— Точно, — отвечаю ей уверенно.
— А то потом дяденьки — пожарные не поверят, что меня привёл сюда «мужчина в полном рассвете сил», — она хмыкает.
— Я лучше, — подтягиваю ее к краю парапета. Ограждение ей по пояс, я не беспокоюсь. Нас обдаёт порывом ветра. Кайф! Становлюсь за ее спиной, обнимаю за талию одной рукой, а другой стягиваю узел шарфа.
— Лучше собаки? — она пытается язвить и ловит плечами дрожь.
— Лучше всех, моя девочка, — шепчу ей на ушко, — Почувствуй свободу, — шарф падает с ее глаз.
— Вау! Ааааа! — ее дергает от восторга и адреналина в моих руках. Дыхание становится поверхностным, Даша немного оседает, а я ловлю себя на пошлой мысли, что теперь хочу увидеть, как она кончает. Хорошая девочка. Ещё несколько секунд часто моргает, привыкая к свету фонарей, — Господи! — шепчет завороженно и осматривает ту картинку, что сейчас под нами на высоте двенадцати этажей, — Ты действительно лучше… — неопределённо качает головой и оборачивается.
Я ловлю ее губы в поцелуй. Неторопливый, нежный, чувственный, такой какой сейчас нужен для восторженной девочки.
— Пойдём, — останавливаю нас коротким касанием губ, — Иначе голова закружится. Нас ждёт вино и твой шоколад.
Шекспиру не снилось…
Дарья.
Голова пьяно кружится. От ощущения высоты, от уже второго по счёту бокала красного вина и горячего, иногда абсолютно бессовестного, шепота Егора за моей спиной. Мы сидим на покрывале посередине ещё не успевшей остыть после солнечного дня крыши.
— Как красиво, — я глубоко вдыхаю ночную прохладу, разглядываю первые звезды и глубже кутаюсь в объятия мужчины.
— Значит, у тебя строгая мама, — я слышу, как Егор делает глоток вина и поступаю так же.
— Угу, учительница по сольфеджио, — киваю головой, — И папа — бывший военный. Комбо набор, — усмехаюсь.
— Мой отец — тоже военный, но он погиб, — с налетом грусти говорит Егор, а я прижимаюсь к нему крепче, — Я ещё маленький был…
— А мама кто? — переключаю его.
— А мама — актриса, — он выделяет последнее слово гротеском.
— Вы не дружите? — уточняю с сожалением.
— Не! — он смеётся, — Мы дружим, просто ей повезло реализоваться в профессии. И наши отношения слабо напоминают связку мать-сын. Вот с младшим моим братом, — он усмехается, — Там уже все иначе. Все плюшки заботы парень ощутил. И продолжает…
— Ты жалеешь, что у тебя так не было? — я оборачиваюсь и заглядываю Егору в глаза.
— Нет, конечно, — он достаёт из кармана сигареты, — Ты не против?
— Нет… — качаю головой.
— Я матери помогал роли учить, как только читать научился, — его губы дёргаются в улыбку, — А потом поражал девушек цитированием Шекспира, и они падали сначала к моим ногам, — он глубоко затягивается и выпускает в сторону от меня дым, — А потом уже сразу в постель.
— Так! А почему мне ты не рассказываешь Шекспира? — я шутливо хмурю брови и шлепаю Егора по руке, — Или на меня планов нет? — выдаю и вижу, как загораются мужские глаза.
— Ты нарываешься, — Егор утвердительно качает головой, набирает в лёгкие воздуха, даёт паузу и на полном серьезе начинает декламировать.
— «О Джульета, Боже мой,
Я честно счастлив лишь с тобой
И жить я буду лишь тогда
Когда полюбишь ты меня…»
Я чувствую, как мой рот открывается. Не пошутил…. Прикладываю пальчики к губам, чтобы не засмеяться. Мои глаза непроизвольно захлопываются.
— «… Люблю тебя я день и ночь
Но зная, что врага ты дочь…»
Я балдею от звуков его бархатного, обволакивающего голоса, как у французских шансонье. И смысл школьного произведения уплывет.
— «…Моя Джульета, Боже мой
Прошу, тебя бежать со мной…»
Меня немного качает на эдорфиновых волнах, а ещё совершенно не хочется думать о том, что за сегодняшний вечер придётся серьезно отвечать. Прежде всего перед самой собой. План Валентины «сходить на свидание и разочароваться» пал в ноги Егора, как и я…
— Эй, Джульетта, ты тут? — Егор, посмеиваясь, легко тормошит меня, и я нехотя открываю глаза.
— Спасибо, очень красиво, — улыбаюсь ему, — Мне никогда не читали стихов на крыше.
— Ты же хотела знать, как у меня с другими, — он хитро прищуривается, а я чувствую, как сердце начинает колотиться. «С другими…» — Так вот, с ними не так… — шепчет, явно понимая эффект. Егор притягивает меня назад к своей груди, — Открой ротик, — мурлычет.
Я закидываю голову ему на плечо. Он зажимает кусочек шоколада между своих губ и вкладывает его в мои, касаясь всего на несколько секунд.
— Вкусно, — довольно облизывается.
— И мне, — чувствую, как на языке мягкой массой тает шоколад, — Пора домой, — шепчу Егору.
— Ты куда-то спешишь? — чувствую спиной, как он напрягается, — Я пока не готов тебя отпустить, — говорит решительно, — И у нас ещё осталось вино.
— Ты хочешь меня напоить, — обвиняюще качаю головой.
— Нет, я хочу расслабить, — его руки плотнее сжимают мою талию и перемещаются на живот. Это уже очень личный жест, я уверена, что он делает так не случайно, — Имей совесть, женщина. Мне кажется, что я заслужил этот вечер, а, может, даже ночь… — заканчивает он с мурлыкающей хитринкой в голосе. Ведёт носом вниз по моей шее и легко целует в ключицу. Я чувствую разбегающиеся по всему телу мурашки.
— Нет, нет! — я уворачиваюсь от легкого укуса, — Спать я буду однозначно дома.
— А я тебе на крыше и не предлагаю, — невозмутимо Егор продолжает дорожку поцелуев поверх кардигана, его руки нежно ласкают мой живот, чуть задирая ткань и касаясь голой кожи.
В кармане моих джинс вздрагивает вибрацией телефон. Я замираю. В такое время только один человек может мне писать. Чувство стыда неконтролируемо затапливает по самые уши. Оооо… телефон вздрагивает ещё раз, и ещё…
— Даш? — Егор строго отстраняет меня от себя, — Может быть, ты ответишь на звонок?
— Это смс, — машинально поправляю его, а он хмурится ещё сильнее.
— Тогда на смс… — он давит интонацией, — Между прочим, сейчас уже половина одиннадцатого…
— Я не понимаю, в чем дело! — от его обвиняющего тона меня взрывает, — Почему ты злишься? Я же имею права просто не хотеть отвечать никому. К тому же в половину одиннадцатого, — психуя и испытывая отвратительный вкус от своего двойного вранья, опрокидываю в себя остатки вина из бокала и вскакиваю на ноги, — Мне пора, Егор…
— Сядь… — его голос срывается от бушующих эмоций, — Пожалуйста, — тяжело выдавливает из себя и выдыхает, — Наверно… я ревную? — он пробует это слово на вкус и ухмыляется, — Черт, дожил… — проводит руками по своим волосам, зачёсывая пальцами вверх.
Давай, Даша! Я мысленно кричу на себя. Это твой последний шанс признаться ему, что выходишь замуж. Позже — он не поймёт… Да и сейчас уже не поймёт. А я куда-то выхожу? Я вообще имею право туда идти после всего, что уже было и судя по горячим и блестящим глазам Егора будет. Порыв ветра бьет в спину, меня сводит дрожью, но я знаю, что это не от холода. Это нервы.
Егор берет бутылку вина, встаёт с покрывала и подходит ко мне. Притягивает за плечи к себе, согревая.
— Даша… — горячо выдыхает в мою макушку.
Все. Мне кажется, что меня выключает. Я таю в его нежных поглаживаниях по спине и шепоте о том, какая я красивая.
Егор набирает в рот вино из горлышка бутылки и тянется к моим губам. Спаивает мне глоток, задирая этим в моем сознании еще одну недостижимую планку. Интимнее момента, в моей жизни не случалось…
— Егор… — я со стороны слышу свой голос, — Ну почему я? — вопрос звучит почти жалобно. Да мне вообще уже кажется, что у меня раздвоение личности!
— У меня такое чувство, что ты сейчас начнёшь умолять тебя отпустить, — Егор уже внешне спокоен и просто разглядывает меня, чуть поглаживая костяшками скулы, — Ты какая-то нереальная. Все время исчезаешь из моих рук. Что не так, Даш? Я открыт перед тобой. Свободен…
Только не сейчас… Мне хочется застонать и я закусываю губу. Ни к чему мне знать о его чувствах.