соприкасаются с соседними. Нестерпимо хочется ускориться и закончить быстрее сложный рисунок, состоящий из нескольких десятков линий.
А главное — взять, наконец-то в руки заветный учебник!
И громом среди ясного неба в коридоре звучат размеренные шаги! Вот влипла!
Капля пота скатилась по лбу и замерла на кончике носа. Мотнула головой, чтобы стряхнуть её в сторону. Пальцы предательски задрожали, и две линии вышли слегка кривыми. Поясница ныла так, что нестерпимо хотелось выпрямиться и размять спину.
Позже, Амелия.
Сейчас не время расслабляться. Что бы ни случилось, ты должна закончить заклинание, если не хочешь оплачивать ремонт разгромленной аудитории. Это в учебное время мэтры ставят заградительные щиты. Сейчас я целиком и полностью беззащитна.
Шаги приближаются, но идущий не торопится. Будто знает, что откроется его глазам, и даёт мне прочувствовать весь ужас безвыходной ситуации.
Я ускоряюсь изо всех сил. Линия за линией, слово за словом. Схема всё больше напоминает округлую паутину, в центре которой сижу я, поджав гудящие от напряжения ступни.
Осталось последнее движение, но едва мелок коснулся нужной точки, я услышала громкий щелчок, и дверь издевательски медленно пришла в движение.
Теперь я понимаю, как чувствуют загнанные в угол звери.
— Амелия Орланд! Устав академии запрещает студентам покидать общежитие после отбоя! Полагаю, вам известны последствия? — холодно чеканит ректор Аррэн Роут, застав меня на месте преступления.
— Ректор? — поражённо шепчу я.
И именно сейчас последняя линия начерчена.
Но, кажется, я ошиблась её с направлением.
— Господин Роут, простите… — оправдываюсь, глядя на законченный чертёж, вспыхнувший алым светом. Разве он должен быть не серебристым?
Не помню, подумаю позже.
— Вон отсюда, — приказывает глава Академии Крэйвен, указывая пальцем в сторону коридора. — Немедленно.
В груди будто лопнула натянутая струна. Слёзы набежали на глаза, размывая окружающее пространство, но я кое-как смогла подняться на ноги, сгорая от обиды и стыда под его немигающим взглядом.
— Можешь сразу собирать вещи. С этой минуты к занятиям ты не допущена.
— Понимаю, — горько усмехнулась я. — Но и вы должны понять, что мне было нечего терять. Я вас услышала, господин Роут. Спокойной ночи.
Не буду стирать чертёж. Какая разница, кто этим займётся — уборщик или сам Роут. Пускай берёт ведро, тряпку и стирает линии, стоя на коленях в своём дорогущем костюме.
Скомкав лист с заклинаниями так, что он порвался на мелкие части, я прошла мимо стоящего в дверях ректора, случайно задев его плечом.
И взвизгнула от резкой боли, что прошибла меня насквозь. Кажется, Аррэна тоже задело, вон как зашипел и поморщился.
— Амелия Орланд… — его рука обхватила моё запястье и сжала. Не больно, но я вздрогнула, когда большой палец соскользнул, проведя по тонкой коже. Будто погладил. — Уйдите с глаз моих. И никогда не появляйтесь.
Глава 8.4
Аррэн Роут
Три часа спустя Просыпаюсь посреди ночи, проклиная красочные сновидения. Яркие, короткие, они сменяют друг друга, но в каждом из них обязательно появляется чёртова Амелия Орланд.
Сажусь на постели, касаясь ступнями холодного пола, запускаю пальцы в густые пряди и с остервенением взъерошиваю волосы, желая выкинуть из головы все непристойные видения.
Мне уже давно не снятся сны, так какого дьявола сегодняшняя ночь стала исключением? Да ещё и эта… Эта наглая девчонка, сознательно нарушившая все запреты.
Думала, я не догадаюсь, что она трогала оставленный учебник? Как только Гвинн нажаловался мне, я тут же понял, чьих это ручонок дело.
Знал, что ей некуда деваться, поэтому установил сигнальный маячок. Поймать её на месте преступления оказалось плёвым делом.
Девчонка даже не стала оправдываться. Лишь горестно усмехнулась, давя на жалость, и прошла мимо, задев меня плечом.
Было неожиданно больно. Она что, призывала молнию до моего прихода? Стоило нам соприкоснуться, как меня пронзило мощным по своей силе разрядом. Хорошо хоть волосы не встали дыбом… Однако в тот момент нестерпимо захотелось к ней прикоснуться.
Что я и сделал. Убедился, какая у неё гладкая, бархатистая кожа. Будто созданная для чувственных ласк.
Как хорошо, что я её больше не увижу, и услышу об их ненормальной семейке разве что из газет. Но при мысли о том, что Фергус Пинч добьётся своего и получит доступ к невинному, молодому телу, меня начинает трясти.
Всё, выкинули из головы! Проехали.
В темноте нащупываю графин с остатками янтарного напитка, делаю несколько глотков прямо из узкого горлышка. Жидкость медленно прокатывается вниз по пищеводу и давит на желудок.
Ложусь в кровать, надеясь, что сны меня отпустят, но до рассвета не могу сомкнуть глаз, ворочаюсь с боку на бок. Подушечка большого пальца всё ещё помнит прикосновение к тонкому запястью.
Я схожу с ума.
Холодный душ слегка приводит меня в чувство. Ледяные струи выбивают из головы все посторонние мысли. Набросив халат на голое тело, спускаюсь в столовую и залпом выпиваю чашку кофе, совершенно не чувствуя его вкуса. Перед выходом бегло смотрюсь в зеркало и вижу хмурое лицо с покрасневшими глазами и однодневной щетиной.
Вид у меня пугающий, но мне всё равно. Я еду работать, а не красоваться.
Первым делом, высадившись у ворот, спрашиваю у охранника, не выходила ли отсюда девушка с вещами? Получаю отрицательный ответ.
Предупреждал же!
Не хочет по-хорошему? Выпровожу лично.
Спешу в кабинет, не обращая внимания на приветствия мэтров и учащихся. Чувствую спиной недоумённые взгляды, но всё сознание сосредоточено вокруг одной смазливой мордашки.
Хватаю за руку первую попавшуюся студентку, по виду старшекурсницу. Чувствую жгучую, непонятную брезгливость и тут же разжимаю пальцы.
— Вы что-то хотели? — девчушка быстро сообразила, что обратила на себя моё внимание. Приоткрыла пухлые губы и захлопала глазами.
Ненавижу такой тип. Строят из себя невинных, а на деле дадут фору работницам дома терпимости.
— Амелию Орланд знаешь? — цежу сквозь зубы, желая как можно быстрее закончить разговор.
— Моя соседка по этажу, — она опускает глаза и смотрит на меня из-под ресниц. — А что случилось?
Дешёвый приём. Никогда бы на такое не купился.
— Найди её и…
В горле комом застревают слова. Пытаюсь закончить фразу и передать, чтобы она явилась ко мне в кабинет, но вместо этого решаю зайти к ней сам. Суну в руки приказ об отчислении и лично проконтролирую, чтобы она покинула территорию академии.
Решено!
Как только она уйдёт, мне тут же станет легче.
Спешу в кабинет, будто от этого зависит моё будущее. Руки дрожат и рассыпают бумажные листы, перо норовит выскользнуть из пальцев. Размашистым почерком пишу её имя и фамилию на приказе. Смяв его, мчусь в сторону общежития.
Не знаю, что за