Читать интересную книгу Записки губернатора. Кишинев 1903–1904 - Сергей Дмитриевич Урусов

первый раз, решил вмешаться в мою деятельность и проявил в изложении телеграммы нестерпимую для меня манеру настоятельных требований и угроз. Он сообщал о признаках готовящегося в Кишиневе нового погрома (мне это было известно лучше, нежели ему), требовал принятия решительных мер и предупреждал, что малейшее проявление антиеврейских беспорядков в губернии будет отнесено к недостатку моей предусмотрительности и к отсутствию целесообразности моих распоряжений. Надо прибавить, что я изложил содержание телеграммы на память, не совсем верно; она была составлена в более резких выражениях, и я немедленно сел писать и зашифровывать ответ. Не успел я телеграфировать министру о том, что меры к охранению порядка принимаются мною в силу служебного долга, а не в виду возможной личной ответственности, как вошел с докладом полицмейстер. Во время нашего разговора мне пришла в голову счастливая мысль показать полковнику Рейхарту расшифрованную телеграмму Плеве. Никогда не забуду перемены, происшедшей после этого в лице, манерах и во всем поведении полицмейстера. Какая-то перегородка, заслонявшая его умственный взор, вдруг упала. Он оживился, повеселел, стал бодр и ясен, как человек, знающий отныне, по какой из двух дорог ему надо идти. Доклад закончился его словами: «будьте спокойны, ваше сиятельство, беспорядков в Кишиневе не будет».

Глава V

Военные власти в Кишиневе. Три генерала. Мои отношения с военными властями, роль войск в Кишиневе. Поручик К. Поручик X.

В то время, когда я был бессарабским губернатором, в Кишиневе стояли следующие войска: два полка пехотной дивизии, артиллерийская бригада и один кавалерийский полк. Старшим из местных генералов был начальник кавалерийской дивизии Б., человек светского воспитания, с хорошими средствами, очень приятный в личных сношениях. Жена и дочери генерала отличались любезностью, простотой и гостеприимством. Их очень ценили в Кишиневе, и дом генерала Б-а был, как говорится, один из лучших в городе. Я высоко ставил такт и деловитость, которые генерал Б. проявлял в отношениях своих с гражданскими властями, и всегда беспокоился и страдал, когда за его отсутствием, обязанности начальника гарнизона переходили к командующему пехотной дивизией С-у.

Этот генерал вел себя совсем иначе. В манере себя держать он несколько форсировал ноту «бурбонства» или «солдафонства», смотрел на себя, как на солдатскую косточку, интересовался исключительно военными, имевшими перед «шпаками», т. е. штатскими, преимущество военной славы и ясно очерченного круга действий. За этим кругом С. ничего не хотел видеть, и сношения с ним по службе были нелегки. Третий генерал, командовавший пехотной бригадой, был какой-то маньяк – злого, завистливого характера, занимавшийся преимущественно сплетнями. Изумлению его знакомых не было предела, когда он был отправлен на войну, и уверенность кишиневцев в успехе русского оружия тогда впервые поколебалась.

Четвертый генерал был старый артиллерист, очень милый, проводивший свои досуги в игре на скрипке. С ним мне не приходилось иметь служебных сношений.

До наших генералов, кроме Б – а, с которым приятно было поддерживать знакомство, мне не было бы ровно никакого дела, если бы не существовало «правил о призыве войск для содействия гражданской власти». Правила эти, составленные в то отдаленное время, когда случаи усмирения беспорядков военной силой имели иной характер, оказались мало пригодными для тех случаев, когда, во-первых, помощь войска надлежало получить быстро, в течение получаса, и, во-вторых, когда действия войск должны были происходить в различных частях города сразу. По действующим правилам, губернатор, в случае вызова войска, пишет начальнику гарнизона требование, в котором излагает цель вызова, указывает место, куда надо войску явиться, даже определяет примерно количество потребных военных сил. Затем, представитель гражданской власти продолжает руководить действиями военной: он предлагает задачу для исполнения, указывает, кого надо арестовать и т. д., и только после предложения его действовать оружием, распоряжение войсками, на время этого действия, переходит к начальнику военной части.

Результаты буквального применения упомянутых правил сказались повсеместно во время погромного периода. Вызванные военные части почти всегда являлись поздно, выстраивались на местах, где происходили беспорядки, и большей частью безучастно смотрели на развертывавшиеся перед ними картины разгрома имуществ, грабежа и насилия, перекидываясь шутками и остротами в тех обычных случаях, когда погром бывал направлен против евреев. Случаи военных карательных экспедиций, грабежи и убийства, производимые военными под видом водворения порядка, тогда еще не имели места. О них я здесь говорить не буду. Я хочу лишь сказать, что те правила, которыми я должен был руководствоваться, давали полную возможность войскам бездействовать во время беспорядков, не подвергаясь при этом никакой ответственности.

Так и случилось в Кишиневе в 1903 году. Было время, от двух часов дня до трех с половиной, когда одна рота, в руках дельного человека, могла локализовать, остановить и потушить погромный пожар близ Чуфлинской площади. Вместо этого, явившийся позднее и занявший полгорода, весь кишиневский гарнизон два дня подтверждал своим бездействием справедливость легенды о разрешенном Царем трехдневном грабеже, пока генерал Б. не решил, что надо спасать и город, и честь войска. После его приказания приступить к арестам, погром прекратился, как кажется, в течение двух часов.

Теперь станет понятным, что я не мог, в интересах общей безопасности, поддерживать с военными властями исключительно официальных отношений, на почве действующих правил. Я должен был, мудростью змия и кротостью голубя, добиваться их милостивого отношения ко вверенному мне для охраны населению и постараться установить свои, бессарабские, правила о призыве войск для содействия гражданским властям.

Цель эта была достигнута мною при содействии генерала-джентльмена, гр. Мусина-Пушкина, командовавшего в то время войсками Одесского округа, а введенный мною порядок я поддерживал: с Б. – откровенностью, убеждением и просьбами, с С. – хитростью, а с третьим генералом Г – м – настойчивостью, доходившей иногда до угроз.

Графу Мусину-Пушкину я подал составленную мною записку, в которой изложил подтвержденные примерами недостатки правил о призыве войск. Я предлагал, между прочим, пополнить эти правила статьей, согласно которой каждый начальник части, после вызова её гражданскою властью, обязывался самостоятельно приступить к распорядительным действиям во всех случаях, когда он усматривал беспорядки, грозящие опасностью для жизни и имущества обывателей. Граф очень хорошо и внимательно отнесся ко мне и моим предложениям, но предупредил, что военное министерство, конечно, будет противиться такому порядку, при котором ответственность за отсутствие распорядительности может быть перенесена с гражданской власти на военную.

Это обстоятельство не помешало Мусину-Пушкину оказать мне драгоценное содействие: он обещал разрешить начальнику кишиневского гарнизона войти со мной в сношения относительно ускоренного порядка вызова войск, в случае надобности. В действительности, он сделал даже больше, заменив разрешение авторитетной рекомендацией оказывать мне действительное содействие, идя навстречу моим намерениям