Читать интересную книгу Дорогой, все будет по-моему! - Джейн Фэллон

Джеймс уже несколько недель предвкушал, как устроит у себя вечеринку. У Селби-Алджернонов ему подавали непрожаренную свинину, у Макнейлов — суп с собачьей шерстью, а у Найтли пришлось два с половиной часа дожидаться десерта. Теперь пришел его черед блеснуть. Он любил собирать гостей, вести неспешные беседы за бокалом вина, но его гости почти всегда были людьми, с которыми, как Джеймс чувствовал, он должен быть дружелюбен.

Хью и Элисон Селби-Алджернон стояли на верхней ступени социальной лестницы Нижнего Шиппингема. Они проживали в самом большом и внушительном доме, и Хью был какой-то шишкой в банке. В Нижнем Шиппингеме Хью и Элисон были главными козырями Джеймса, способными побить любых других его жителей по всем статьям. Вплотную за ними шли Сэм и Джефф Макнейл, жившие в Нижнем Шиппингеме уже тридцать пять лет. Сэм занимала важный пост в местной управе, а Джефф был председателем в Клубе деловых людей. Потом шел Ричард Найтли, соучредитель местной юридической фирмы, и его жена Симона, журналистка из «Линкольнских хроник».

Вообще-то все они были далеко не интеллектуалами — Сэм и Джефф, например, имели обыкновение сводить любой разговор исключительно к церковным проблемам, но никогда не помешает водить знакомство с нужными людьми. Стефани не одобряла его, как она их называла, «потуги пролезть в общество», но Кати относилась скорее с пониманием.

Четыре пары встречались примерно раз в две недели, по очереди приглашая друг друга на обед. Когда очередь Джеймса и Кати пришла впервые, Джеймс просто ударился в панику, поскольку Кати готовила исключительно незатейливые деревенские блюда. Он вообще-то любил ее еду, но для званого обеда она не годилась. В ней недоставало шика. И он убедил ее, что лучше съездить в Линкольн и закупить еду в кулинарном отделе большого гастронома.

Для начала он купил разделанного омара, уже подготовленные для жарки антрекоты и слоеный торт с заварным кремом. Селби-Алджерноны, Макнейлы и Найтли пришли в восторг и смели все одним махом, и тогда Джеймс решил не признаваться, что еда — магазинная. Мало того, он поставил себе обед в заслугу и расписал в подробностях, как проторчал у плиты полдня.

— Надо же, Джеймс, вот не думала, что у тебя такой талант, — заворковала Элисон. — Хью, вот бы тебе научиться так готовить! — сказала она смеясь.

— А почему не тебе? — парировал Хью.

Джеймс заметил, как Кати смотрит на него, и на миг испугался, что вот сейчас она выдаст его. Он слегка приподнял брови, говоря «не надо», и она, как всегда, с улыбкой послушалась.

— Разве мне не повезло? — сказала она, кладя ладонь ему на руку.

— Даже очень! — улыбнулась Симона, бросая на Джеймса кокетливый взгляд.

Симона была единственной женщиной из их небольшого кружка, с которой Джеймс с удовольствием лег бы в постель. Элисон — слишком бесформенна, ее обвисшая грудь болтается где-то у самой талии, а Сэм — чересчур невротична. Она всегда выглядела так, словно красилась в полной темноте, но вполне возможно, что у нее дрожали руки. Симона же была стройной и хорошо сложенной, пусть в ее лице и проступало что-то лошадиное. Он не смог удержаться, чтобы не подмигнуть ей, а она заговорщически улыбнулась. С тех пор Джеймс стал ожидать очередную вечеринку с особенным нетерпением. Разумеется, он никогда не воспользовался бы тем, что Симона, как он подозревал, питает к нему повышенный интерес. Не было основания думать, что и она предпримет какие-то шаги. Ему просто было приятно сознавать, что он все еще привлекателен.

С той поры весть о его кулинарных талантах разнеслась широко. Коллега Малкольм упомянул об этом на следующий день в лечебнице, а один из местных фермеров добродушно прозвал его Делией, в честь Делии Смит. Джеймсу польстило прозвище. Он снова почувствовал себя на спортивной площадке, членом команды. Он сказал о прозвище Малкольму и Саймону, надеясь, что они подхватят его и тоже станут применять.

— Привет, это Делия, — говорил он со смущенной улыбкой, когда звонил кому-то из них. Какое-то время он даже так подписывался, когда приходилось оставлять записки коллегам. Он упорствовал так неделю, но, как ни печально, имя не прижилось, и Джеймс забеспокоился, что Малкольм решит, чего доброго, будто он гей, и прекратил.

Следующие восемь недель выдались очень беспокойными. В ожидании своей с Кати очереди Джеймс прикидывал — сумеет ли повторить предыдущий трюк. На этот раз он купил тарталетки из козьего сыра, пирог из дичи, фиги для выпечки в духовке, которые подают с «домашнего приготовления» мороженым к виски. Правда, Сэм спросила, где он купил дичь, потому что она нигде не может раздобыть, когда надо, и он пробормотал что-то насчет «Кента и сыновей» в Сент-Джеймс-Вуд, рассчитывая, что она никак не сможет проверить. Похвалы вскружили Джеймсу голову, и он почти поверил в то, что их заслуживает.

Завтрашний обед был уже пятым по счету. Он стал волноваться, что исчерпал ассортимент деликатесов «Ле Жоли Пуле» и гастронома «Гурман». Он уже подавал ягнятину, морского черта, жаркое из кальмаров, печеную куропатку — все к шумному восторгу гостей. И теперь рыскал по кулинарным отделам линкольнского гастронома в поисках чего-либо нового. Повторяться было еще слишком рано. Он собирался даже поговорить с владельцем магазина о пополнении ассортимента.

Пока что Джеймс остановился на рыбном ассорти и мясных полуфабрикатах, которые прежде игнорировал из-за их дешевизны. Новых десертов не поступало, так что его выбор снова пал на торт с заварным кремом. Он решил сказать, что обед сделан во французском стиле. Он изложил свои пожелания владельцу магазина, но было трудно втолковать тому, что от него требуется, не раскрывая общего смысла шарады.

Когда он вернулся в коттедж Кати, она успела вымыть его до блеска и водворить Стенли в пустую спальню. Погода стояла теплая, поэтому она вытащила стол на террасу, чтобы гости могли насладиться ароматами сада. Джеймс распаковал покупки, сверился с инструкциями по разогреванию, затем предусмотрительно засунул все пакетики на самое дно мусорного ведра. Мясо он аккуратно выложил на большую сковороду и, когда духовка засвистела, давая понять, что требуемая температура достигнута, вдвинул сковороду на средний поддон и засек время. Рыбное ассорти поместил в кастрюлю и поставил с краю. Торт он собирался подавать холодным, со сливками и потому убрал его в холодильник.

— У тебя как раз остается время, чтобы принять ванну, — сказала Кати, целуя его в лоб и протягивая бокал красного вина. — Мне надо чем-то помочь?

— Все под контролем, — ответил он. — Только напомни, чтобы я поставил суп на плиту, когда будет без десяти. О, как ты великолепно пахнешь, — добавил он, утыкаясь носом в ее волосы.

Кати со смехом оттолкнула его:

— Иди готовься.

Она подождала, когда Джеймс, напевая, поднимется в ванную. Услышав, как он запер дверь и пустил воду, Кати подняла крышку мусорного ведра и принялась осторожно рыться в содержимом.

Когда прибыли Сэм и Джефф и Кати открыла им дверь, за которой они потрясали бутылкой мерло, она решила, что сегодня Сэм похожа на куклу чревовещателя. Она накрасила губы ярко-алой помадой, и можно было подумать, что она сделала это малярной кистью, настолько приблизительно соответствовал рисунок помадой естественному контуру ее губ. Ее короткие волосы торчали во все стороны, словно она только что получила сильный электрический разряд. Джефф выглядел, как всегда, вальяжным и был одет в изрядно потрепанный костюм, какой могут позволить себе только очень состоятельные люди.

Кати несколько раз предлагала Джеймсу, чтобы он подружился с кем-то из людей их возраста и положения, более передовых взглядов. Пусть их даже не назовешь элитой. Но он прочел ей лекцию о необходимости стратегических знакомств. Кати не то чтобы не любила Сэм и Джеффа, но они ассоциировались у нее со строгими дядей и тетей, которые время от времени сваливаются вам на голову.

— Уже чем-то вкусно пахнет, — сказал Джефф, усиленно нюхая воздух. — Что нас ждет сегодня?

Кати огласила меню, и Сэм с Джеффом одобрительно хмыкнули. Она уже собралась предложить им аперитив, когда из кухни, размахивая деревянной лопаточкой, выбежал Джеймс в смешном полосатом фартуке. Кати отметила, что спереди фартук запятнан красным соусом, который, несомненно, был аккуратно помещен туда несколько минут назад. Иногда она думала, что, разыгрывая этот спектакль, он заходит слишком далеко, посыпая волосы мукой или пачкая щеки маслом, но все это делало его счастливым, и прежде она не видела в этом никакого вреда. Но теперь, глядя на него, Кати вдруг подумала, что он в общем-то жалкий человек, надувающий щеки от самомнения, одержимый престижем и статусом.

— Проголодались? — спросил он гостей.

— Умираем от голода, — ответил Джефф. — Мы уже несколько недель ждали этого момента.