Ответ ясен: трудно предсказать последствия. Не исключено, что открытие это способно начисто уничтожить аэрологию. А значит, рухнет опасная временами, но такая налаженная, такая сладостная, такая привычная жизнь Поселка. Что останется от красивой формы пилотов, орденов почета, циркуляров и правил, привилегий и гордого сознания собственной избранности, если каждый, кому не лень, начнет шастать по Вундерланду? Безусловно, останутся какие-то опасности, трудности, сложности - но Господа Альбатросы исчезнут навсегда. Как динозавры, хищные и травоядные. И ведь трагедия еще и в том, что все в Поселке горячо жаждут покорить Вундерланд, вырвать у него его секреты, пашут для этого, не жалеючи нервов и жизней - но покорить и вырвать своими силами, при помощи самолетов, исключительно трудами господ Альбатросов. В глубине души многие сознают, что давно все не так, давно что-то неладно, и задачу они перед собой поставили заведомо нереальную - но жизнь грохочет по накатанной колее...
А теперь и Панарину предстоит делать выбор. Компромиссов здесь нет. Или - или...
Панарин положил руку на голубое крыло самолета и оглянулся на медленно текущие воды Реки, которая вовсе не была Летой. Наверное, впервые он не торопился покинуть Вунтерланд. И впервые у него не было на поясе кобуры...
8
Только видимость, только маска
только внезапный шквал,
только шапки в газетах: "Фиаско",
только снова и снова провал.
Только вылазка из засады,
только бой под покровом тьмы,
только гибнут наши отряды,
только сыты по горло мы...
Р.Киплинг
- Пойдете двумя звеньями, - говорил Адамян. Заложив руки за обширную спину, он нервно вышагивал по кабинету. - Прикрывать вас будет звено "Славутичей" майора Кравицкого, - он кивнул в сторону пилота с золотыми сапсанами в петлицах. - Майор с обстановкой ознакомлен.
- Ну да? - нехорошо усмехнулся Панарин. - Мы до сих пор не ознакомились с обстановкой, а майор, выходит, смаху вник? Я не уверен в целесообразности таких решений. Я не уверен, что истребители послужат гарантией безопасности. Может выйти вовсе даже наоборот. Вы ведь знаете, что предсказать Вундерланд невозможно. Чья-то высокоумная голова в Академии теоретизировала с горных высей чистой науки...
- Нужно, - сказал Адамян.
- Сейчас мне мало этого слова.
- Что тебе нужно еще?
- Всего лишь убрать отсюда истребители.
- Невозможно.
- Тогда я не полечу. И я не уверен, что мои люди, узнав о моем отказе, сядут за штурвалы.
- Между прочим, - сказал Адамян, - у меня тут есть рапорт старшего лейтенанта Шамбора, который горячо заинтересовался экспериментом, то бишь использованием для прикрытия истребителей, и выражает жгучее желание участвовать в рейде.
- Ну-ну... - сказал Панарин. - За всех он не может подписываться...
- Шантаж?
- Элементарная экстраполяция.
Майор, стриженный бобриком черноволосый крепыш, молча маялся, старательно глядя в сторону, чтобы ненароком не зацепить кого-нибудь из них взглядом. Весь его вид вопил: с его точки зрения, если старшие командиры и бранятся между собой, то уж никак не в присутствии младших по званию. Сообразив это, Адамян махнул ладонью:
- Майор, подождите в приемной. Что с тобой, Тим?
Панарин презирал себя, но почему-то не мог открыть рот и рассказать о вчерашнем своем полете. Не мог, и все тут. Он сказал:
- Мы справимся и без истребителей.
- Пойми ты, их задача - не расчищать вам огнем путь, а при необходимости прикрыть ваш отход.
- Что в лоб, что по лбу.
- Тим, ты прости, - очень тихо сказал Адамян, - но, быть может, ты устал? С каждым может случиться. Но сейчас ты необходим. К Ведьминой Гати ходили только вы, и я боюсь, что Станчев один не справится. Нам позарез нужно набрать хотя бы три-четыре кубометра "взвеси". Все старые запасы в столице израсходованы, а исследования останавливать нельзя. Нет времени ожидать пресловутых самолетов-роботов. Есть мнение на самом верху, это просьба самого...
- Черт побери, - сказал Панарин. - Вам осталось два месяца, какое значение имеют просьбы самого?
- Ты не понял. Никакого значения не имеют просьбы... Этот рейд - моя лебединая песня, Тим. Ничего у меня больше не будет только санаторий и манная каша. Я бы сам пошел, Господи, я бы сам пошел, но я же подохну еще на взлете! И я не за увековечение своей памяти борюсь. Ты прекрасно знаешь, что те лекарства, биофильтры и ткани, которые получат на основе секретов "взвеси", не назовут ни "касторкой Адамяна", ни "синтетиком Панарина". Но мне нужен этот рейд... Тим, хочешь, я перед тобой на колени встану?
Панарин молчал. Он просто не умел высказать все, что творилось у него на душе - непривычен был к этому. Он сказал:
- На колени не надо. Лучше уберите истребители.
- Невозможно.
"Мне нужен ответ на один-единственный вопрос, - думал Панарин. Садился ты в Вундерланде или нет?"
- Ты, часом, не испугался? Это бывает, Тим, я тебя не стану винить. Хочешь в санаторий на "материк"? Пиво чешское, солнышко, неваляшки в купальниках... А к Ведьминой Гати я пошлю Станчева. Правда, у него нет практики, ну да что делать, если тебя одолела неврастения?
Панарин сердито подошел к столу и щелкнул клавишей:
- Панарин. Первое, второе звенья - на полосу!
...Динамики надрывались - похмельный Брюс изливал душу, немилосердно терзая баян:
И нельзя мне дальше, не имею права,
можно лишь от двери до стены.
И нельзя мне влево, и нельзя мне вправо,
и нельзя мне солнца, и нельзя луны...
- Ты шпалер забыл. - Сенечка подал ему ремень с кобурой.
Чертыхнувшись про себя, Панарин застегнул тяжелую пряжку и закурил. На галерею диспетчерской он не смотрел - в последнее время Клементина завела дурную привычку провожать его в полет, как он ни запрещал, и торчала сейчас у перил вместе с женой Сенечки Босого.
- И моя гитара - две струны... - зло проворчал Панарин. Ветер трепал ему волосы, высекал искры из сигареты.
- Что с тобой? - тихо спросил Леня Шамбор, здоровенный и белозубый, как всегда, загорелый и веселый, как всегда, любимец молодых поварих и ученых дам средних лет.
Панарин оглядел их всех, собравшихся в кружок. Они уже надели шлемы, застегнули комбинезоны и оттого казались очень одинаковыми. Да так оно и было. Все индивидуальное на время полета оставалось на земле - и то, что Петя Стриж в юности тянул срок за взлом пивного ларька, Коля Крымов отсылал половину зарплаты младшей сестре-студентке, а Панарин не на шутку влюбился в Клементину. И то, что за Сенечку Босого регулярно беспокоилась молодая жена, Станчев изобретал самогонный аппарат с дистанционным управлением и речевым синтезатором, а Чебрец учил Магомета стоять на голове. И все такое прочее. Бетонка, словно лазерный луч, отсекала все побочное, и оставались господа альбатросы, короли синего прозрачного воздуха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});