– Нюхать – ещё не всё, – сказала слониха.
– Чему же верить, если не чутью? – удивился бульдог.
– Мозгам, наверное, – застенчиво отвечала она.
– Решительно возражаю! – заявил бульдог.
– Во всяком случае, – продолжала слониха, – что-то с ним делать надо. Наверное, это лазло, и мы должны показать его Аслану. Как по-вашему, животное он или дерево?
– Дерево, дерево! – закричали многие.
– Что ж, – сказала слониха, – значит, посадим его в землю. Выкопаем ямку…
Кроты быстро выкопали её, и звери стали спорить, каким концом совать туда дядю. Одни говорили, что ноги – это ветки, а серая масса – корни, переплетённые в клубок. Другие утверждали, что корни – это два отростка, они и грязнее, и длиннее. В общем, сунули вниз ногами. Когда землю утрамбовали, она доходила ему до бёдер.
– Какой-то он чахлый, – сказал осёл.
– Надо бы его полить, – сказала слониха. – Не обессудьте, но мой нос очень бы…
– Решительно возражаю! – вставил бульдог.
Однако умная слониха спокойно пошла к реке, набрала воды в хобот, вернулась, стала поливать дядю, и поливала, и поливала, пока вода не потекла потоком с фалд, словно он купался одетым. Наконец, он пришёл в себя. На том мы его пока и оставим. Пусть поразмыслит о своих злодеяниях (если хватит разума), а мы вернёмся к более важным событиям.
Земляничка тем временем приблизилась к Совету зверей. Дигори не посмел бы прервать их беседу, но Аслан сразу дал знак, и звери расступились. Спрыгнув на землю, Дигори встал лицом к лицу со Львом. Тот был больше и величественнее, красивее и страшнее, чем ему прежде казалось, и Дигори не решался взглянуть ему в глаза.
– Простите, мистер Лев… мистер Аслан… сэр, – проговорил Дигори. – Не дадите ли… то есть, нельзя мне… что-нибудь для мамы?.. Она больна.
Он надеялся, что Лев скажет: «Можно». Он боялся, что Лев скажет: «Нельзя». Но тот сказал совсем иное:
– Вот он. Вот мальчик, который это сделал. – И поглядел не на него, а на своих советников.
«Что же я сделал?» – подумал Дигори.
– Сын Адама, – сказал Лев, – расскажи добрым зверям, почему в моей стране оказалась злая колдунья.
Дигори хотелось ответить иначе, мыслей десять мелькнули в его мозгу, но он тихо сказал:
– Я привёл её, Аслан.
– Зачем?
– Я хотел убрать её из моего мира.
– Как она очутилась в твоём мире?
– Из-за волшебства.
Лев молчал, а Дигори знал, что сказал не всё.
– Это мой дядя виноват, – продолжал он. – Он загнал нас хитростью в другой мир, дал волшебные кольца… мне пришлось туда отправиться, потому что Полли он послал первую… а в таком месте, называется Чарн, мы встретили ведьму…
– Встретили? – переспросил Аслан, и голос его немного походил на рычание.
– Она проснулась, – сказал Дигори, побледнел и сказал честно: – Я её разбудил. Я хотел узнать, что будет, если позвонишь в колокол. Полли не хотела, она не виновата… я с ней даже подрался. Я знаю, что нельзя было. Наверное, меня заколдовала надпись…
– Ты так думаешь? – тихо спросил Лев.
– Нет, – сказал Дигори. – Не думаю. Я и тогда притворялся.
Лев долго молчал, а Дигори думал: «Ничего у меня теперь не выйдет. Ничего я для мамы не получу».
Когда Лев заговорил снова, обращался он к зверям.
– Друзья, – сказал он, – хотя мир этот семи часов отроду, сын Адама уже занёс в него зло. – Звери, в том числе лошадь, воззрились на Дигори, и он был бы рад провалиться сквозь землю. – Но не падайте духом. Зло это не скоро породит другое зло, и я постараюсь, чтобы самое худшее коснулось одного меня. А пока сотни лет мир этот будет радостным и добрым. Но поскольку зло принёс сын Адама, дети Адама и помогут исправить его. Подойдите ко мне!
Это он сказал Полли и Фрэнку, подоспевшим к концу его речи. Полли держала Фрэнка за руку и неотрывно глядела на Льва. Фрэнк, взглянув на Льва, снял котелок, без которого никто его ещё не видел, и стал моложе и красивее, меньше похож на кебмена, больше – на крестьянина.
– Я давно знаю тебя, сын мой, – сказал ему Аслан. – Знаешь ли ты меня?
– Нет, сэр, – отвечал Фрэнк. – Встречать я вас не встречал, но что-то такое чувствую… вроде где-то видел.
– Хорошо, – сказал Лев. – Ты чувствуешь вернее, чем помнишь, и узнаёшь меня лучше, чем знал. Нравится тебе этот край?
– Что говорить, неплохо у вас, – сказал Фрэнк.
– Хочешь остаться здесь навсегда?
– Понимаете, сэр, я человек женатый. Была бы тут жена, другое дело. На что нам с ней город, мы оба деревенские.
Аслан встряхнул гривой, открыл пасть, издал один долгий звук – не громкий, но могучий, – и сердце у Полли затрепетало. Она знала: тот, кого Лев позвал, услышит его где угодно и придёт во что бы то ни стало, сколько бы миров и столетий ни разделяли их. Поэтому она не очень удивилась, когда молодая женщина с честным милым лицом возникла ниоткуда и встала рядом с нею. Полли сразу поняла, что это и есть жена Фрэнка и что перенесли её сюда не мерзкие кольца – она прилетела быстро, просто и тихо, как птица летит в своё гнездо. По-видимому, она только что стирала, ибо на ней был фартук, а на руках, обнажённых до локтей, засыхала пена. Всё это к ней очень шло. Успей она приодеться (скажем, надеть свою шляпу с вишнями), она была бы похуже.
Конечно, она думала, что видит сон, и потому не кинулась к мужу и не спросила, что это с ними. Однако, взглянув на Льва, она усомнилась, сон ли это, хотя и не слишком испугалась. Она сделала книксен – деревенские девушки ещё умели тогда их делать, – потом подошла к мужу, взяла его под руку и несмело огляделась.
– Дети мои, – сказал Аслан, пристально на них глядя, – вы будете первым королем и первой королевой Нарнии.
Кебмен разинул рот, жена его покраснела.
– Правьте этими созданиями, и будьте к ним справедливы, и защищайте их от врагов. А враги будут, ибо в мир этот проникла злая колдунья.
Фрэнк прокашлялся и сказал:
– Прошу прощения, сэр, и спасибо вам большое и за неё, и за меня, но я такое дело не потяну. Учился мало.
– Скажи мне, – спросил Лев, – можешь ты справиться с плугом, с лопатой и вырастить здесь пищу?
– Да, сэр, вообще-то могу, вроде бы учили… – сказал Фрэнк.
– Ты можешь быть честным и милостивым? Можешь помнить, что они – не рабы, как их немые собратья в твоём мире, а говорящие звери и свободные граждане?
– Как же, сэр, – отвечал кебмен. – Что-что, а их я не обижу.
– Ты можешь воспитать твоих детей и внуков так, чтобы и они не обижали? – продолжал Лев.
– Попробую, сэр. Попробуем, а, Нелли?
– Ты можешь не делить ни детей, ни зверей на любимых и нелюбимых? Можешь помешать одним подчинять или мучить других?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});