сглатываю ком в горле и делаю решительный шаг, раскрывая самую глубокую и потаенную мечту. Раньше я почти никогда не произносил это вслух:
«Я хочу стать астронавтом».
Он смотрит на меня, уже без улыбки.
Я жду.
Он снова улыбается.
«Почему вы думаете, что я не приму вас из-за желания стать астронавтом? Астронавтом вы сможете работать по нашей программе и сделаете больницу «Бригэм» известной на весь мир».
Вот так.
Позже он расскажет мне, что не мои передовые исследования для космических программ и не мои приключения с санями убедили его. Или мои баллы учебно-экспериментального теста, показавшие, что я могу работать и хорошо взаимодействовать с другими. Нет – он просто посчитал меня интересным уникумом. Это все равно, что назвать человека «особенным» или «хорошим», когда он предпочитает быть дьявольски красивым. Но мне нравится, что доктор Вольф воспринимает меня всерьез, и он, кажется, верит в меня. Группа людей, в которую он входит, убеждена, что они изменят лицо медицины.
Когда наступает день выбора, открываю конверт, в котором оказывается моя судьба. Чувствую удивительную эйфорию вперемежку с нотками неверия. Меня выбрали первые два пункта моего списка несмотря на очень неравные шансы. Еще один скачок на моем пути к тому, чтобы стать врачом-астронавтом.
Прежде чем я смогу начать стажировку в Бостоне, мне нужно пройти непростой профессиональный тест, состоящий из нескольких частей, называемый экзаменом на получение медицинской лицензии в США[85]. Записываюсь на тестирование, параллельно работая в лаборатории, и отвожу на учебу не слишком много времени. Разве могут возникнуть какие-то трудности? В конце концов, я ведь провожу исследования в области экстремальной физиологии человека и животных. Но как только начинается 8-часовой экзамен, понимаю, что два или три года не занимался фундаментальными научными исследованиями, а тестирование охватывает широкий круг предметов, включая патологию, фармакологию, микробиологию, биохимию, науки о поведении, питании, старении и генетике.
Пытаюсь чем-нибудь заняться, ожидая результатов теста, с комком в горле 1–2 раза в день проверяя почтовый ящик. Наконец, приходит конверт. На этот раз разрываю его с трепетом, надеясь, что каким-то образом получил золотой билет. Но он… совсем не золотой: 2 из 6 разделов провалены. Пока не пройду их, мое будущее останется в подвешенном состоянии. В ужасе чувствую себя физически больным, сердце бешено колотится в груди каждый раз, когда вспоминаю о результатах теста. Более того, я смущен: никогда по-настоящему не проваливался ни в чем значительном, за исключением, возможно, занятий в хоре в 7 классе, когда я эффектно имитировал пение интенсивной артикуляцией губ.
Экзамен нужен, чтобы узнать, кто я на самом деле, и заново изучить два проваленные раздела; если я их пройду, буду на пути в Гарвард и дальше. Если нет, смогу жарить гамбургеры в «Макдональдсе» (не то, чтобы с этой профессией что-то не так, но она не имеет почти ничего общего с мечтой моей жизни; и кроме того я не слишком хороший повар). Стряхиваю пыль с методичек, которые, по сути, и не брал в руки, и с удвоенной силой изучаю фармакологию и патологию. Снова иду на экзамен и прохожу тест, но это не слишком радует. Понимаю, что следует умерить пыл и постоянно оценивать свои приоритеты: я был слишком сосредоточен на своей лабораторной работе.
Программа Вольфа сложная, много ночей я провожу без сна, но за год работы в Бостоне мой интерес к воздействию космоса на организм и физиологию человека только растет. Я снова чувствую себя обладателем значка «Скаута-орла»[86] – еще одна важная веха на моем долгом пути в космос.
После года в Бостоне загружаю синий джип «Рэнглер», первую приобретенную мной машину, и направляюсь через всю страну в Скалистые горы Колорадо. Жду не дождусь восхождения. Знаю, что здесь 59 четырнадцатитысячников (пики с высотой не менее 14 тысяч футов), и когда пока я мчусь в джипе, надеюсь найти время, чтобы покорить хотя бы часть из них.
Снимаю небольшую горную хижину в Эвергрине, штат Колорадо, примерно в 45 минутах езды от Денвера. Но ежедневные поездки на работу – невеликая плата за то, чтобы жить на высоте 7500 футов (2290 метров), имея возможность выйти через переднюю дверь и сесть на горный велосипед или в джип и совершить вылазку в горы. И мне нужно это спокойствие, чтобы овладеть программой обучения экстренной медицинской помощи, насыщенной энергией и драматизмом.
«Книга Бытия» неотложки больницы общего профиля в Денвере выглядит как фотоальбом под названием «Клуб ножа и пистолета» (The Knife and Gun Club), производящий жуткое впечатление. Это больница и травматологический центр в городе, претерпевающем резкие изменения, а необходимость в постояном и быстром принятии решений, от которых зависит жизнь или смерть, делают ее идеальным местом для овладения профессией. Преподаватели – отнюдь не белые и пушистые, но я знаю, чего ждать (а это, как правило, вообще бомба).
Скорая помощь – это дежурство по сменам, между которыми случаются многочасовые паузы, когда я ухожу с работы и отправляюсь домой в горы. Мой лучший друг в программе – Марк Радлауэр из Нью-Йорка, с пыльно-каштановыми волосами и улыбкой мудреца. Это отнюдь не типичный выпускник MIT[87], по крайней мере, как не такой, какими я их себе представлял. Он очень хорошо разбирается в иронии и абсурде, и всегда готов залезть на скалу, подняться на четырнадцатитысячник или покататься на лыжах, если мы не мчимся на вызов.
Наш девиз: «После смерти отоспишься» и, несмотря на постоянное нервное истощение, мы заставляем себя выходить на свежий воздух и что-то делать, даже если тело умоляет о сне. Часто мы работаем всю ночь, потом прыгаем в машину и уезжаем на целый день кататься на лыжах со склонов гор.
Приоритеты приоритетами, но я даже нахожу время для отношений с очень милой женщиной, работающей по программе обучения в ординатуре. Когда, в конце концов, мы расстаемся, она называет меня «неупокоенной душой», пытаясь заставить меня понять, что я совершаю большую ошибку. К ее ужасу, это описание действует скорее вдохновляюще: моя неупокоенность – то есть беспокойность – от того, что в этой жизни много дел.
Жизнь в самом сердце колорадских Скалистых гор, в окружении высоких пиков, пробуждает путешественника в моей душе: хочется покорить каждую вершину, взбираясь по гребням холмов и карабкаясь по гладким стенам.
Утро обычно начинается следующим образом: я вдыхаю прозрачный и свежий утренний воздух, наслаждаясь ароматом вечнозеленой хвои и наполняя им альвеолы до самой диафрагмы. А-а-а. Наполняюсь чистотой, благодарностью и – самую капельку – самодовольством.