снежном фоне цветы полыхали пожаром. Она помахала ему и собралась открыть окно, но в этот момент услышала скрип двери. Девушка резко повернулась к окну спиной. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то увидел Сеню и предназначенный ей букет.
Это был Ромка. И чего его занесло в ее комнату? Надо было крикнуть, что она переодевается. Но теперь уже поздно. Он видит, что она стоит у окна в халате и тапочках. Надо сделать так, чтобы он не подошел к окну и не посмотрел вниз… Или он уже все увидел из своей комнаты и поэтому пришел? Окна-то выходят на одну сторону. Если видел, будет сейчас издеваться.
– Ну ты соня, – произнес брат, вроде бы совершенно нейтральным тоном.
– А что, уже поздно? – рассеянно спросила Марьяна.
– Одиннадцать часов. Ты, кстати, во сколько вчера пришла?
Он плюхнулся в кресло у стены.
– А что? Ты волновался? – лучшая защита, как известно, нападение.
– Мама волновалась.
– Да ты что? Я ее кстати, предупреждала, что задержусь.
– В три часа тебя еще не было, – спокойно констатировал Роман. – Арамис мне привет не передавал?
Вопрос звучал очень странно, но Марьяна почти не обратила на это внимания. Она чувствовала страшную неловкость. Конечно, она уже взрослая. Но брат есть брат. Она никогда не обсуждала с ним свою личную жизнь. И он, кажется, должен понимать, что эти разговоры неуместны. В обычной ситуации она бы просто выставила его за дверь, но сейчас у нее почему-то не хватало духу вести себя как ни в чем ни бывало.
От воспоминания о вчерашней ночи вся кровь прилила к голове, она чувствовала, что щеки полыхают, и ей казалось, что Ромка это видит и прекрасно понимает причину. Смотрит как-то слишком пристально и как будто осуждающе… В конце концов, какое ему дело?! Марьяна решила проигнорировать его вопрос и перевести разговор на нейтральную тему.
– По-моему, маме с папой здесь нравится, – сказала она. – А Кирилл вообще в восторге. Он мне вчера сказал, что хочет стать лыжным инструктором, представляешь?
– Ага, – пробурчал брат. – А еще он хочет быть летчиком, барменом и Губкой Бобом.
– Губкой Бобом? – засмеялась Марьяна.
– Ну так вот, – начал брат.
– А тебе здесь нравится?
– Мне? – он очень удивился вопросу. – Нравится.
– И цена нормальная, потому что не сезон и скидки. И отель как раз для семейного отдыха. И четыре звезды у него настоящие, а не для красоты нарисованы. Так?
– Ну, – Роман был полностью сбит с толку. – Только я не пойму, к чему ты все это говоришь?
– А к тому, что этот отдых организовала я. Я все придумала и все нашла. Выбрала, забронировала, купила билеты… Вам осталось только сесть в самолет и прилететь.
– Спасибо тебе, конечно, дорогая сестренка…
– А ты говорил, что из меня ничего не получится! Я профессионал, понятно? Я столько знаю о туристическом бизнесе, что тебе и не снилось. – Для убедительности Марьяна топнула ногой. – И я хочу сказать, что ты совершенно напрасно не хотел знакомить меня с Журавлевым. Теперь-то ты это понимаешь?
Роман несколько секунд открывал и закрывал рот, ошарашенный ее напором, а потом вскочил на ноги, подбежал к окну, вернулся обратно и прокричал:
– Так ты все еще хочешь познакомиться с Арсением Журавлевым? Прямо-таки горишь желанием?
– Чего ты разорался? – удивилась Марьяна. – Я просто хочу, чтобы ты пообещал, что скажешь ему обо мне, когда будет такая возможность.
– Хорошо, я познакомлю тебя с ним. Пошли.
Он схватил девушку за руку и потащил за собой.
– Ты что, совсем спятил? – возмутилась Марьяна, когда он вытолкал ее из номера и фактически впихнул в лифт. – Куда ты меня тащишь? Я в халате, между прочим!
В холле несколько человек сидели в креслах, а молодая семья с ребенком стояла у стойки регистрации. Когда Марьяна с Романом вылетели из лифта: она, раскрасневшаяся и растрепанная, в халате и тапочках и он, злой и решительный, тянущий ее за руку, все головы повернулись в их сторону.
– По-моему, ты рехнулся, – прошипела девушка, одной рукой запахивая халат.
Ромка, не сбавляя темпа, тянул ее к выходу на улицу. Дверь распахнулась, в лицо Марьяне ударил свежий морозный ветер. Сеня с букетом стоял у скамейки. При виде вывалившейся из гостиницы парочки, его лицо, на котором до этого блуждала мечтательная улыбка, резко изменило выражение. Марьяне показалось, что на нем мелькнул страх… В чем дело? Она совершенно не могла понять, что нашло на ее брата, обычно довольно уравновешенного, и что вообще происходит.
– Ты хотела познакомиться с Арсением Журавлевым? – обратился он к Марьяне.
– Причем тут это? – Она резко дернулась и, наконец, смогла вырвать свою ладонь из его цепкой руки.
– Знакомься, – произнес брат глухим голосом. – Арсений Владимирович Журавлев, директор «Синей птицы».
И подтолкнул ее к Сене. Тот смотрел на Романа и не смотрел на Марьяну. Девушке показалось, что она спит и видит дурной сон, где все невероятно запутано и понять смысл происходящего нет никакой возможности.
– Кто – Арсений Журавлев? – пролепетала она.
– Вот он, – Ромка кивнул в сторону Сени. – Покажи ей паспорт.
– Нет у меня паспорта! – зло ответил тот. – А ты…
– Я тебя предупреждал.
– Да что тут, в конце концов, происходит? – воскликнула Марьяна.
– Да, я Арсений Журавлев, – Сеня наконец-то посмотрел на нее. – Извини, что так получилось. Я не хотел тебя обманывать. Это случайность. А потом… я никак не мог выбрать момент, чтобы признаться.
– Ты… – Марьяна задыхалась, слова застревали у нее в горле и не хотели идти наружу. – Так ты не студент?
Он помотал головой.
– А твои друзья…
– Да. Мы с Само… с Ромкой все вместе учились.
– И вы все…
– Марьяна… – Сеня шагнул к ней и взял ее за руку. – Все, что было…
– Я понимаю… – прошептала она. – Это было так смешно.
– Нет! – его крик был похож на стон. – Нет! Это было…
Марьяна резко развернулась и быстрым шагом направилась в гостиницу. И ей было совершенно плевать на то, что все на нее смотрят.
– Доволен?! – Арсений швырнул букет прямо в лицо Романа и зашагал в противоположную сторону.
Роман схватился за голову, пробормотал что-то невнятное и упал на скамейку. И дернул же его черт влезть в эту историю!
Первой, кого она встретила в дверях, была Катя.
– Ты знала? – спросила Марьяна без предисловий.
– Я… – начала Катя.
По ее виноватому виду и так все было понятно.
– Вы все смеялись надо мной!
– Да нет же! Никто над тобой не смеялся! Я вообще была против, но Рома…
– Не произноси при мне этого имени.