class="p1">– Да чё ж вы все тут так шумите-то?! – хриплый сонный голос Мангуста с верхней площадки лестницы отвлек мое внимание, а вид слинга с крохой Рози развеял густые тучи злости.
– Мои сладкие цыплятки выясняют, кого папочка Ронни готов любить сильнее! – Наш рог изобилия денежных, но дебильных идей прошмыгнул между мной и Дизелем навстречу спускающемуся вниз босому и голому по пояс Мангусту, пялясь на него так, будто к нему приближалась гора самых вкусных пончиков в мире. – А папочка любит всех одинаково, но вот прямо сейчас у него появился фавори…
– А ну стопэ! – встрепенулся на полпути Рик, угрожающе выставляя вперед одну руку с бутылочкой детского питания, а второй прикрывая в защитном жесте головку покряхтывающей у его голой груди Рози. – Ты не то что говорить, даже думать в нашу сторону не смей!
– Ну что же вы за люди-то такие! – театрально заломил руки Ронни, впрочем, не перестав облизывать братца с ребенком плотоядным взглядом. – Я же все для вас! Все ради того, чтобы шоу жило и процветало долго и денежно, а вы заработали себе не только на приличное нижнее белье… Ой, Рико, дружочек мой, а ну-ка повернись немножко, да, вот так. Слу-у-ушайте, ну ведь идеальный кадр для рекламы детского питания! Ну посмотрите, это же восхитительная мужская грудь, прильнувший к ней младенец, а в руке – бутылочка с детским питанием! Рик, птенчик, ты же не будешь возражать, если папочка Ронни раздобудет для тебя…
– Господи, уберите его от меня по-хорошему! – закатил глаза Мангуст, скрипнув зубами.
– Ронни, дружище, мы весьма высоко ценим твое участие в нашем финансовом благополучии, клянусь. Но давай опробуем первые две рекламные компании, а потом уже подумаем над другими. – Я от души стиснул облаченное в бархат плечо нашего разноцветного продюсера. Где-то далеко на подсознании мелькнула мыслишка, что для такого субтильного и выпендрежного типка он на удивление крепок – под рукой ощущалось вполне себе развитое мужское плечо, хоть и выряженное в дурацкие тряпки. Хм, однако… – Ты же понимаешь, сколько нам придется согласовывать наши графики, чтобы не пострадало основное шоу, да? – вспомнилась мне фразочка моей (Тьфу ты, не моей, а общей! Общей, но не конкретно чьей-то! Уж точно не Дизеля!), короче, просто рыжей занозы. Идеи нашего господина Лоуренса, конечно, приносят реальные бабки, но нас всего десять человек, а в сутках всего-навсего двадцать четыре часа. Так что лучше делать все постепенно.
– Хм, пожалуй, ты прав, котик. Действительно, график тогда будет довольно плотным. Да, да, я тебя услышал, сладкий. Сперва протестим вас с Ронаном, потом уже будем работать с остальными. И вот еще! В феврале нас ждут в гости на эфир реалити-шоу на канале ЭнБиСи, «Семейка с подвохом». Так что я вас предупредил. Мари тоже скажу, чтобы предусмотрела в графике несколько дней на подготовку.
Нам только еще одного реалити-шоу не хватало.
– Ронни, дружище, будет день – будет пища. Давай еще доживем до этого февраля, – мрачно буркнул я, недвусмысленно подталкивая наш фонтан бредовых идей в сторону выхода из комнаты.
Как только спровадил его, тут же рванул обратно к Мангусту, уже разболтавшему смесь для Рози.
Похоже, в последнее время это крохотное существо – единственный представитель рода человеческого, который не раздражает и не подбешивает меня ежеминутно. В отличие от своего жадюги папаши, между прочим, что ревниво повернулся ко мне боком, предложив мелкой бутылочку.
– А ты разве не опаздываешь в гараж? – нахально поинтересовался этот скупердяй.
– Есть немного, как и ты, – ухмыльнувшись, я все же наклонился понюхать светлый пушок на лобике Рози.
Вот что в этом аромате детском, что сразу в груди и тесно, и легко, а от нервов будто отключают без конца шарашащий по ним ток?
Мангуст, нахмурившись, резко повернулся, лишая меня неожиданно открытого успокоительного.
– Да не верти ты ее так! – пробурчал я. – Ребенок ест, а он крутит ее!
– А нечего к ней своим фейсом небритым соваться, брателло! – огрызнулся Мел… блин, вот и язык теперь его не повернется так назвать. Вот тебе и Мелкий, а семьей и ребенком раньше всех обзавелся, и видали – вон какой весь из себя оберегающий, хотя сколько тут всего-то в роли отца обретается, новобранец семейного фронта.
Настроение отчего-то снова испоганилось, и, глянув последний раз на мятого, с глазами, окосевшими от недосыпа, но такого расслабленного Рика, я ощутил снова какое-то противное ноющее гадство за ребрами и решил свалить работать от греха подальше. Работа – единственное, что не бесит, не разочаровывает и не вспахивает нутро не пойми какими чувствами, от которых и собственная шкура как чужая временами.
– Ты тоже давай, хорош халявить, – буркнул Мангусту.
– Часок дам еще Али поспать, а потом наверстаю все, братан. Клянусь! – пообещал он мне вслед.
Но отвлечься, как назло, не выходило. Сначала заполошный Ронни еще часа полтора шарахался по мастерской, общаясь в своей пришибленной манере с парнями и персоналом, по делу, конечно, и так бы хрен с ним, но следом таскалась и эта… мисс прямые-дурацкие-патлы-Дюпре.
Но как будто этого было мало, так еще до самого вечера огнегривая петарда в моей заднице мельтешила туда-сюда на краю моего чересчур обострившегося периферийного зрения, и каждый раз дурной Дизель становился в позу озабоченного идиота и устраивал свои е*аные брачные танцы вокруг нее. Такое чувство, что своим заявлением про его пятую точку она дали ему зеленый свет стать редчайшим козлорогом-приставалой.
И никакие повторяемые, как сраные мантры, напоминания, что мне глубоко пофиг, кто и как там трется вокруг мисс Я-вся-из-себя-крутой-директор-и-профи, не помогали погрузиться в работу с головой, что обычно для меня легче легкого. Потому что я ЛЮБЛЮ свою работу, вот прям очень люблю на самом деле. А когда ты что-то любишь, тебе не нужно заставлять себя концентрировать на этом все свое внимание, не нужно делать совершенно никаких усилий, потому что и так не оторваться.
Но пока что никакие потуги как раз не помогали начать игнорировать все эти бл*дские заигрывания брата с восхищением ее новым образом и прочей херней в этом духе. Вот чем там восхищаться? Были кудряшки, стали… сосульки. Мне один хрен на это наплевать, но к куделькам этим я уже и наяву, и во сне привык, а теперь что? Назло ведь, зараза, небось это сделала… ну в смысле, сколько мне теперь на нее пялиться, чтобы и к новому безобразию привыкнуть, и перестать замечать реально? Вот почему обязательно нужно усложнять мне жизнь?
К вечеру меня все так достало, что смотреть и на