телом С-ранга для местных — это сто процентов «евгеника», «голубая кровь» и « воинская династия». И по мне это просто стало видно. Моё тело изменилось, и теперь я вообще не напоминал того несколько излишне худощавого молодого человека, лицо которого увидел в окне
Статуса чуть больше суток назад. Черты моего лица стали… Как бы это сказать? Они всё ещё напоминали Эдварда Райна, но… как если бы его гениально загримировали под какого-нибудь Ален Делона, которого раскачали до уровня Арнольда Шварценеггера лучших лет.
Исчезли все мелкие дефекты кожи, сместились скулы, впалые щёки задрипанного бандита заменила холёная морда породистого и тренированного самца, шея раздалась раза в полтора, и всё за счёт наросшей мускулатуры, даже кривая щетина наросла слоем чего-то благородно-элегантного из салона красоты. Плюс чуть поменялась осанка, мышцы на руках начали реально давить на рукава изнутри, при попытках напрячь спину скрипела даже кольчуга, ещё недавно чуть великоватые сапоги теперь сидели как влитые, и, кажется, я стал немного выше. В итоге на фоне местных худощавых и избитых недавно крестьян я натурально начал выглядеть как волкодав по сравнению с дворовой болонкой. Не скажу, что мне не понравились изменения, но это было немного неожиданно.
Так или иначе, вскоре действительно показался обоз с семьями беженцев, и пока люди и нелюди суетливо договаривались, кто, где и кого может приютить, Эмилия решила собрать Военный Совет, мол, мы идём на город, который уже заняли варвары, у кого какие идеи, как его лучше штурмовать?
Вот тут-то я и понял, что толку от боевитых карликов и прочих бравых мужиков в армии Эмилии как-то не сильно много. В смысле, единственное, что смогли предложить эти ребята, это единым кулаком подойти к воротам в частоколе, выбить их нафиг и дальше вдарить по бандитам всем вместе, а дальше просто и без затей спихнули всю ответственность на молодую девчонку, заявив, что «ты у нас главная, вот и решай, как быть». Сама Эмилия при такой постановке вопроса стала выглядеть словно утопающий голодный щеночек — то есть максимально грустно и беспомощно.
Впрочем… а чего ещё ожидать от обычной мирной девчонки, что точно не планировала возглавлять небольшую армию и не имеет ни малейшего понятия о том, как вообще нужно воевать? Её «советники», откровенно говоря, тоже не похожи на матёрых ветеранов. Хоббиты, подозреваю, ещё что-то могли смыслить в засадах и партизанщине, просто из-за того, что их народ так жил много последних лет, но опыт партизанских действий вряд ли поможет при штурме каких-никаких, но укреплений. Гномы, честно сказать, тоже не выглядели крутыми вояками, пусть и старались производить впечатление солидности. Однако их боевые топоры явно «видали виды», то есть могли быть тупо семейными и наследуемыми, нормальной брони и щитов ни у кого не было. Коренастый народ был широкоплеч и имел сильные руки, но впечатление они производили скорее рукастых и опытных рабочих со стройки или там кузнецов, но не военных. Да и по чести сказать, вариант был не худшим — в сомкнутом строю и числом у этих вчерашних мирных жителей есть шансы завалить опытных рубак, но вот переиграть тех в хитрой тактике и тем более мастерстве — нет никаких. Они даже в тыл толком ударить не могут, потому как с ростом половины « армии» замучаются через частокол перелезать. Поэтому да, их вариант был почти единственным, что было доступно такому воинству.
И, к сожалению, мне самому предложить было как-то нечего. Эдвард об осадном деле имел очень и очень отрывочные знания, всё-таки он был обычным пехотинцем, а не лордом-генералом. Да, как выглядит осадный лагерь, он знал… теоретически и очень приблизительно, как надо штурмовать укрепления — тоже. Ага, приблизительно и теоретически. Вот только знания эти здесь и сейчас были бесполезны чуть больше, чем полностью. Осадных машин нет, штурмовых лестниц — нет, фашинов, чтобы завалить ров, — тоже (как и самого рва, правда, но это детали). Да чего там, даже самого завалящего тарана у нас нет! Только если бревно из леса припереть. Правда, и штурмовать предполагается не «Стэдвик», а всего лишь посёлок с деревянными воротами и деревянно-земляной стеной, которая, откровенно говоря, является забором, а не укреплением, с которого можно относительно безопасно отстреливать штурмующих. Да и варвары со стрельбой не особо дружат — «бесчестное оружие» и всё такое, так что предел мастерства дальнего боя большинства из них — это метнуть топор, а топор — не стрела и не арбалетный болт, далеко не улетит.
Теоретически, я мог прокрасться в город один и устроить бандитам новую ночь длинных ножей, но при всей привлекательности подобного варианта, имел он и ряд минусов. Это хутор я мог изучить издали, прикинуть маршруты, узнать, кто у меня во врагах, плюс меня там совсем не ждали. В раскладе города всё совсем иначе. Максимум доступной информации — это очень примерный план расположения домов от местного жителя, который ни разу не воин и на многие мелочи просто не обращает внимания. Но это ещё ничего при условии, что у меня есть возможность отступления. С ней же тоже было не очень. Какая-никакая стена у города всё-таки имелась, варвары не дураки и ворота закрывают, тем более если заметят нашу «армию», а не заметить они её на подходе не смогут. Спрыгнуть со стены, точнее, « перелезть через забор» вполне возможно, но это время и в случае, если мне потребуется уносить ноги, вполне вероятно, что критичное время — поймать спиной топор-второй-третий вполне хватит. Кроме того, я банально не знаю, кто в городе сидит, а переть в неизвестность, да ещё в раскладе, где я буду один против толпы варваров, я что-то не готов. Не настолько я в себе уверен, пусть и стал куда как круче Эдварда в плане боевых характеристик. Короче, всё было грустно.
— Н-да, войска у нас, конечно… — вынужден был признать я.
— Угу, — тяжко вздохнула Эмилия. — Мы всё-таки совсем не воины… — она совсем поникла.
— Ничего, прорвёмся, — подбодрил я начинающую волшебницу. — В текущих реалиях идея «выломать ворота и ворваться в город» выглядит не такой уж и плохой, но нужна конкретика: как будем ломать, куда бежать в городе и что делать дальше? Откровенно говоря, « врываться» всё-таки не хочется.
— Почему? — спросила девушка.
— Потому,