Сицилийцы имеют приветливый взгляд, услужливы, очень внимательны к иностранцам и всегда веселы. Кто в первый раз увидит их пантомиму, то ловкость, живость их театральных движений неминуемо должно его удивить и рассмешить. Если бы доброго, смирного немца со всей его неповоротливостью и флегмой вдруг перенести в Сицилию, то он, не примечая той постепенной расторопности, которая, идя от северу к югу, очень заметна в народах, подумал бы сначала, что он находится между шутами, вечный восторг коих, вероятно, в короткое время заставил бы его двигаться скорее и наконец он стал бы с ними плясать, диким голосом петь и смеяться от доброго сердца. Самая низкая чернь в пантомиме гораздо искуснее даже неаполитанцев. Сицилийцы, не говоря ни слова, движением глаз, рук, ног и всего тела объясняют мысли свои столь ясно и сильно, что даже иностранец, не знающий их языка, легко поймет, о чем идет речь. Начало сего обыкновения приписывают тиранам сиракузским, которые, боясь заговоров, запрещали на сходбищах говорить друг с другом. Сие, как думают здесь, подало повод сообщать мысли чрез немые знаки и живые чувства, пламенное воображение сицилийцев искусство сие довело до совершенства. Сии безмолвные изъяснения, влюбленные, находящиеся под строгим надзором, употребляют с удивительной ловкостью и объясняются чрез оные столь же удобно, как разговором и письмом. Например: положив палец на верхнюю губу, означают сим мужчина; показав обеими руками на длинное платье, означают женщина; показав одной рукой на косу – девица; сложение пяти пальцев и поцелование их, значит прекрасная; поцелование ладони и дуновение с оной значит целую тебя; согласие объясняется также. Ежели кто утрет уста платком, это значит отказ; опустить глаза вниз, сие означает сомнение; движение головой после сомнения значит: не верю, что любишь меня, а перед оным означает: не понимаю или вопрос: что такое? повтори еще. Ревность означается грызением ногтей; укушение пальца значит злобу или угрозу. К таковым и другим сим подобным знакам прибавляются цветы, из коих каждый имеет свое значение, и особого рода телеграф, делаемый посредством пальцев; к облегчению любовных сношений и к сообщению мыслей и желаний придуманы все возможные средства.
Женщины вообще прелестны. В Италии, особенно палермитанки и катаньезки, почитаются красавицами; их называют: Bel Boccone! В лице обоих полов сохраняется и доныне нечто греческое. Сициалианки подлинно прекрасны; они высокого роста, статны, имеют полные живости пламенные черные глаза и, что удивительно для столь жаркого климата, очень белы; сему, конечно, обязаны они чистоте, свежести и тонкости воздуха. К тому (говоря о палермитанках, которых больше знаю) все они любезны, ловки; всегда веселы и милы в полном смысле сего слова. Несмотря на то, что девиц 11 и 12 лет отдают замуж; несмотря на то, что слишком рано начинают здесь чувствовать нужду любить, несмотря даже на расточение, женщины и в 30 лет столь же свежи и прелестны, как и в осьмнадцать. Напротив того, девицы около сих лет очень бледны и томны. Красота, сей дар неба, конечно, сохраняется благорастворенным воздухом; в Сицилии же, как мне кажется, наиболее к тому способствует нега, образ праздной и беззаботной жизни, страсть к удовольствиям и всякие удобности к удовлетворению склонностей сердца. Женщины почти вступили здесь в права мужчин, в любви господствуют здесь своенравие, прихоти, иногда мода, редко тщеславие, а еще реже корыстолюбие; напротив, мужчины не стыдятся жить на счет увядших прелестей. Любовь большого света есть пламенник, непродолжительно горящий, редко освещает он несколько месяцев, еще реже год или два; чаще же всего погасает в один день или в две-три недели. Быть неверным почитается здесь бóльшим преступлением, нежели быть неверной. Мужчине непозволительно здесь отказаться от любви прежде, нежели его уволят от оной; однако ж на сие непостоянство немногие жалуются; ибо переменчивый вкус обоим полам равно нравится. Модные дамы свободно говорят о своих любезных; мужья благосклонно принимают друзей жены; мать добродушно признается, что дочь ее влюблена, и выговаривает сие не краснея, точно так, как бы у нас она сказала: у нее болит голова.
Супружеские обязанности не имеют никакой цены. Счастливые супружества случаются более в нижнем классе; редко, и как бы невзначай, в знатном; наложничество же в среднем классе почти общее. Отцы, матери, мужья и братья не дорожат честью дочерей, жен и сестер; многие даже явно ими торгуют. Родители, выдавая замуж дочерей малолетних, не допускают делать выбора по сердцу. При подписании свадебных контрактов выговаривается, что она может впоследствии избрать себе кавалер-сервенте, или тут же с ее согласия назначается в сию должность один из двоюродных братьев. Кавалер-серевенте есть законный посредник между мужем и женой, попечитель и ходатай по всем ее делам; приданое жены муж должен обеспечить залогом своего имения. По сим связям кавалер-сервенте, получая некоторую власть над мужем, конечно, удобнее других соискателей может приобресть благосклонность его супруги. Но склонности сердца не подлежат законам, и кавалер-сервенте ничего более не значит, как родственник или друг, участвующий в домашних делах. О чичисбеях у нас толкуют превратно. Чичисбей, по-русски сказать, есть обожатель, которого, однако ж, не всегда обожают. Под общим именем чичисбеев разумеются здесь пять-шесть или более особ, которые составляют круг знакомства дам большого света; каждый из них имеет свою должность или роль; например, знатный старик для поддержания связей, богатый для займу, кавалер-сервенте для услуг, ученый, поэт или любитель музыки для препровождения времени; если в числе сего домашнего штата находится миловидный молодой человек или два-три, то настоящего чичисбея, в милости находящегося, легко отличить можно; он обыкновенно сидит, раскинувшись на софе, плюет на шелковый ковер или насвистывает двусмысленную арию. Наконец один из чичисбеев называется il Patito (страдалец). Учась сего селадона подлинно жалости достойна: вздыхая, сгорая страстью по-пустому, он должен с терпением сносить насмешки других угодников. Сие множество соперников большей частью довольствуются одним ласковым взглядом, живут мирно и не смеют ссориться. Ловкость есть свойство общее здешним женщинам. Если они таким образом на свободе и от скуки забавляются, то и самая виновная жена не прибегает к обману и лжи; ибо неверность не почитается здесь смертным грехом, и развращенность сия никаким дальнейшим преступлением не обезображивается. Но, спросят, что ж такое кавалер-сервенте? Какие его права и до какой степени оные простираются: Комедия «Жена двух мужей» служит сему лучшим ответом. Здесь столько жен, имеющих двух мужей, сколько есть женщин. Для дамы столь же неприлично показаться в обществе без кавалер-сервенте, сколько прийти в собрание с мужем. Кавалер-сервенте обязан сопровождать даму всюду, должен увеселить или наскучивать ей везде, иметь во всякий час свободный к ней вход, и мужья нимало о сем не беспокоятся. Сии полусупружеские связи бывают по любви, но чаще по расчетам. Модный муж имеет свое общество, и между тем, как жена окружена молодыми людьми, он ищет занятий вне дома, ищет случая воспользоваться чужой собственностью; почему и справедливо, если жена платит ему той же монетой. Словом, супруги с общего согласия живут независимо друг от друга; каждый следует своим склонностям, и вот одна причина, по которой тишина семейственной и общественной жизни нимало у них не нарушается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});