— Оформим решением тройки. Егор подпишет, Леонид подпишет, прокурор тоже подпишет.
— Но получается задним числом…
— Почему задним, дорогой? — кавказец удивленно посмотрел на собеседника. — Сегодня вернемся и соберем тройку. И число поставим — двадцатое марта. Никаким задним числом не будет.
Странная арифметика убедила сомневавшегося, и он выдохнул с облегчением:
— Действительно, верно получается.
В это время подошел Егор Сергеевич, поздоровался и представил Вадима мужикам, обсуждавшим путаницу в датах.
— Познакомьтесь, это Вадим Лаптев, про которого я вам говорил, — сказал Егор Сергеевич. — Прошу любить и жаловать, как говорится.
Широкоплечий очень крепко пожал руку и назвался дядей Гришей. Второй вежливо улыбнулся и, протягивая ладонь для пожатия, пробормотал:
— Богдан… Трофимович. Но вы обращайтесь по имени.
— Пойдемте, Вадим, магазин вот-вот откроется, — предложил Егор Сергеевич. — Я познакомлю вас с другими членами делегации.
За десять шагов до дверей «Соляриса» он поведал, что большой отряд сельских учителей истории приехал по обмену опытом из Брянской области. Решили заодно прикупить полезную литературу, поэтому нуждаются в консультации специалиста.
В толпе возле входа их ждали остальные работники просвещения: Леонид Федорович в джинсах, водолазке и кожаной куртке, Вася и Петрович в брезентовых плащах с капюшонами, а также носившие двубортные костюмы с галстуками учителя постарше возрастом: Александр Романович, Григорий Борисович и, как ни странно, Эммануил Семенович. Поскольку подобные имена встречаются не часто, можно было понять, что именно этот гражданин в допотопных круглых очках прошлой ночью отрекомендовался ролевикам как анархист-мистик. Только костюмчик на нем был отнюдь не старомодный — словно только что на толкучке куплен.
Ровно за две минуты до открытия книжного супермаркета разразилась гроза. Вадим накрыл голову капюшоном непромокаемой курточки дальневосточного пошива, печально подумав, что следующий дождь может оказаться радиоактивным. От невеселых мыслей его отвлек Егор Сергеевич, который показал на тумбу с портретом губернатора и сказал Леониду Федоровичу:
— Помнишь, сколько крови пролил его дед?
— Прадед, — уточнил Леонид Федорович. — Редкостная был сволочь. Как сейчас говорят, «жертва необоснованных репрессий».
— Жертва, как же… — дядя Гриша покачал головой. — Всех людей с образованием был готов отправить в лагерь, лишь бы не подсидели его…
Подобные слухи про бывшего партийного вожака и предка нынешнего губернатора ходили, но публиковать их при нынешней власти не осмеливался даже Мишка Шенберг. А вот деревенские историки из Брянска были в курсе, что само по себе удивительно… Тут кто-то из продавцов открыл дверь, и покупатели устремились в торговые залы.
Далеко в глубь магазина уйти не удалось — грозный голос пожилой продавщицы тети Шуры заставил всех вернуться к камерам хранения и сдать все сумки.
— При немцах порядки были помягче, — обиженно прохрипел страдавший простудой Петрович. — И саквояжи не сдавали, и полицаи не проверяли на улицах аусвайсы.
— А я вам не гестапо! — рявкнула тетя Шура. — Шмонай потом, чего вы там по сумкам потырили.
Под строгим надзором сварливой бабки-пенсионерки Петрович и Леонид Федорович затолкали в ячейки спортивные сумки с гордой этикеткой «Abibas». Вероятно, среди местных изготовителей контрафакта нашелся грамотей, нарисовавший букву «d» задом наперед. Покончив с формальностями, публика разбрелась по прилавкам, и Егор Сергеевич осведомился:
— Ну-с, с чего начнем?
— Я бы начал, как в прошлый раз, с «Повести об Адольфе Гитлере», — сказав это, дядя Гриша улыбнулся, как будто изощренно пошутил. — Жаль, здесь ее не должно быть.
Удивленный и даже обиженный подобным недоверием, Ефим Евсеевич немедленно вступился за свой магазин:
— Почему же не должно быть. Несколько экземпляров завалялись.
Требуемая книга молниеносно легла на прилавок. Побледневший и заметно разволновавшийся дядя Гриша осторожно взял «Повесть», полистал, нашел интересующее его место и стал читать вслух:
— Между тем Англия неустанно предпринимала попытки уговорить Россию вступить в союз против Германии. Если бы это произошло, Германия была бы окружена недружественными государствами со всех сторон. Однако в отличие от остальной Европы Россия не торопилась ввязываться в дела западных держав, долгое время не отвечая ни «да», ни «нет». В конце августа тридцать девятого года союзники узнали нечто для себя неожиданное: Россия заключила с Германией пакт о ненападении. Оказывается, она и не думала воевать с рейхом. На востоке разомкнуто враждебное кольцо вокруг Германии! Англичанам и французам понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя от такого чудовищного потрясения…
— Я тоже потрясен, — пробормотал Егор Сергеевич. — Ведь буквально недавно на конференции об этом говорили.
Дядя Гриша продолжал:
— Тем временем Фюреру стало окончательно ясно, что Польша не хочет подчиниться его предложениям по-хорошему. Он отдал приказ, согласно которому первого сентября тридцать девятого года войска вермахта одновременно с трех сторон — Померании, Восточной Пруссии и Силезии — вступили на территорию Польши. В ответ на это 3 сентября Фюрер получил послание от английских властей, в котором говорилось, что если Германия немедленно не выведет свои войска из Польши, Англия объявит ей войну.
Сельские преподаватели устроили непонятное перешептывание, словно никогда не слыхали этих общеизвестных фактов. В конце концов Егор Сергеевич отобрал книгу и сам прочитал другой отрывок:
— Западная Европа была возмущена. До того Гитлер все время называл Россию с ее советами врагом Германии и вдруг стал действовать с нею заодно! Но понять этот ход было не так сложно. Прежде русские говорили, что хотят создать советскую Германию — установить в ней такое же коммунистическое правление, как в России. Этого Фюрер допустить не хотел. Он всегда поощрял стремление немцев стать национал-социалистами, но отнюдь не коммунистами. Когда же русские отказались от своих планов сделать Германию коммунистической, Адольф Гитлер стал воспринимать их как хороших соседей. Разумеется, западным державам было бы выгоднее, чтобы Россия выступила против Германии, как это было в годы Первой мировой войны. Но Адольф Гитлер предотвратил такой ход событий. Двадцать девятого сентября он заключил с Россией соглашение о границах и дружбе. Было решено, что две страны начнут поставлять друг другу те товары, в которых нуждается каждая из них. Например, русские будут снабжать Германию продуктами животноводства, древесиной и кормом для скота, а Германия Россию — машинами.
Безусловно, в старой книге Аннемарии Штилер те события трактовались несколько иначе, нежели в советской, а тем более — в нынешней, антитоталитарной историографии. Никаких этических страданий, никакой болтовни о секретных протоколах — голый прагматизм. Вадим искренне пожалел деревенских учителей, ежегодно получающих новые бездарно написанные учебники и полные противоречий методические указания.
— Мне как-то не по себе, — признался Егор Сергеевич. — Не знаю, что с нами дома сделают, но книгу надо купить обязательно… Леонид, ты начинал, тебе и дальше командовать.
Леонид Федорович поманил ладонью Вадима и поведал, что им хочется собрать хорошую библиотечку о том, как начиналась война и как были побиты немцы. Но, главное, повторил он — начальный период, дислокация войск, направления ударов и контрударов. Он упомянул, что когда-то покупал мемуары Жукова и Рокоссовского, но хотел бы приобрести новые издания.
— Я вас понимаю, коллега, — старший лейтенант ободряюще улыбнулся приехавшему из глубинки историку. — Старые издания действительно были сильно порезаны цензурой, но в новом веке они выпущены в полном виде, без купюр.
Он добавил, что в последние годы появилось множество серьезных научных исследований с объективным анализом боевых действий. Впрочем, как честный человек, Вадим упомянул и поток низкопробной макулатуры, которую пишут фальсификаторы, стремящиеся очернить отечественную историю.
Подумав, Леонид Федорович провозгласил решение:
— Макулатуру тоже купим, для общего развития. За работу, товарищи. Не забудьте, читать будут много людей. Поэтому чисто военную литературу берем в трех экземплярах, а по нашей линии — в четырех. Вечером приедет начальник главка, он будет разбираться на месте.
То и дело консультируясь с Вадимом, Егор Сергеевич, Леонид Федорович и дядя Гриша (остальные учителя отошли к другим отделам) бойко занялись покупками. Вскоре на прилавке перед ними громоздилась солидная гора ламинированных и коленкоровых кирпичей.