привычно вернулись. Ная же только с улыбкой покачала головой: эта троица могла сутками с энтузиазмом шипеть друг на друга, но в то же время они были готовы перегрызть глотку любому, кто косо посмотрит хоть на одного из них — говорить гадости друг про друга можно было только им самим. Кьяр, Асин и Шиин по-прежнему оставались вечным, неизвестно как ладящим между собой, трио.
— Что-то я не замечала, чтобы вчера кого-то облизывали… — Ная ради интереса пыталась вспомнить, но либо она вчера была занята Лиасом и не обратила внимания, либо такого, и права, не было.
— Видимо приём другого уровня, — хохотнул Кьяр, — ну, или я значительно привлекательнее других живых столов…
— Ладно, стол, мойся, проверяй свои вещи, и мы уходим, — усмехнулась предводительница.
Остальные были собраны и готовы ещё три часа назад. Вещи танцора они тоже собрали, но угадать, куда ещё Кьяр мог что-нибудь засунуть, у них получалось через раз.
Вскоре они всем отрядом вышли из гостевых комнат, и Кьяби проводила их ко входным дверям центрального здания. Предводительница ещё перед тем как уйти на рынок попросила женщину доложить Матери Цеара о том, что они сегодня отправляются обратно в Таэмран, поэтому теперь отряд, нигде не задерживаясь, стремительным шагом покидал Дом Цеара и Ортарэль.
Тоннели встретили их привычным непроницаемым мраком, и Ная с мужчинами, наконец, вздохнули свободно. Давящая атмосфера древнего города осталась позади, и на душе у всех стало спокойнее.
Общим решением первые сутки они шли без остановок, чтобы отойти как можно дальше от Ортарэля, прежде чем начать что-то обсуждать и что-либо делать с Лиасом.
Светлый эльф впервые был в тоннелях. По крайней мере, в сознании, — он ожидал увидеть каменные стены со следами когтей монстров, светящиеся растения, как в городе, но перед его глазами была только тьма и ничего больше. Он постоянно спотыкался, но, ориентируясь на смутные ощущения пространства вокруг, всё же каким-то чудом успевал за остальными. Когда Ариен поменялся местами с Шиином и пошёл рядом, едва заметно освещая дорогу своей магией, стало проще.
— Ты не видишь, куда идёшь? — шёпотом спросил мечник.
Лиас отрицательно покачал головой: вопреки его представлениям в тоннелях не было источников света — его глаза ничего не различали. Он мог идти интуитивно, но его природные инстинкты были под запретом долгие годы, и теперь ему было сложно так быстро перестроиться.
Ная повернулась на появившийся свет, но, быстро поняв, что происходит, только дала знак Ариену перейти в центр колонны, чтобы в случае, если сияние привлечёт монстров, они со светлым эльфом оказались под защитой, и молча пошла дальше.
Ариен был единственным из отряда, кого Лиас не знал, но из того, что он услышал на вчерашнем празднике, пока лежал на столе, и что он увидел позже в комнатах, светлый эльф уже понял, что перед ним был тот самый Ариен, о котором ему рассказывали ещё на поверхности. Лиасу хотелось рассмотреть мужчину получше, посмотреть на звезду Хаоса у него на груди, о которой говорила Мать Цеара, но мечник до этого момента по какой-то причине держался от него в стороне, и такой возможности у светлого эльфа не было, а сейчас для этого просто было не время. Лиасу приходилось все силы тратить на другое. Выдерживать темп отряда ему было тяжело и отвлекаться было некогда и не к месту: его тело отвыкло от физических нагрузок, но он молча шёл дальше, понимая, что ему придётся к этому привыкнуть — впереди был целый месяц такой гонки.
Зато теперь у Лиаса была уйма времени, чтобы думать обо всём, что случилось, и он вспоминал последние сутки, пытаясь понять, чего от него ждала новая хозяйка. Когда он поцеловал Наю, он снова на несколько часов почувствовал её: её эмоции, стремления, желания. Так же как и в первый раз, это было прекрасно. Но её чувства и были окрашены болью от того, что она видела его таким, каким он стал за те годы, что они не виделись, и из-за этого становилось грустно: стать рабом не было его выбором, и он понимал, какую жалкую тень от прежнего себя он сейчас представлял. Однако в то же время Ная видела его прежним, как будто его сломленная и лишенная воли душа была не настоящей — просто внешней оболочкой, которую можно было снять — она не верила, что кому-то удалось его сломить и подчинить. Ная просто не понимала всей глубины его ран, а Асин не позволил ей узнать. И это на самом деле спасало Лиаса, будто тянуло его прочь от ужасного прошлого и заставляло снова начать думать, начать анализировать и внимательно смотреть за тем, что происходит вокруг. Вера женщины толкала его к себе такому, каким он был раньше.
А ещё, в те минуты он ощущал свободу — это было то, чем дышало всё существо Наи. Ни страхов, ни сомнений — воля и сила, безрассудно идущая напролом, но в то же время звучащая в ней радостью жизни. Ная делала то, что хотела и получала от этого удовольствие. Ей было абсолютно плевать, кто и как к этому будет относиться. Она была госпожой и не боялась сражаться за то, чтобы никто не смел отбирать у неё её счастье. Лиас ощутил всё это всего на несколько часов, но эта разница между тем, какими они сейчас были, дала ему такой внутренний толчок, что светлый эльф и сам поверил в то, что он сможет победить, что он сможет снова стать собой, оставив Лиаса-раба, наученного быть вещью, позади. Ная не верила, что его уже невозможно исправить, и он теперь тоже в это не верил. Для Наи вопрос, когда он вернётся в нормальное состояние был просто вопросом времени и для него теперь тоже. Лиас старался сохранить воспоминания об этих чувствах настолько яркими, насколько это было возможно, потому что они давали ему силы бороться, потому что они давали ощущение новой жизни. Ная, сама того не понимая, своей упрямой верой и стремлением помочь подарила ему силы попытаться начать всё сначала.
На первом привале Лиаса переодели в обычную рубашку и лёгкий кожаный доспех, на пояс повесили ремень для оружия и пристегнули к нему кинжал Наи и запасной меч Ариена, волосы заплели на манер дроу, чтобы не падали на