Читать интересную книгу Покоренный Кавказ (сборник) - Альвин Каспари

– Не только та земля, – было ответом, – где Терек и Сунжинский городок, но и та земля, где Тарки, издавна принадлежит царям российским, города здесь было вольно ставить, и сам покойный шах Аббас просил об этом царя Михаила Феодоровича. О грабеже торговых людей по сыску в Астрахани ничего не объявилось; а если бы и действительно казаки их ограбили, то эта беда им самим от себя: зачем они шли в караване вместе с тарковскими кумыками и другими воровскими людьми. Известно, что у терских и гребенских казаков с кумыками бывают ссоры большие; прежде купцы не хаживали в горы без обсылки с терским воеводою, и никто их не грабил. Кумыцкие шевкалы и мурзы – издавна холопы великих государей наших, а прежние персидские шахи в Кумыцкую землю не вступались; также и теперешний шах не вступался бы и с царским величеством за то нелюбья не начинал, а барагунские мурзы поддались шаху поневоле. Грузинская земля православной христианской веры греческого закона, и грузинские цари – издавна подданные наших великих государей.

– Нет! – начали говорить шаховые ближние люди. – Теймураз и вся Грузинская земля в подданстве у наших персидских шахов; правда, покойный шах Аббас обещал царю Михаилу Феодоровичу охранять Грузию по братской дружбе и любви; если и теперь Теймураз сам приедет к шаху или внука своего пришлет, то шах землю его ему отдаст. О Теймуразе и Грузинской земле мы в другой раз докладывать шахову величеству не станем, потому что он велел отвечать вам впрямь, и быть тому делу бесповоротно, также и всем другим делам. Нашим торговым людям в Московском государстве свободы нет, держат их на дворах за сторожами, а куда им случится выйти, то за ними также ходят сторожа.

– Это делается не для тесноты, а для обереганья, – отвечали послы.

Шаховы решения остались бесповоротны; переменилось только одно: Аббас велел отпустить всех задержанных в Персии русских купцов.

Ответ шаха насчет Грузии был слишком ясен: продолжать дело можно было только с оружием в руках, а для этого у России в царствование Алексея Михайловича не было никакой возможности.

Впрочем, несмотря на то, что московское правительство оставило как будто мысль о приобретении Закавказья, отдельные попытки русских удальцов, не имевшие, однако, серьезного характера, продолжались. Казачьи станицы на Тереке и за Тереком стойко противились чеченцам и кумыкам, а иногда и сами делали энергичные вторжения в Закавказье, проходя иногда не обычным путем – в промежуток между Кавказским хребтом и Каспием, – а и переваливаясь через самые горы. Так, когда шах Аббас вторгся со своими ордами в Грузию, на помощь несчастным кахетинцам и карталинцам явились казаки с Терека и стрельцы с Днепра, и явились добровольно, на свой страх и риск. Об этом говорят даже грузинские легенды. Они пришли к последней позиции грузин около Мцхета и участвовали в решавшей судьбу Грузии битве. Легенда сохранила даже слова, с которыми обратились к своим воинам стрелецкий и казацкий начальники.

– Ребята, – говорил стрелецкий воевода, – ляжем костьми на месте и не положим бесславия на русское имя, по заветному слову наших отцов: «мертвые бо срама не имут».

– Утекать, братцы, некуда! – объявляет «товариству» казацкий атаман. – Сами-то видите. До Днепра далеко, да там же у нас ни жен, ни детей нет, плакать будет некому. Так уж коли не то, так сложим головы добрым порядком и не покажем басурманам прорех и заплат на спинах казацких!

Битва облегчила участь Грузии, и, по словам той же легенды, воевода отошел на Терек с честью великою, казаки же не удовольствовались и отправились «пошарпать» приморские области Персии.

Подобный случай помог и ясно показывает, что русские уже прочно чувствовали себя в Предкавказье и все их удары были направлены на Восточный Кавказ.

История отмечает также факт, что не позабыл Кавказа и знаменитый понизовый атаман Степан Тимофеевич Разин. В 1689 году он явился в шамхальство Тарковское со своею удалою вольницею и произвел там такой погром, память о котором и поныне жива в легендах и преданиях. Разин пробился к самым Таркам, но взять их не мог и ограничился лишь тем, что жестоко разграбил окрестности столицы шамхальства, и лишь после этого ушел в пределы Персии, где тоже не обошлось без его «великого погрома».

История не говорит прямо, но, само собою разумеется, что, кроме военных столкновений, были и коммерческие сношения, велись торговля и неизбежно сопряженные с нею дипломатические переговоры, так что Русь, не имея пока достаточно сил пробиться в Закавказье, укреплялась все более и более прочно в Предкавказье и все ближе и ближе подвигалась к подножию Кавказского хребта на западе, прочно став около него на кавказском востоке.

Между тем в таких переговорах и взаимной нерешительности шло время. Собственно говоря, движение Руси к Кавказу приостановилось, и дипломатические переговоры не приводили решительно ни к чему. Мешали этому войны со Швецией и Польшей, которые вела Россия. Между тем около 1685 года гребенские казаки вступили в столкновение с чеченцами, постоянно осиливавшими их. В силу этого они отодвинулись к Тереку и жили там в двух урочищах – Павлове и Кошлакове.

К России клонилась, кроме воссоединенных Теймуразом Кахетии и Карталинии, еще и Имеретия. Имеретинский царь Александр III, изнемогая в борьбе с напавшим на него вассалом Леваном Дадианом Мингрельским, как мы уже видели, просил также защиты у царя Алексея Михайловича. Защита и покровительство были обещаны. Мамука, брат Александра, уверенный в поддержке Москвы, напал на Мингрелию, но очутился в плену у Левана и был ослеплен.

Наступило XVIII столетие.

Страшные внутренние раздоры не прекращались в Грузии и в следующие годы, а на Руси шло уже ее перестроение.

Царствовал царь-богатырь Петр Алексеевич. И Грузии в это время Небо даровало хорошего правителя: царь Вахтанг VI как бы возродил свою страну к духовной жизни, хотя все-таки грузины оставались ветхим, пережившим самого себя народом.

Вахтанг умиротворял, а царь Петр Великий боролся и побеждал. Развязавшись со шведами, он обратил свое внимание «на море без хозяина» и решил, что если оно никому не принадлежит, то пусть уже лучше сделается достоянием Руси православной.

Царь Петр Алексеевич и ранее окончательной победы над шведами зорко посматривал на Кавказ и Прикаспийский край.

В 1707 году терское казачество понесло ужасный погром от кубанского хана Каиб-султана. Каиб с огромным скопищем явился на Терек, разорил здесь почти все казацкие городки и поселки, но сбить окончательно казаков с Терека все-таки не мог. Терцы удержались в своих вековых гнездах, а вскоре царь Петр обратил свое внимание на удальцов и занялся и их переустройством.

Отправляясь в недоброй памяти прутский поход, царь Петр повелел воеводе казанскому и астраханскому Петру Матвеевичу Апраксину идти на Кубань, дабы привлечь на себя здесь турецкие войска, оттянув их от Прута. Апраксин пошел в августе. Это было одно из первых важных воинских движений русских на кавказский запад. Поход был удачен. Апраксин, имевший, кроме того, приказание жестоко наказать татар, грабивших русское Понизовье, добрался до Кубани, пожег там все татарские селения вверх и вниз по реке. На обратном пути он встретил огромное татарское скопище под начальством татарского мурзы Чан-Араслана, возвращавшегося с 3 тысячами всадников из пределов нынешних Саратовской и Пензенской губерний, куда татары ходили для грабежа. Чан-Араслану было нанесено столь страшное поражение, что из всего его скопища остались в живых всего-навсего один мурза и два татарина.

Однако эта победа имела неожиданные последствия. Она подняла против русских все Закубанье. Свыше 7 тысяч кубанцев и черкесов, соединившись вокруг Нурадин-султана, погнались за Апраксиным и нагнали его 5 сентября 1711 года на реке Чаны. Произошла кровопролитнейшая битва, и татары были разбиты наголову. Преследуя их после поражения, отряды Апраксина ворвались в Закубанье и страшно опустошили его.

Апраксин недаром ходил в этот поход. Этот мудрый сподвижник великого Петра сам ознакомился с положением русских дел в Предкавказье и сейчас же создал меру, которая, так сказать, обеспечивала бы Руси обладание всем этим краем. По его докладу царь Петр перевел с берегов Сунжи одиноко живших там гребенцев на Терек, где казачество не оправилось еще от погрома 1707 года. Гребенцы, видимо, были довольны этим переселением, ибо не противились ему, а, переселившись и устроившись, разбились на пять станиц-городков: Червленую, Щедринскую, Новогладковскую, Старогладковскую, Курдюковскую, существующие и поныне в местах своего основания.

Так создана была Апраксиным первая терская кордонная линия, из которой впоследствии, по словам историка терского войска, «развернулась от моря до моря Кавказская линия, прославленная столькими подвигами, проходящая сияющей полосою, как млечный небесный путь, через всю историю Кавказской войны».