так что закрытое общество ограничивается в сущности камерой или от силы прогулочным двориком. Так называемый «исправительно-трудовой лагерь» — тоже типичное закрытое общество. Внутри он тоже разделен высоченными решетками на зоны — производственную, жилые, столовую, карантин. Психологическая напряженность в таких обществах, конечно, очень высока: агрессивные и истеричные люди, часто психологически несовместимые, после стрессов ареста и следствия, вынуждены жить вместе на узком пространстве, в тесноте и дефиците всех благ. Напряженность эта быстро выливается в сексуальные формы.

Само отделение массы мужчин от женщин неизбежно вызывает накопление сексуальной возбужденности, особенно если это молодые мужчины, а в тюрьмах и лагерях сейчас преобладает молодой контингент. Все они перед лагерем проходят период тюремной бездеятельности и неподвижности, а это при любом качестве питания приводит к концентрации мыслей на сексуальных проблемах. Многие авторы отмечали эту особенность: в тюрьме особенно остро чувствуется нехватка сексуального общения. Сексуальное томление особенно невыносимо, сексуальные воспоминания особенно красочны, сексуальные желания особенно остры (Plattner 1930). Все 200 человек признались, что занимаются в тюрьме мастурбацией: 14 % ежедневно, 46 % от трех до пяти раз в неделю, 30,5 % от раза до двух в неделю (Wooden and Parker 1984: 50). Всё это создает в тюрьмах атмосферу сексуального напряжения.

В своих тюремных воспоминаниях анархист-эмигрант из России, сидевший в американской тюрьме, Александр Беркман рассказывает, как, будучи абсолютно гетеросексуальным, он так близко сдружился в камере с юным Фелипе, что они целовались. Затем он передает рассказ другого заключенного, Джорджа, серьезного врача, отвергающего гомосексуальные отношения. Джордж много говорил, как он относится к мастурбации (он считал ее безвредной, если ей не злоупотреблять). Но как-то в момент полной откровенности он заговорил о другом:

«Я рассказывал тебе о второй фазе онанизма. Большими усилиями я преодолел это. Не вполне, конечно. Но я преуспел в регулировании этой практики, впадая в нее через какие-то интервалы. Но по мере того, как годы и месяцы проходили, мои эмоции стали сказываться. Это было как психическое пробуждение. Желание любить кого-то сильно довлело надо мной… Меня обуяла дикая тяга к сочувствию.

Постепенно мысли о женщине как-то ускользали из моего сознания. Когда я виделся с моей женой, это было просто как с дорогим другом. Я не испытывал к ней сексуальных чувств. Однажды, проходя по тюрьме, я увидал мальчика. Он прибыл недавно, был розовощеким, с маленьким гладким лицом и свежими губами. После этого я часто к своему удивлению думал о парнишке. Я не чувствовал к нему желания, ну просто узнать его и подружиться».

Они познакомились. «Вот, Алек, сам едва могу поверить, но я так полюбил этого мальчика, что был несчастен, когда день проходил без встречи». Джордж был к этому времени в старших и получил возможность часто видеться с мальчиком, которого звали Флойдом. «Первое время он просто нравился мне, но это всё время усиливалось, пока я уже не мог думать ни о какой женщине. Но пойми меня правильно, Алек, это не было, что я хочу обзавестись «пацаном». Клянусь тебе, другие юноши меня совершенно не привлекали; но этот мальчик…» Джордж отдавал ему лучшую еду, защищал его от других, даже принял на себя его вину за какой-то проступок и отсидел шесть суток в карцере. «Я не понимал этого в то время, но теперь я знаю, что я просто был влюблен в мальчика, дико, бешено влюблен… Два года я был влюблен в него без малейшего оттенка сексуального желания… Но постепенно психическая ситуация стала показывать все выражения любви между противоположными полами.