Адельстона контрастировали в ее сознании с этим величественным, благородным смирением.
– Не извиняйтесь, это не имеет значения, – сказала она, чувствуя, что ее лицо покраснело, а глаза потупились.
– Правда? Я прощен, – и он протянул руку.
Стелла скрестила руки за спиной, когда он вошел, с инстинктивным желанием скрыть свои обнаженные руки в муке, но теперь она протянула руку на несколько дюймов и подняла ее с улыбкой.
– Я не могу, – сказала она.
Он посмотрел на белую руку, вылепленную так красиво, что скульптор вздохнул бы над ней в отчаянии от своей неспособности подражать ей, и все же протянул руку.
– Я не имею ничего против муки, – сказал он не так, как сказал бы мистер Адельстоун, а просто, естественно.
Стелла протянула ему один маленький конический пальчик, он взял его и подержал мгновение, глядя ей в глаза с улыбкой; затем он отпустил его, не сказав ни слова банального комплимента, но молча, и повернулся к мистеру Этериджу.
– Совершенно безнадежно просить вас простить меня за то, что я вас отрываю, я знаю, поэтому я не буду, – сказал он, и Стелла заметила, что в его голосе была откровенная искренность, почти мальчишеская, но полная уважения. Ей сразу показалось, что он знал и уважал старика с тех пор, как тот, Лейчестер, был мальчиком.
– Как поживаете, милорд? – сказал мистер Этеридж, протягивая ему свою длинную тонкую руку, но все еще как бы удерживая ее на своем любимом мольберте. – Выгуливаете собак? Они безопасны? Будь осторожна, Стелла!
Потому что Стелла стояла на коленях посреди них, подружившись с огромным мастифом, к большому ревнивому отвращению остальных, которые буквально толпились и толкались вокруг нее.
Лорд Лейчестер огляделся и на мгновение замолчал; его глаза были прикованы скорее к коленопреклоненной девушке, чем к собакам. Затем он вдруг сказал:
– Они полностью безопасны, – а затем добавил для Стеллы, – они абсолютно безопасны, мисс Этеридж.
Стелла повернула к нему лицо.
– Я не боюсь. Я бы так же быстро подумала о том, чтобы укусить их, как они мечтали бы укусить меня, не так ли? – и она положила огромную голову мастифа себе на колени, где она лежала, а его большие глаза жалобно смотрели на нее, когда он лизнул ее руку.
– Боже мой, как их много! – сказал мистер Этеридж, который любил собак – на холсте.
– Мне не следовало приводить их, – сказал лорд Лейчестер, – но они будут совершенно спокойны и не причинят вреда, уверяю вас.
– Мне все равно, если они не укусят мою племянницу, – сказал мистер Этеридж.
– Этого можно не опасаться, – тихо сказал он, – иначе я не позволил бы ей приближаться к ним. Пожалуйста, продолжайте свою работу, или я буду думать, что я вам мешаю.
Мистер Этеридж указал ему на стул.
– Не хотите ли присесть? – сказал он.
Лорд Лейчестер покачал головой.
– Я пришел попросить вас об одолжении, – сказал он.
Мистер Этеридж кивнул.
– Что это?
Лорд Лейчестер рассмеялся своим редким смехом.
– Я дрожу в своих ботинках, – сказал он. – Мой язык прилип ко рту от волнения…
Старый художник оглянулся на него, и его лицо расплылось в улыбке, когда его взгляд остановился на смелом, красивом лице и непринужденной грации говорившего.
– Да, вы выглядите чересчур напуганным, – сказал он. – Что это?
Было заметно, что, за исключением его первого приветствия, старик не дал ему преимущества своего титула; он знал его, когда Лейчестер был мальчиком, бегал туда-сюда из коттеджа, всегда сопровождаемый сворой собак и обычно совершал какие-то пакости.
– Я хочу, чтобы вы нарисовали для меня небольшую картину.
Старик застонал и твердо посмотрел на свою картину.
– Вы знаете поляну в лесу, открывающуюся напротив маленького острова. Я хочу, чтобы вы ее нарисовали.
– Мне очень жаль, – начал старик.
Лорд Лейчестер продолжал, мягко перебивая его:
– Вы видели ее в последнее время? – сказал он, и пока он говорил, Стелла вошла в комнату, увлекая за собой мастиффа, с горстью печенья, которое она взяла из шкафа. – Там очень красиво. Это самый красивый уголок на всей реке. Прямо от ручья он тянется зеленым, с молодыми весенними листьями, к небу над холмом. На открытом пространстве между деревьями первоцветы расстелили золотой ковер. Я видел, как два зимородка плыли по ручью, когда я стоял и смотрел этим утром, и, глядя, я подумал, как хорошо, как восхитительно вы бы изобразили это на холсте. Подумайте! Ярко-зеленый, золотой передний план, небо раннего лета, венчающее все, и отражающееся в реке, бегущей внизу.
Мистер Этеридж прервал свою работу и прислушался, и Стелла, склонившись над собакой, тоже прислушалась, опустив лицо, и удивилась, как художник мог стоять так твердо и упрямо.
Для нее этот голос звучал как сладчайшая музыка к какому-нибудь стихотворению. Она увидела картину, как он ее нарисовал, и в ее сердце музыка слов и голоса обрела гулкую гармонию.
Забыто было предостережение другого человека; напрасно оно было бы, если бы он повторил его в тот момент. Так же хорошо ассоциировать тьму зимней ночи с яркой радостью летнего утра, как думать о зле в связи с этим благородным лицом и музыкальным голосом.
Мистер Этеридж сделал паузу, но покачал головой.
– Очень хорошо, очень соблазнительно сказано; вы мастер слова, Лейчестер; но я непоколебим, как скала. Воистину, ваше красноречие напрасно; вы обращаетесь не к впечатлительному человеку. Я, Джеймс Этеридж, работаю над этой картиной. Я погружен в свою работу, лорд Лейчестер.
– Вы не сделаете этого?
Старик улыбнулся.
– Я не буду. Другому мужчине я должен представить оправдание и замаскировать свой отказ. С вами все, что угодно, кроме простого"нет" – бесполезно.
Лорд Лейчестер улыбнулся и отвернулся.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Я хотел сделать подарок моей сестре Лилиан.
Глаза Стеллы снова обратились к нему. Этот человек – гнусный!
Старик отложил щетку и повернулся к нему.
– Почему вы сразу этого не сказали? – спросил он.
Лорд Лейчестер улыбнулся.
– Я хотел посмотреть, не сделаете ли вы что-нибудь для меня … для меня самого, – сказал он с бесконечной наивностью.
– Вы хотите это для леди Лилиан, – сказал мистер Этеридж. – Я сделаю все, конечно.
– Я не скажу вам спасибо, – сказал лорд Лейчестер. – Мне не за что вас благодарить. Она должна это сделать. Когда вы придете…
– На следующей неделе … в следующем месяце…
– Сейчас же, – сказал лорд Лейчестер, протягивая руку странным жестом, поразившим Стеллу своей бесконечной грацией.
Старик застонал.
– Я так и думал! Я так и думал! С вами всегда сейчас и сразу.
– Весна не будет ждать вас! Зелень этих листьев меняется сейчас, очень медленно, но верно, как мы