Харпер отвел глаза, лицо его окаменело.
— Понятно.
Он разочаровался? Рассердился? Похоже на то. Она десять лет скрывала от него его сына, а теперь хочет разлучить их, как раз когда они пытаются понять друг друга.
— А как насчет уик-энда? — спросил Харпер.
Что-то вспыхнуло в его глазах, когда он обернулся к ней, но она не могла понять, что именно. Он медленно повторил:
— Так как насчет уик-энда? Анни собрала волю в кулак.
— Мы можем приехать в пятницу после школы и остаться на день или на два.
У Харпера словно камень с плеч свалился. Ему не хотелось, чтобы Анни и Джейсон снова исчезли из поля его зрения. Он хотел поближе узнать своего сына, завоевать его расположение. А может, и добиться его дружбы — если повезет. А Анни… у них столько накопилось всего за эти годы, что он даже не знал, смогут ли они вообще разобраться в своих чувствах.
Харпер согласно кивнул.
— Стало быть, жду вас на уик-энд.
.
Когда он уезжал с фермы в прошлую субботу с бумагами Майка, которые он собирался просмотреть дома, Харпер искренне спешил в город. Он бежал в свой привычный мир, к своей жизни. Теперь все было иначе. В прошлый раз он бежал от женщины, которая предала его. И от своего племянника. Сейчас он уезжал от любимой, которая родила ему ребенка. И от своего сына.
Харпер смотрел, как дом и амбар постепенно уменьшаются в зеркальце заднего обзора. На этот раз ему было трудно оставить даже саму эту ферму. Это был его дом, где он хотел бы провести всю свою жизнь с женой и детьми, работая на земле, заботясь о ней, лелея ее, заставляя землю приносить богатые урожаи и вскармливать скот.
Наконец он сосредоточился на дороге. У него есть работа, которая раздражает его все больше за последние несколько лет, но это его работа, и он все еще должен выполнять ее.
Когда Харпер свернул на бетонное шоссе милях в четырех от дома, он понял, что его работа и его жизнь стали раздражать его с того времени, как Трейс женился. Видеть, как Трейс Янгблад, человек, весьма потрепанный жизнью, впервые потерял голову от любви, видеть, как у Трейса и Лилиан родился первый ребенок, затем еще один, — а мир Харпера оставался пустым и одиноким. И горьким, добавил он.
Черт возьми! На самом деле он попросту жалеет себя. А этого не стоило делать.
Теперь же случилось настоящее чудо. Невероятно, но у Харпера, оказывается, есть сын.
— Сын, который не желает иметь с ним ничего общего.
Хотя это вполне естественно. Характер не мог винить в этом Джейсона. Мальчик лишь недавно узнал, что Майк ему не отец, потом Майк внезапно умер, а Джейсон оказался рядом с чужаком — как тут себя вести? Может быть, это и к лучшему, что Харперу пришлось уехать на пару дней.
Когда Анни вернулась с пастбища, куда она отгоняла коров, Джейсон уже пришел из школы. Он успел снять пальто и уселся перед телевизором — значит, домой он пришел примерно полчаса назад. Анни хорошо знала своего сына — повесить пальто на вешалку было для него ужасно трудным и неприятным делом. Обычно Джейсон оставлял это ей. В конце концов, зачем вешать пальто, если завтра все равно его надевать?
Она просунула голову в комнату. — Привет, дорогой.
Анни ждала, что Джейсон спросит, где Харпер, но он только кивнул и продолжал сосредоточенно смотреть на экран. Анни закусила губу, оставила мальчика в комнате и занялась ужином. Она решила ждать — может, в Джейсоне проснется любопытство и он все же спросит о Харпере.
Час спустя Анни позвала Джейсона за стол.
— Только сначала вымой руки, — добавила она.
Джейсон исчез на некоторое время, а когда вернулся, то застыл, глядя на пустое место, где сидел Харпер. Джейсон быстро оглядел комнату, потом стал разглядывать шнурки ботинок, которые волочились за ним по полу.
Анни ждала. Первое, что она заметила, когда он потянулся за своей салфеткой, — Джейсон так и не вымыл руки. Она снова отправила его к раковине. Он пошел, но как-то вяло. Анни встревожилась — Джейсон никогда не был тихим ребенком.
Джейсон едва ополоснул руки и вернулся за стол. Положил на тарелку макароны, сыр, зеленый горошек и свиную отбивную, взял вилку и приступил было к еде, но тут же — застыл, глядя в середину тарелки, и спросил: «Он что, уехал?» — Анни опустила чашку на блюдце:
— У него есть имя.
— Ну да. Его зовут Харпер Монтгомери, и я очень похож на него, все думают, что он мой дядя, а на самом деле он мой отец. Так он уехал?
— И нечего так злиться, — ответила Анни. — Я уже тебе говорила. Если тебе так уж необходимо кого-то винить и ругать, то вот она я. Харпер даже не знал, что ты есть на свете. Да, он уехал, в Оклахома — Сити, ему надо проверить какое-то дело, над которым он работает.
— Так он и вправду полицейский?
— Да, самый настоящий полицейский. Он работает в Бюро расследований.
— В ФБР?
— Ну да, только не во всей стране, а в штате.
Джейсон принялся за отбивную. Он опустошил уже половину тарелки, когда наконец тихо спросил:
— А он вернется?
Чувствуя облегчение от этого вопроса, Анни поднесла к губам салфетку.
— Я знаю, что он хочет вернуться, — сказала она. — На самом деле, ему не хотелось уезжать, но у него не было выбора. Он приглашал нас к себе. В пятницу, когда ты вернешься из школы, мы поедем к нему. У Джейсона был взволнованный вид.
— В Оклахома-Сити?
— Да.
— И … останемся у него?
— Да.
— А-а, — только и сказал он. Но его глаза и выражение лица говорили Анни гораздо больше. Во-первых, он пришел в восторг — Джейсон любил ездить туда, где он еще не бывал. Во-вторых, он был взволнован и насторожен.
Джейсон окончил ужин и встал из-за стола.
— У тебя есть задание на дом? — поинтересовалась Анни.
— Нет. — Он отвернулся и сунул руки в карманы. — Пойду к себе.
Джейсон чувствовал, что она смотрит ему в спину, как она всегда делала, когда пыталась угадать, что у него на уме. Мать желала ему добра, но он вовсе не хотел, чтобы она знала, что у него на уме. И чтобы никто другой не знал.
— Пока, — сказал он, покидая кухню.
— Джейсон?
Он остановился в дверях и поднял плечи.
— Да?
— Ты в порядке? Конечно, мам, — соврал он.
В своей комнате он закрыл дверь и в темноте скорчился на кровати. От чувства собственной вины у него кололо под ложечкой. Он знал, что нехорошо врать маме, но, если ей сказать, что все плохо, она захочет узнать, почему.
«Да, все плохо», — подумал Джейсон, всхлипнув. Его папа умер и никогда больше не вернется к нему.
«Ну же, скажи вслух, трус, — яростно прошептал он самому себе. — Он умер».
Потом пришли слезы. Джейсон старался не плакать, но не знал, как сдержать себя, и слезы лились и лились. Он спрятал лицо в шарф с эмблемой футбольной команды Далласа, который подарил ему папа, и тихо скулил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});