— Барышня, что вы мнетесь в дверях? — раздался добродушный оклик со стороны колодца. — Мы вас заждались. А вы все что-то ходите, ходите по кругу... Подойдите, мы с коллегой на вас посмотрим!
У колодца стояли двое мужчин в темно-синих мантиях и гладких черных шапочках. Странно, мгновение назад их там определенно не было. Преподаватели. И, без всякого сомнения, маги. На всякий случай я слегка присела, царственно склонив голову.
Тот, что меня окликнул, милостиво кивнул в ответ. Мне показалось, я его уже где-то видела. Немолодой дядечка, с брюшком, плечи ссутулены — видно, от постоянного сидения над рукописями. Усталое морщинистое лицо, щеки голые, как у евнуха, набрякшие мешки под глазами, брови домиком и незабываемая обличающая мимика: «Ну что? Попалась? Извини, я предупреждал».
— Кого вы ищете, барышня? — спросил он, рассматривая меня с таким же любопытством, как я его. — Или что?
— Я желаю поступить в Незримую Академию, — ответила я с достоинством. — Кто у вас тут главный?
Дядечка захихикал.
— Если вы имеете в виду ректора, то это я.
От изумления я неприлично, в упор уставилась на сутулого дядечку. Это и есть ректор, знаменитый чародей Пласид?! Да ему же, по слухам, лет сто! А может, и все двести!
Всем известно, что чародеи способны жить много дольше, чем обычные люди. Правда, можно ли называть их после этого людьми — это еще вопрос! Интересно, что амиры и гранды, наверное, могли бы тоже продлевать себе жизнь, но почему-то этим никогда не пользовались. Ничего они так не боятся, как старости и немощи. Пасть в бою в расцвете сил для знатного воина гораздо престижнее и достойнее, чем протянуть сто лет, постепенно превращаясь в дряхлого, уродливого старика.
Но бывают среди грандов и исключения. Например, мой папа. Или вот этот второй колдун, стоящий сейчас передо мной, — тот, что выглядит лет на тридцать. Худой, высокий, изящный. Его можно было бы назвать красавчиком, не будь он таким аскетичным. Видно, он из тех, кто легко пренебрегает пищей для тела, если есть пища для ума. Стоит — плечи развернуты, большие пальцы рук заткнуты за пояс. Воплощенная надменность!
— Что скажете, Альва? — вполголоса обратился к нему ректор. — Как вам наша гостья?
— Как будто мила, — прозвучал иронический ответ.
Я вдруг остро ощутила, что розовые шелковые шаровары, безрукавка с золотой тесьмой и сандалии на каблучках — не самый подходящий наряд для поступления в Незримую Академию. «Мила!» да еще и «как будто!». На себя посмотри, зазнайка! Да как ты смеешь так обо мне отзываться? Хоть знаешь, кто я?!
— Ах, какая гордая барышня! — услышала я веселый голос магистра Пласида. — Гордая, догадливая и очень довольная собой. Ваша гордость вполне заслуженна. Кандидаты с такими слабыми исходными данными дверь обычно не находят.
Я словно брякнулась с небес на землю. Слабые данные?! О чем это он? Магистр Пласид покивал. Он что, мысли читает? Проклятие! И этот надменный Альва, наверно, тоже! А я-то про него уже столько гадостей подумала!
— Неплохо тренированная эмпатия, умеренные способности к распознаванию иллюзий... Пока все. Оба дара банальны и встречаются слишком часто, чтобы тратить время на их носителя, — тем же приветливым тоном продолжал мэтр Пласид. — В принципе, для того, чтобы поступить в Незримую Академию, их недостаточно.
— Но как же... — возмутилась я. — Я же нашла вход!
— И что с того?
Я не нашлась, что ему возразить. Действительно — что? Кто мне сказал, что проникновение в Академию приравнивается к вступительному экзамену?
— У вас есть начальное образование, милая барышня? — спросил магистр Пласид.
— Конечно, — ответила я высокомерно. — Умею читать и писать!
Альва улыбнулся краем рта. Но меня аж перекосило от этой улыбки.
— А еще? — вкрадчиво поинтересовался ректор.
— Пою и танцую, — с подозрением глядя на него, начала перечислять я. — Умею рассказывать занятные истории, делать прически, вышивать шелком, составлять букеты и благовония...
Магистр улыбался неизменной добродушной улыбкой. Эта улыбка уже начинала меня раздражать.
— Достаточно. Я от всей души желаю вам, очаровательная барышня, удачного замужества, к которому вы прекрасно подготовлены...
— Но я не хочу замуж! — возмутилась я. — Я хочу стать чародейкой!
— Зачем вам это нужно? — спросил аспирант Альва бесконечно равнодушным тоном.
— Да потому что... Потому что я чувствую, что в хариме мне не место!
На скучающих лицах колдунов появилось выражение искреннего замешательства.
— Можно было догадаться, — ухмыльнулся Альва, окинув быстрым взглядом мой наряд.
— В хариме? — озадаченно переспросил ректор. — Вы хотите сказать — на женской половине дворца? Вы что, наложница великого амира?
— Нет, я его дочка!
Мама была одной из бесчисленных наложниц великого амира; не припоминаю, чтобы он на моей памяти хоть раз проявил к ней интерес. Ее жизнь, как и прочих наложниц, проходила в чаепитиях, косметических процедурах и сплетнях с такими же праздными и завистливыми тетками. Длинные дни, наполненные скукой и змеиными интригами, такими же мелкими по целям, как колоссальными по злобности. Сколько себя помню, мечтала оттуда вырваться. Но как? И главное, куда?
Впрочем, кое-чему полезному я в хариме научилась. Например — ловить на лету чужие мысли и чувства. В условиях жесткой конкуренции наложницам великого амира надо уметь по легчайшим, неуловимым признакам понять, в каком настроении господин и повелитель. А сделать это весьма непросто, ибо знатных мужчин с детства учат делать каменное лицо — вот такое, как у Альвы, — чтобы никто не угадал, что у них на уме. Это, говорят, необходимый навык в бою. Мужчины с лицами, как маски, и женщины, которые почти читают мысли. Кто не умеет — выбывает из игры.
Именно так я и обнаружила в себе магический дар. Порой, совсем неожиданно для меня, люди становились будто прозрачными, их чувства, а порой и мысли, оказывались на виду. Потом я с удивлением осознала, сколько теток пользуются разными приворотными зельями, амулетами, одеждой, косметикой... А потом я начала распознавать иллюзии.
Женское крыло дворца прекрасно, как небесные чертоги... но посмотри сквозь иллюзию — и увидишь чахлый газончик на месте великолепного сада или окно с видом на горы там, где на самом деле — пыльная стена с паутиной в углу. Ясно, что все это делалось из экономии — начаровать проще и дешевле, чем ремонтировать, — но мне среди этих облезлых стен стало совсем невыносимо. И тут меня озарило — Незримая Академия! Куда, говорят, принимают всех девушек и юношей без всяких отличий, поблажек и привилегий — лишь бы только были способности к магии...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});