Он думал, что она бросится на колени и будет умолять его остаться? Не дождется! Ева Даллас на колени не бросается и никого ни о чем не умоляет!
Внезапно ее пронзила боль — такая невыносимая, что она прикрыла глаза. Ей вдруг пришло в голову, что она совсем не знает себя. «Кто такая Ева Даллас на самом деле? — подумала она. — И как это узнать?»
Выход был только один — больше об этом не думать. Ничего другого не остается: иначе она просто не сможет работать. А что она без работы? Ничто. Ева вдруг почувствовала себя той маленькой девочкой в темной аллее, какой была когда-то. Одинокой и беспомощной.
* * *
Надо уйти с головой в дела. Тем более что их предостаточно. В кабинет майора Уитни вошла не несчастная женщина, а лейтенант полиции Ева Даллас, расследующая убийство!
— У нее было много врагов, шеф.
— А у кого их нет?
Взгляд у него был ясный и сосредоточенный: горе горем, а работа работой.
— Фини составил список осужденных, но сначала мы хотим заняться ее семьей и ближайшими знакомыми. Те, кого она засадила за решетку надолго, вполне могли воспылать желанием мести. Далее идут те, кого она признала психически неполноценными. Кое-кто из них мог снова оказаться на свободе.
— Это потребует немало компьютерного времени, Даллас…
Это был намек на бюджетные рамки, который Ева решила проигнорировать.
— Спасибо, что дали мне в помощь Фини. Без него мне бы не справиться. Все это обязательно нужно проверить, шеф, но мне не кажется, что напали на нее именно как на прокурора.
Уитни откинулся в кресле и взглянул на нее выжидательно.
— Думаю, мотивы были личными. Они что-то скрывала… Неизвестно, ради себя самой или ради кого-то еще. Но недаром же она стерла запись разговора!
— Я читал ваш отчет, лейтенант. Вы что, считаете, что прокурор Тауэрс была замешана в каких-то противозаконных действиях?
— Вы спрашиваете как ее друг или как начальник?
Уитни стиснул зубы, стараясь сдержаться, и коротко кивнул.
— Отличный вопрос, лейтенант. Как начальник.
— Не знаю, было ли это противозаконным. На данной стадии расследования мне просто кажется, что Тауэрс хотела что-то утаить. Это было что-то очень важное, потому что она отправилась на встречу ночью, несмотря на дождь. Совершенно очевидно, что она не желала, чтобы об этом стало известно. Шеф, мне необходимо побеседовать с членами семьи жертвы и с ее ближайшими друзьями, в том числе и с вашей женой.
Уитни понимал, что это неизбежно. Всю жизнь он старался, чтобы то, чем он занимается, не затронуло его семью. Но теперь он не мог их укрывать. Не имел права.
— Мой адрес у вас имеется, лейтенант. Я позвоню жене и предупрежу о вашем визите.
— Да, сэр. Благодарю вас.
* * *
Уитни жили в двухэтажном особнячке на тихой улочке одного из пригородов, и Анна Уитни приложила все усилия, чтобы дом был образцовым. В этом доме она растила своих детей, предпочтя материнские обязанности преподавательской карьере. И сделала этот выбор не потому, что государственное пособие, выплачиваемое родителям, посвятившим себя детям, было больше зарплаты преподавателя. Она просто любила своих детей и хотела вырастить их сама.
Теперь, когда дети выросли, она все силы отдавала мужу и дому, при любой возможности забирая к себе внуков. Вечерами она частенько устраивала отличные ужины для мужа и его друзей: Анна Уитни терпеть не могла одиночества.
Но когда приехала Ева, она была одна и выглядела, как всегда, великолепно — немного косметики, аккуратная прическа, которая очень шла к ее милому, до сих пор привлекательному лицу. На ней был элегантный льняной комбинезон, а на руке лишь одно украшение — обручальное кольцо.
— Лейтенант Даллас, муж предупредил, что вы приедете, — сказала она, увидев Еву.
— Прошу меня извинить, миссис Уитни.
— Не извиняйтесь. Я жена полицейского и все понимаю. Проходите. Я приготовила лимонад. Не знаю, как вы, а я обожаю лимонад из свежих фруктов.
Анна провела Еву в гостиную, где стояли стулья с прямыми жесткими спинками и такой же диван.
— Вы знаете, что панихида завтра в десять?
— Да, мэм. Я там обязательно буду.
— Уже столько цветов прислали. Мы договорились, чтобы их потом передали в… Впрочем, вы здесь не по этому поводу.
— Прокурор Тауэрс была вашей близкой подругой?
— И моей, и моего мужа.
— Ее дети сейчас с вами?
— Да… Они уехали с Марко к архиепископу — договориться о завтрашней службе.
— У них хорошие отношения с отцом?
— Да, вполне.
— Почему же тогда они живут у вас, а не у него?
— Мы все решили, что так будет лучше. Дома — то есть у Марко — все о ней напоминает. Ведь когда дети были маленькими, все они жили там. И потом, эти репортеры… Нашего адреса они не знают, а нам бы не хотелось, чтобы они приставали к детям. Беднягу Марко репортеры просто осаждают. Завтра, конечно, этого не избежать… — Она судорожно стиснула руки. — Но ничего не поделаешь. Дети до сих пор в шоке. Даже Рэнделл. Рэнделл Слейд — жених Мирины. У них с Сесили были прекрасные отношения.
— Он тоже здесь?
— Не может же он оставить Мирину в такой момент! Она сильная девушка, лейтенант, но даже сильным людям порой необходима опора.
Ева, тотчас вспомнившая о Рорке, собрала волю в кулак, запретила себе о нем думать и продолжала расспрашивать Анну, только голос у нее стал чуть напряженнее.
— Как вы думаете, почему Сесили Тауэрс оказалась ночью в Вест-Энде?
— Я все время пытаюсь понять, зачем она туда поехала, — задумчиво произнесла Анна. — Сесили была человеком сильным и упрямым, но безрассудных поступков не совершала никогда.
— Она многое вам рассказывала?
— Мы были как сестры.
— А если бы она или кто-то из ее близких попал в беду, вы бы об этом узнали?
— Думаю, да. Но сначала она стала бы действовать сама, по крайней мере, попыталась бы. — У Анны в глазах стояли слезы, но она старалась сдержаться. — Хотя рано или поздно она бы все мне выложила.
«Если бы у нее было на это время», — подумала Ева.
— Вы не помните, ее ничто не беспокоило в последнее время?
— Ничего особенного. Разве что свадьба дочери. Что ж, дети взрослеют, мы стареем. Мы все шутили, что Сесили скоро станет бабушкой. Да нет, — рассмеялась Анна, заметив Евин взгляд, — Мирина не беременна. Хотя мать ее была бы этому только рада. И о Дэвиде она всегда беспокоилась. Устроится ли он в жизни? Будет ли счастлив?
— А он счастлив?
По лицу Анны пробежала тень, и она опустила глаза.
— Дэвид очень похож на отца. Любит мотаться по свету. Много ездит по делам, строит какие-то планы. Когда Марко решит отойти от дел, думаю, его место займет Дэвид.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});