Невозможно сказать, сколько времени прошло с момента нападения дикарей. Может быть, страшная сцена продолжалась всего десять минут, но большинству французов она показалась вечностью.
Корина и Элина, поражённые ужасом, крутились на своих лошадях, словно привязанные к одному месту. Вокруг галдели женщины и дети, бесполезно бегали взад и вперёд солдаты. Повсюду раздавались крики, стоны и проклятия.
Со стороны форта появился английский отряд, и вскоре их красные мундиры смешались с синими французскими кафтанами. Английская брань стала звучать громче индейских воплей.
– Дьявольские дети лесов! Вероломные псы Длинного Дома! – орал во всю глотку молоденький английский офицер, скача на коне между блистающими топорами и стуча плетью по спинам дикарей. – Как вы смеете позорить честь английской короны? Немедленно прекратите это безобразие! Немедленно верните вещи их законным владельцам! Прекратите драться, чёрт вас подери, или я скажу кому надо, что вы не достойны быть нашими друзьями!
Находившиеся поблизости от англичан Ирокезы нехотя останавливались, но кое-кто пытался улизнуть в сторону, чтобы вновь очутиться среди дерущихся. И всё же с появлением английских солдат страшная драка пошла на убыль.
К своему несчастью, Корина и Элина были далеко от того места, где англичане начали утихомиривать своих краснокожих союзников. Внезапно перед лошадью Корины возникла знакомая фигура Хитрой Лисьей Морды.
– Ага! Вот вы и попались, белокожие женщины! – радостно закричал он, хватая окровавленной рукой платье Корины. – Теперь уж я вас не отпущу, вы обе сделаетесь дочерьми Ирокезов. Что вы так смотрите на меня? Неужели вигвам Ирокеза хуже этого места, залитого кровью?
– Прочь! – воскликнула Корина с жаром и заломила руки над головой. – Ты мне противен, грязный варвар. Мне и моей сестре пришёлся по сердцу совсем другой индеец!
– Ах, я знаю, про кого говорит сейчас твой славненький язычок. Ты мечтаешь о Торопливом Олене! Но этого выскочки здесь нет. И ты никогда больше не увидишь его! Как ты могла, Черноглазая, обратить внимание на мужчину с такой причёской, как у него. Ведь его голова выбрита лишь наполовину! Это позор, а не причёска. А он ещё называет себя Делавэром. Тьфу! А теперь хватит лясы точить. Мы отправляемся в мою деревню.
– Чудовище! – выпалила Корина.
– Это весьма спорный вопрос. Я не нравлюсь, может быть, тебе, но твой друг в одежде офицера смотрел на меня с удовольствием. Почему вы, белые женщины, ничего не понимаете в мужчинах?
Хитрая Лисья Морда схватил под уздцы обеих лошадей и потянул их за собой. Откуда-то со стороны вынырнула из галдящей толпы тощая фигура Гевкамена и последовала за растерянными сёстрами.
– Сударыни, я иду за вами, не бойтесь ничего. Я отпугну проклятых варваров моими священными песнями! – голосил Гевкамен, то и дело спотыкаясь о наваленные трупы.
Хитрая Лисья Морда, умевший избегать опасностей и ускользать от преследования, спустился в узкую ложбину и по ней вошёл в лес. Там его поджидали несколько других индейцев, спокойно сидевших на земле и что-то лениво жевавших. Обе девушки оглянулись туда, где минуту назад их окружали страшные крики и брызги крови, и вздохнули.
– Я знал, что белым женщинам станет легче, когда я уведу их подальше от сражения, – оскалился Ирокез.
Скоро дорога пошла в гору. Гевкамен, увидев, что никто не обращал на него внимания, вероятно считая слишком ничтожным, заголосил пуще прежнего и прибавил шаг.
Тем временем англичане сумели утихомирить разбушевавшихся туземцев, но в долине осталось лежать почти двести мёртвых тел, в которых всего несколько минут назад теплились французские души. Люди поспешно разбрелись в разные стороны, чтобы поскорее забыть о случившемся ужасе. Бледнолицые обеих сторон проклинали коварство краснокожих, а краснокожие поносили на чём свет Бледнолицых за то, что те не умели понять воинскую страсть краснокожего воина.
Пару дней спустя английская армия взорвала стены форта Анри и покинула берега тихой реки, чтобы никогда больше не возвращаться в те дикие края. Теперь над лесом и водой царили покой и дух недавней смерти. Крепость представляла собой груду дымящихся развалин. Обуглившиеся балки, осколки артиллерийских снарядов, обломки каменных построек, осыпавшиеся траншеи – всё это было внушительным, но единственным напоминанием о белых людях на берегу реки, которую индейцы называли Тихий Вздох.
Погода сильно изменилась за два дня, солнце скрылось в облаках. Ветер дул неровно, то опускаясь к самой земле и что-то нашёптывая ей, то вздымаясь вверх и сгибая верхушки могучих елей.
За час до заката из леса вышли по узкой тропинке четыре человека, в которых, если бы я сделал описание их внешнего вида, читатель с лёгкостью узнал бы знакомых нам героев. То были Соколиный Взгляд, Здоровенная Змея, Торопливый Олень и Пьер Хейхой. Первые трое смотрелись вполне отдохнувшими и сытыми, но бедняга Пьер был бледен, худ и нервен.
– Вот видите, мой друг, – говорил белый охотник, продолжая, по всей видимости, какую-то долгую беседу, – ваша армейская война ужасна и бестолкова. В ней нет места подвигу. Одни приказы и бездумные их исполнения. И такие же скверные последствия. Если бы вы принадлежали к вольным стрелкам, как я, вы бы никогда не попали в эту переделку и не потеряли вверенных вам молодых женщин. Клянусь всем самым дорогим, Торопливый Олень не упустил бы ни Черноглазой Корины, ни Златовласой Элины. Полагаю, что не упустил их и Хитромордая Лисица.
– Это ужасно, – качал головой майор.
– Не вижу в этом ничего ужасного. Среди индейцев попадаются иногда потрясающие экземпляры, и я думаю, что известный вам Ирокез относится именно к таким мужчинам. Девушки не будут разочарованы, – ответил Соколиный Взгляд.
– Да, я согласен с вами, – быстро закивал Пьер, – этот индеец и мне приглянулся. Очень выразительный. Жаль, что его интересуют женщины.
– Вовсе не жаль, – бросил через плечо Торопливый Олень, – ведь не уведи он сейчас этих женщин, у меня не было бы повода гнаться за ним.
– Смотрите, – остановился Здоровенная Змея, – здесь ясный след конских копыт и отпечатки мокасин Массавомаков. Вот и след Хитромордой Лисицы.
– Откуда ты знаешь, что это его отпечаток, вождь? – поразился Пьер проницательности Чихохока.
– Его мокасин протёрся под большим пальцем правой ноги. Я уже давно отметил это. Хитромордая Лисица – жадный Ирокез. Он не взял с собой в поход новой обуви.
– Жадность не доведёт этого свирепого дьявола до добра! – воскликнул Торопливый Олень. – Зачем ему сразу две белые женщины? У Ирокезов не бывает по несколько жён. Вот если бы он был Сюксом, он бы мог иметь сразу нескольких женщин, но он Ирокез.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});