Затем началась дискуссия. В ней не было ничего нового. Кроме, пожалуй, одного момента. При обсуждении прав человека вместо обычного советского контраргумента — «а у вас негров вешают» Шеварднадзе сказал:
— Передайте мне ваш список отказников и мы его внимательно рассмотрим.
На этом в 10.40 переговоры в госдепартаменте были прерваны. Шульц отправился в Белый дом на доклад президенту. А за ним вскоре последовала и вся советская делегация с министром во главе: в Белом доме предстояла церемония подписания соглашения о создании Центра по уменьшению опасности ядерной войны, а потом ланч, который давал президент.
Это было первое соглашение в области безопасности, которое Шеварднадзе подписывал с американцами. И оно имело свою предисторию.
В далёком 1963 году было разработано и подписано соглашение об установлении линии горячей связи между Москвой и Вашингтоном. Происходило это в бурную эпоху шестидесятых годов по ещё не остывшим следам Кубинского кризиса, когда Кеннеди и Хрущёв, оказавшись на краю ядерной бездны и заглянув в неё, в ужасе отступили. Своим делегациям в Женеве они дали указание срочно договориться об установлении линии прямой связи на случай чрезвычайных ситуаций, чтобы избежать войны в результате просчёта, ошибки и непонимания действий другой стороны.
Такое соглашение было нами разработано и его подписали в женевском Пале дэ Насьон американский посол Чарльз Стелл и советский посол Семён Царапкин. «Горячая» связь между столицами устанавливалась по двум каналам: телефону Москва -хельсинки — Стокгольм — Копенгаген — Лондон — Вашингтон; и радио Москва — Танжер — Вашингтон. Один канал подстраховывал другой.
В ту пору эта линия была задействована нечасто,[254] но для проверки исправности по ней регулярно передавалась сакраментальная фраза из послания Остапа Бендера подпольному миллионеру Корейко: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». Почему была избрана именно эта фраза — не знаю.
Теперь в новой обстановке выхода из Холодной войны первым соглашением стали меры доверия, и вторым — создание Центра по сокращении опасности ядерной войны. Старая, но усовершенствованная линия горячей связи по прежнему служила самому высокому руководству — президенту и Генсеку. А по каналам нового центра через космос устанавливалась прямая связь между правительствами СССР и США. Помимо информации по предотвращению риска случайной войны, по ней передавались теперь сообщения о запусках ракет, а также уведомления об инспекциях и других контрольных мероприятиях по разоружению и мерам доверия.
Подписание этого нового соглашения происходило в знаменитом Роуз гарден — Саду роз в Белом доме. На высоком подиуме стоял стол, за которым восседали Шульц и Шеварднадзе — они подписывали это соглашение. Чуть справа от стола стояла трибуна, с которой должен был выступать президент Рейган. А полукругом позади стола должны были стоять мы — советские и американские участники переговоров в Вашингтоне.
Существует большая разница в проведении подобных церемоний в Кремле и Белом доме. В Москве на них царит давка — все стараются пробиться поближе к месту, где подписывается документ, и попасть в объектив. А в Вашингтоне это проходит чинно и благородно — все стоят, как по ранжиру. Почему? На полу пришпилена табличка с твоим именем: стой и не рыпайся.
Табличка с именем «О. Гриневский» оказалась в ряду, что позади стола, крайней справа — прямо около трибуны. Церемония началась. Министры подписали соглашение. На трибуну взошёл Рейган и по бумажке прочёл речь. Выглядел он неважно и был, что называется, не в себе — иногда путался. Кончив читать, под аплодисменты сошел с трибуны и сделал шаг к столу, где подписывалось соглашение. Шеварднадзе вскочил и бросился было ему навстречу. Но Рейган остановился около меня и протянул руку. Что было делать? Я пожал ему руку. Он обнял меня. Я обнял его. И тут почувствовал, что наше объятие немного затягивается. А Шеварднадзе, очень ревниво относящийся к своему имиджу, стоит в ожидании с почти протянутой рукой. Поэтому я тихонечко подтолкнул президента в сторону министра. Рейган отстранился, с удивлением посмотрел на меня и снова протянул руку. Я опять пожал ему руку. Он снова обнял меня — на этот раз крепко. Я опять обнял его и понял, что моя дипломатическая карьера на волоске. Поэтому довольно сильно подтолкнул Рейгана к Шеварднадзе и они, наконец, тоже обнялись.
Вот такие вот курьёзы встречаются в дипломатической практике. Видимо Рейган меня с кем— то спутал. Но эпизод борьбы с президентом США показывали в тот вечер по телевидению.
* * *
А в рабочих группах в те дни шли жаркие дискуссии и там были свои заторы. Днём 16 сентября министры «вызвали на ковёр» региональщиков — главным камнем преткновения у них был вопрос об Афганистане. Но Шеварднадзе неожиданно отозвал Шульца в сторону и сказал, что хотел бы переговорить с ним наедине.Они уединились в комнатку позади кабинета госсекретаря и там начались откровения.
— Мы уйдём из Афганистана, — заявил Шеварднадзе. — Это произойдёт в течение следующих пяти месяцев или одного года. Но не в отдалённом будущем — так вопрос не стоит. Я говорю это с полной ответственностью и политическое решение об уходе уже принято.
И вот, что интересно: советский министр просил американцев оказать содействие в устранении угрозы исламского фундаментализма в Афганистане.
— Нейтральный, неприсоединившийся Афганистан — это одно, а реакционный, фундаменталисткий Афганистан — это совсем другое.
Однако эти обещания Шеварднадзе не проняли государственного секретаря. В ответ он говорил о важности быстрейшего ухода Советского Союза из Афганистана. Но озабоченности Шеварднадзе обошёл молчанием, сказав лишь, что в интересах США становление Афганистана нейтральным, неприсоединившимся государством, которым будут управлять сами афганцы. Вот и всё. Ни о чём договариваться тогда не стали, а к откровениям Шеварднадзе американцы отнеслись скептически. Тем более что на заседании рабочей группы советские представители излагали прежнюю позицию, а Шеварднадзе молчал. Однако Шульц в своих мемуарах пишет, что поверил ему.[255]
Но не Афганистан и не региональные конфликты, а подготовка к встрече на высшем уровне доминировала на переговорах в Вашингтоне. Тут были две проблемы: завершение работы над Договором по РСМД и разработка предлагаемого Советским Союзом соглашения об основных, базисных положений Договора по сокращению СНВ и соблюдения Договора по ПРО.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});