Читать интересную книгу Грёзы и чернила (СИ) - Джинкс Моро

расплываясь в улыбке. Маг, про которого говорила Саломея. Тот, чья магия, вступив в реакцию с ведьминой осокой, сделала Леду прорицательницей на одну треть.

Саломея казалось искренне наслаждалась ситуацией:

— Когда видишь больше, чем тебе положено, такое случается. Кроме того, впервые вижу, чтобы моя ученица так быстро улепетывала от обычного клиента.

На белой коже Луки расцвел яркими пятнами расцвел румянец. И Майра, вытянув шею, наконец, смогла рассмотреть, что именно он прятал за спиной: пышный букет гробоцветов. А если заметила она, то от пронзительного взгляда Саломеи цветы тоже не укрылись.

— Ей что-нибудь передать? — произнесла она почти вежливо, но с четким намерением выпроводить Луку за дверь. — Мы уже закрываемся.

Майра нервно хихикнула, не зная, стоит ли вмешаться. Это была полнейшая чушь — лавка работала до самого рассвета, так же как большинство магов Старшей и Новой Школ предпочитали трудиться по ночам. Около полуночи здесь чаще всего яблоку было негде упасть, но ненастная погода и злой ветер разогнали всех покупателей по домам. Она глянула на часы — стрелки показывали без четверти два ночи.

Саломея вела себя странно. Защищала Леду, как мама-медведица, разве что с рыком на Луку не бросалась. Как мог маг ей навредить?

Лука выглядел совершенно безобидно, насколько мог быть безобидным маг Старшей Школы: непослушные рыжие вихры, приглаженные воском, доверчиво распахнутые глаза. Чистенький и опрятный, на запястье блестел сапфировым стеклом дорогой магический хронометр, созданный отслеживать магические потоки. Даже его пальто, простое, но стильное, можно было оценить в три, нет, даже в четыре счастливых воспоминания. Милый мальчик из хорошей семьи, отличная партия для любой ведьмы, чем он Саломее не угодил?

Лука расстроенно вздохнул и аккуратно положил букет гробоцветов на каменный прилавок.

— Да, скажите, что я еще загляну. Как-нибудь, — он звучал почти грустно, точно слова Саломеи вдребезги разбили ему сердце. Но ведьма холодно отмахнулась, не сводя с него пронизывающего холодного взгляда.

— Непременно. Это все?

Лука поежился, смахивая с плеча невидимую пылинку, а потом вышел из лавки, не прощаясь.

Через мутное стекло витрины было видно, как Лука сливается с темнотой ноябрьской ночи. Интересно, каковы на вкус его сны? Наверняка что-то свежее и сладкое как лимонад.

— Ты не слишком сурова? Леда ему действительно нравится, гляди, цветы принес, — с сомнением спросила она, все еще глядя на улицу. Лука давно ушел, но оставил после себя едва заметную горечь под языком. Чародеи умели ухаживать на широкую ногу и в любой момент были готовы всю землю вверх дном перевернуть, чтобы порадовать избранницу, вот только Саломея терзаний Майры совсем не разделяла.

— Не доверяю ему. Он и его приятель Орфей у всего Шабаша на устах. Недели не проходит, чтобы в рассылке не мелькнули их имена. Столько взысканий от Совета не получала даже я.

Майра застыла в кресле, не донеся бокал до рта.

— Орфей? — она обратила на ведьму встревоженный взгляд, где-то под ребрами туго запульсировал страх. Неужели она ослышалась? Много ли в Шабаше магов по имени Орфей? Маги обеих Школ выбирали себе уникальное имя прежде, чем шагнуть на стезю волшебства, и вероятность совпадения была мизерной. — Ты его знаешь?

— Конечно, знаю, — чуть надменно отозвалась Саломея, наливая себе еще вина, — но главный вопрос в другом: откуда его знаешь ты?

Сон четвертый. Черновик

Саломея была в ужасе. Леда, вернувшаяся в середине сбивчивого рассказа Майры, тоже. Обе ведьмы взирали на нее с выражением плохо скрываемого ужаса на лицах, как будто пожирательница снов по секрету призналась им, что начала встречаться с гулем, потому что он симпатичный. Два монстра, отличная вышла бы парочка.

— Советую не связываться с ним, — пробормотала Леда глухо, глядя в камин. Рыжие и красные всполохи отражались от тумана в ее глазницах, придавая чародейке вид потусторонний и зловещий. — Ничего хорошего тебя не ждет.

Майра невесело рассмеялась, разводя руками:

— Взгляни на меня повнимательнее. Думаешь, у меня действительно есть выбор?

Ее глаза, сменившие цвет, все еще ныли. Орфей не знал жалости к провинившимся, а Майра не знала ничего про самого Орфея. Не время ли исправить это недоразумение?

— Кто он? — спросила она тихо, поднося к трясущимся губам бокал с шампанским.

Саломея, хранившая многозначительное молчание, издала тяжкий вздох. О, сколько всего было в этом звуке — разочарование, тревога, смирение. Где-то под столом бродил ее фамильяр, существо, которое Майра никогда не видела, но слышала его утробный рык. Вот и сейчас об ее ногу потерлось что-то, покрытое колючей шерстью, заставляя вздрогнуть. Но она забыла об этом, как только Саломея, наконец, заговорила.

— Он испытатель, создает новые заклинания и артефакты. Очень талантливый. Голубая кровь, белая кость и запас столового серебра в родовом гнезде. Странно, что он не убил тебя на месте. Такие, как он, предпочитают не марать себя общением с монстрами.

Майра сглотнула тугой комок, вставший в горле. Саломея никогда не юлила, предпочитая горькую правду сладкой лжи. Наверное, именно за это она любила ведьму и ненавидела одновременно.

— Орфей не убил меня не потому, что пожалел, — произносить эти слова было тяжело, они царапали горло изнутри, ощетинившись иглами, — я ему нужна. Кто знает, что будет дальше?

Неожиданно для нее Саломея мечтательно прикрыла глаза:

— Он напоминает мне своего дядюшку, такой же красавчик. Помню ту вечеринку в Венеции в семьдесят седьмом…

Леда удивленно округлила слепые глаза, пряча улыбку за ладонью. Не стоило уточнять, о каком веке шла речь. Чародеи живут долго, ведьмы и того дольше, а Саломея одним взглядом прикончила бы любого, кто рискнул бы спросить ее о возрасте.

На этой ноте разговор иссяк. На смену игристому пришло сливовое вино из кладовых Саломеи, и спустя час Майра поймала себя на том, что заливисто смеется над историей ведьмы о свидании с призраком бывшего любовника.

— Он любит меня и после смерти, — проворковала Саломея, лукаво ухмыляясь, — разве это не доказательство настоящего чувства?

Леда, осушившая один-единственный бокал, бочком пробралась к букету, ждущему своего часа на прилавке. Цветы она сунула в вазу, а затем долго-долго гладила лепестки гробоцветов, вздыхая и украдкой поглядывая на телефон.

Дорогой подарок, подумала Майра, глядя в бокал с вином. Гробоцветы распускались лишь раз в несколько лет, буквально на пару часов. А эти гроздья, крупные и тяжелые, не выглядели дикорастущими. Наверняка Лука сам поливал их росой, собранной с кладбищенской травы, подкармливал лунным камнем, растертым в порошок.

“Разве это не доказательство настоящего чувства?” — мелькнула мысль, озвученная почему-то ироничным голосом Орфея, но Майра упрямо отпихнула ее в сторону.

Но