Читать интересную книгу Клеопатра - Генри Хаггард

Потом я вспомнил о своей молитве на крыше храма Абидоса и об ответе на мой призыв, явленном мне там, и усомнился, было ли и это в действительности или во сне?

И вот однажды вечером, когда я, устав от занятий, вышел в священную рощу, которая находится во дворе храма, и стал в глубокой задумчивости бродить по ней, мне встретился мой дядя Сепа, который тоже прогуливался там, погруженный в свои мысли, на чем-то сосредоточенный.

– Остановись! – воскликнул он своим громким голосом. – Почему ты так печален, Гармахис? Неужели тебя так расстроила последняя задача, которую мы с тобой изучали?

– Нет, дорогой дядя, – ответил я. – Я действительно расстроен, но не задачей, она была совсем легкой. У меня тяжело на сердце, потому что я устал жить в уединении, и вес накопленных знаний тяготит меня так, будто вот-вот раздавит. Зачем копить силу, которой не можешь воспользоваться?

– Ах, Гармахис, как и все неразумные юноши, ты нетерпелив, – сказал он. – Тебе хочется изведать вкус битвы, тебе надоело смотреть, как волны накатывают на берег, и тебя тянет броситься в них, чтобы померяться силой со стихией и ощутить опасность. Значит, ты решил уйти, покинуть нас, Гармахис? Птица покинет гнездо, как только улетают подросшие птенцы ласточек, которые живут под крышей храма. Что ж, пусть будет так, как ты желаешь, твой час настал. Я научил тебя всему, что знаю сам, и мне кажется, что ученик превзошел своего учителя. – Он замолчал и вытер свои увлажнившиеся яркие черные глаза – так огорчила его мысль о предстоящем расставании.

– Куда же мне податься, дядя? – спросил я, обрадовавшись. – Обратно в Абидос, чтобы приобщиться к тайнам богов?

– Да, обратно в Абидос, из Абидоса поедешь в Александрию, а из Александрии на трон твоих отцов, Гармахис! Послушай меня. Вот как обстоят сейчас дела в стране: ты знаешь, что Клеопатра, царица, бежала в Сирию после того, как евнух Потин, презрев последнюю волю ее отца, сделал ее брата Птолемея единоличным правителем Египта. Также знаешь ты и то, что она вернулась, как истинная царица, с огромным войском, и разбила лагерь у Пелузия, и что в это время великий Цезарь, величайший из великих, избранник судьбы, после кровавой битвы под Фарсалом приплыл туда с небольшим отрядом, преследуя разбитого Помпея. Но в Александрии Цезарь узнал, что Помпей погиб: его предательски убили по приказу Птолемея Диониса центурион Ахилл и командующий римскими легионами в Египте Луций Септимий. Известно тебе и то, как испугало александрийцев прибытие Цезаря, и что они даже хотели перебить его ликторов. Потом, как ты слышал, Цезарь захватил малолетнего царя Птолемея, Нового Диониса Двенадцатого, и его сестру Арсиною и приказал распустить армию Клеопатры и армию Птолемея под командованием Ахилла, которые готовились к битве под Пелузием. Но в ответ Ахилл, презрев приказ Цезаря, повел свое войско на Александрию и осадил ее кварталы и крепость Бруцеум. Так продолжалось какое-то время, и никто не знал, кто же будет править Египтом. Наконец Клеопатра приняла решение, очень дерзкое, смелое решение: оставив свою армию в Пелузии, она ночью подплыла в Александрийскую гавань и вместе с сицилийцем Аполлодором сошла на берег. Там Аполлодор завернул ее в драгоценный ковер, такой, какие ткут в Сирии, и отправил этот ковер в подарок Цезарю. Когда во дворце развернули ковер, внутри оказалась девушка, самая прекрасная девушка в мире, и не только самая прекрасная, но и самая умная и самая образованная. Она соблазнила великого Цезаря – даже груз прожитых лет не смог уберечь его от ее чар, и его безумство, его слабость едва не стоили ему жизни и славы, которую он добыл в сотнях войн.

– Глупец! – перебил я своего наставника. – Какой же он глупец! И его еще называют великим! Разве может быть великим мужчина, который не в силах противостоять коварным женским хитростям? И это Цезарь, который держит в своей власти весь мир, который одним словом бросает в бой сорок легионов и решает судьбы народов! Цезарь, с его холодным умом и проницательностью, этот прославленный герой, как перезревший фрукт, упал к ногам хитрой девчонки! Тогда чем же этот римский Цезарь, которым ты так восхищался, отличается от простых смертных? До чего же он слаб и жалок!

Но Сепа, внимательно посмотрев на меня, покачал головой.

– Ты слишком горяч, Гармахис, и не стоит тебе говорить таким надменным тоном. Не знаешь ты того, что все воинские доспехи имеют сочленения, и горе воину, если меч врага попадет в это место! Запомни: как ни слаба женщина, на земле нет силы более могущественной, чем эта женщина при всей своей слабости. Она правит всем, она приходит в разных обличьях и стучит в разные двери, она не гнушается никакими хитростями, чтобы пробить путь к нашему сердцу; она быстра и терпелива, и страсть ее не неуправляема, как у мужчин, а подобна послушному коню, которого она может направлять по своему усмотрению, когда нужно натягивая или отпуская поводья. У нее взор полководца, и прочным, как крепость, должно быть то сердце, в котором она не найдет слабого места. Кровь в твоем молодом теле кипит, пылает огнем? Ее кровь будет гореть еще горячее, и поцелуи ее не иссякнут. Ты честолюбив? Она раскроет твое сердце и покажет тебе дорогу к славе. Ты измучен и устал? Она приютит тебя на своей груди. Ты споткнулся, упал? Она поднимет тебя и сумеет заставить считать твое поражение величайшей победой. Да, Гармахис, она способна на все это, ибо всегда и во всем даже сама природа на ее стороне. Однако, помогая тебе, она играет роль, поддерживая и утешая тебя, она может обмануть, она может делать это для того, чтобы добиться своих тайных целей, не имеющих отношения к тебе. И поэтому женщина правит миром. Ради нее происходят войны, ради нее мужчины стремятся разбогатеть, ради нее они творят добро и зло, совершают подвиги и преступления, стремятся к величию и идут на смерть. Она же лишь рассеянно взирает на тебя с улыбкой сфинкса, и еще ни один мужчина не сумел разгадать загадку ее улыбки или понять тайну ее сердца. Не смейся, не смейся над моими словами, Гармахис. Ибо лишь действительно великий человек может противостоять чарам женщины, которая незаметно обволакивает его, давит на него, как невидимый воздух, и порой воздействует сильнее всего, когда этого не подозревают.

Я громко рассмеялся.

– Как убедительно ты говоришь, мой дорогой дядя Сепа, – сказал я. – Можно даже подумать, что тебя самого обожгло пламя подобного искушения. А я не боюсь ни женщин со всем их коварством, ни их хитростей. Я о них ничего не знаю и не хочу ничего знать, они не влекут меня, и все равно я утверждаю, что Цезарь – глупец. Если бы я был на его месте, то, чтобы охладить эту распутницу, я бы приказал завернуть ее обратно в ковер, спустить с лестницы и бросить в гавань, там, где погрязнее.