о том, что вы все знали о её блядстве и язык в жопу засунули.
— Герман, следи за выражениями! — недовольно повысила голос мама.
— Следите лучше за своими подлыми выходками. Двуличные гусыни! — громыхнул я, шокировав женщин. Послав их как можно крепче, устремился в комнату отца.
Папа полгода назад пережил операцию на сердце, потому больше находился в своей комнате. К нему приставили хорошую сиделку-медсестру, которая тщательно следила за свои подопечным и являлась его вечным хвостом.
Семейный бизнес перешёл Марату и мне, но браться за него не имел никакого желания, вверив все карты брату на почве чего и с ним возникли контры. Он требовал моего участия в делах фирмы и называл нахлебником, за что неоднократно отправлял его на три советских и даже пару раз был готов продать часть своих акций. Отец делать мне это не позволил, грозно рявкнув, что работал столько лет не для того, чтобы его отпрыски разбазарили все многолетние труды. В конечном итоге я достойно одел на себя ярмо семейного уродства и существовал поодаль от родни.
— Как ты, пап? — поцеловал своего старика в макушку.
В отличие от мамы, он сильно сдал. Болезнь сделала своё дело. Морщины стали глубже, кожа более сухой, лысина почти полностью атаковала его голову. Руки скрючились и немного подрагивали. Седьмой десяток всё же взял над ним верх, как бы он не старался победить свои года.
— Отлично, сынок. Твоё появление услышал прямо снизу. Зачем ты снова ссоришься с мамой и Элиной?
— Прости, я старался сдержаться, — виновато опустил голову, сев напротив отца.
— Сынок, они — твоя семья, хоть и делают непонятные вещи. Я умру, а они останутся с тобой.
— Не люблю я, когда ты так говоришь, пап, — нахмурился в ответ. — Операция прошла успешно. Следи за своим давлением, принимай наставления врача и больше отдыхай.
— Всё равно, я не вечный, — он улыбнулся.
— Давай не будем о плохом, — тоже мягко улыбнулся ему. — Я сейчас у дяди Паши работаю в его отель-ресторане.
— Да, Паша от тебя в восторге. Моя хватка в тебе есть, пусть ты и решил уйти с головой в другую отрасль. Я горжусь тобой, сынок. Перенять бизнес родителей под силу каждому, но с нуля построить что-то своё и добиться высот — дано не всем. Этим ты пошёл в меня, чтобы твоя мать не говорила.
Я с благодарностью и любовью смотрел на родителя…
В гостиной вновь не смог избежать персону мамы, но воодушевлённый общением с отцом, решил сойти на милость.
— Прости, мам. Я немного погорячился, — холодно чмокнул её в щёку.
— Я не сержусь, сынок, — важно кивнула женщина. Извиняться ей, конечно, не обязательно. — У меня к тебе есть дело. У Марата двадцать третьего день рождения, ты знаешь. Мы планировали много гостей и так же наших партнёров по бизнесу. Павел не против предоставить нам зал в "Сарбоне", но предварительно велел уточнить у тебя — сможешь ли ты организовать подобный вечер, в смысле, не так ли накладно?
Честно, хотелось сразу отказать, но это бы послужило очередным поводом для ссоры и псевдовыводов не в мою пользу.
— Нет, не накладно.
— Это замечательно, сынок. Я наняла организатора торжества, он завтра созвониться с тобой и вы составите с ним меню.
Кивнул.
Торт с танцовщицей внутри, правда, не планировал, но лобызания Вики с этим рыжим кондитером Саввой, взбили мои чувства в горючий коктейль Молотова. Подорвавшись на мине, включил торт в меню, как подарок брату от себя, ну и будет лишний повод опозорить мамочку. Но, сука, земля и вправду круглая и за мою месть отхватил от тортоделки в очередной раз.
Все заготовки к завтрашнему обеду начальствующих структур города были готовы. Кухня давно закрылась, а я, перелопатив накладные и проверив часть ТТК, уставший, но с чистой совестью поплёлся домой. В конце коридора узрел знакомую фигурку, которая прошмыгнула к холодильной камере.
Первый час ночи, а кондитера ещё здесь?! Ведомый интересом вошёл следом. Девушка нависла над кастрюлей с солянкой и тщательно вглядывалась в неё. Вот как ты выглядишь, женский ночной жор!
— Оголодала, Кексик? — произнёс с насмешкой, но перепугал девушку.
Вика отшатнулась от кастрюли и, споткнувшись о выступ в полу, осела на попу. Ящик с помидорами сдвинулся от толчка о стеллаж, и красные снаряды посыпались красотке на голову.
Подобно супергерою, прикрыл девушку собой, пока овощепад не прекратился. Глянул на неё — пара томатов погибло о кондитерскую мордашку.
— Чего ж ты такая шуганная? — смеясь, смотрел на неё. — Цела? — помог встать, вытер томатный сок с её щеки.
Снова проклятый зуд в груди, когда она так близко. Может уже переспать с ней и перегорит? Обычно, получив своё, внутренний змий успокаивался, а я становился прежним кобелем Германом.
Темно-зелёные почти карие глаза смотрят затравленно и виновато.
— Герман, я должна тебе кое в чём признаться.
Вот это поворот! Сердце в круговую стартануло по всевозможным закоулкам моего тела.
ВИКА
Запинаясь и дыша через раз, влетела в кондитерский, судорожно сжимая банку с корицей в руках.
— Ты чего, мать? — Лида с Таней обеспокоенно посмотрели на меня.
— Не вижу беса следом, — глянула на двери Коновалова и с трудом вырвала из моих ладоней корицу.
— Кажется, я опять натворила дел, — молвила прежалобно.
— Я тебя только за корицей отправила. Или ты опять чего-то с жеребчиком не поделила?
— Да будь неладна твоя чёртова корица! — простонала я и, запустив пятерни в волосы принялась вымерять цех. — Не доложила бы немного — не смертельно.
— Так, Викуль, выдохни, — девочки поймали мою мечущуюся фигуру и опустили на стул. — Что произошло?
Вкратце, но ярко, рассказала о своей новой беде.
— Сколько там было? — Коновалова пыталась, видимо, утешить. Странное начало — не помогает.
— Не знаю. Грамм сто или двести, — пискнула в ответ.
— Так, чтобы превратить жидкость в студень нужно брать из расчёта десять грамм на литр. Значит, чтобы зажелеровать его супец нужно, как минимум, триста грамм. Не парься, Вик. Пусть думает, что навар хороший, — Таня захохотала и Лида вслед громко поддержала её.
Выдавила смешок и попыталась успокоиться. Может и правда не заметят? А если разогреют, так и подавно.
С этими мыслями продолжила работать в течение оставшегося дня, но лепка фигурок часто крутит мысли по спиралям совести. Да, я могу дать сдачи, наказать за обиду, отомстить, но не могу так подло подставить. Пострадает ведь не только Герман, но и повара, и Ворс.
Симулируя большое количество дел, тянула время допоздна. Таня работала уже четвертую смену подряд, потому ушла