для пинг-понга. Мы входим в следующий вираж слишком поздно, и, прежде чем я это осознаю, переворачиваемся, повиснув в воздухе вниз головой, а моя правая голень все еще скользит по дальнему краю трассы.
Все происходит так быстро, что видя сплошной лед на 4 фута под собой, мне трудно понять, что на самом деле происходит? Я все еще привязан к снаряду, который, кажется, навсегда потерял опору. Но каким-то образом мы падаем на бок, скользим на плечах, дыхание полностью сбивается. Не иначе как с божьей помощью нам удается стабилизировать сани и проскочить через финишную черту. Чудом, сделав глубокий вдох и проверив, все ли части тела на месте, мы оба медленно уходим, приветствуя зрителей (они аплодируют стоя) со смесью испуга и облегчения на лице.
Для того, чтобы достичь наилучшего результата на Олимпиаде следующей зимой, начиная с этого дня концентрируюсь на том, чтобы стать самым лучшим саночником-одиночкой, какие только могу быть.
Заезд по трассе для мужчин-одиночек[73] в Лейк-Плэсиде до сих пор считается настолько опасным, что некоторые иностранные спортсмены отказываются участвовать в соревнованиях, но у команды США выбора нет. Нередко саночники получают травмы, падая лицом на лед или рикошетя от стенок трассы на ужасном переходе между виражами № 2 и № 3, когда правая и левая сторона меняются менее чем за мгновение ока.
Мне удается собрать воедино лучшие заезды в моей жизни при отборе в олимпийскую сборную – серию из трех гонок, каждая из которых состоит из 4 заездов. Я записал свои лучшие результаты, включая два 7-х и одно 13-е место. Поскольку на табло в нижней части трассы есть 7 мест для имен участников, очень приятно видеть слово «PARAZYNSKI», сложенное из лампочек.
Сколько бы я ни готовился и ни тренировался (включая бесконечные часы ночных морозных тренировок в Лейк-Плэсиде при ледяном ветре), при отборе в Национальную сборную США на Олимпиаду 1988 году я финиширую девятым. Только первая тройка может участвовать в соревнованиях, а четвертый – запасной. Мне уже 26, и моя олимпийская мечта внезапно рушится. Всего этого времени и всей этой боли – вместе с дрожью, потом, синяками и часами предварительной визуализации – оказалось недостаточно. Я отдал все свои силы, но, к сожалению, пришло время оставить «Роузбад».
Затем звонит Рэй Окампо. «Эй, почему бы тебе не приехать в Альберту и помочь мне?» Альберта? Калгари? Что? Я не часто видел Рэя в последнее время (он тренируется и участвует в гонках на других трассах, когда не работает по 16 часов в Oracle), и оказывается, что Олимпийский комитет Филиппин собирается принять его двойное гражданство и разрешить ему участвовать зимней Олимпиаде 1988 года. Рэй – в команде по санному спорту, и ему нужен тренер. Я. Поеду. На. Олимпиаду!
По словам Рэя, он обратился ко мне по нескольким причинам. Во-первых, из-за симпатии, во-вторых, зная, что я построил собственные сани, и кое-что понимаю в них. В-третьих, я почти что врач и обладаю навыками неотложной помощи, которые, как мы оба надеемся, не понадобятся. Наконец, он предполагает, что мы отлично проведем время вместе в Олимпийской деревне. Кроме того, он вспоминает, что одна из моих личных целей – встретиться с гламурной и очень популярной фигуристкой Катариной Витт[74] из Восточной Германии.
Моя собственная олимпийская мечта рухнула, но дружба с Рэем приводит к чему-то еще большему – я поддерживаю олимпийскую мечту друга. Если я хочу учиться на неудачах, я должен быть открыт для новых идей и разных путей к успеху. Как тренер Рэя и глава филиппинской делегации на зимней Олимпиаде (последнее – вынужденное повышение, поскольку никто из Олимпийского комитета Филиппин в Калгари не явился), получаю почетное право остаться в Олимпийской деревне вместе с другими спортсменами, включая Эдди «Орла»[75] и ямайскую бобслейную команду. И, да, Рэй знакомит меня с Катариной Витт! Посещаю ежедневные планерки руководства олимпийских комитетов. Играю в видео-аркады на автоматах, потею в тренажерном зале, танцую на дискотеке и угощаюсь тяжелыми углеводами вместе с другими атлетами.
Лучший момент – шествие команд на церемонии открытия. Мы, безусловно, самая маленькая делегация на параде. Рэй называет нас «блондин и филиппинец», и я никогда не забуду, как он гордо нес флаг, когда мы вышли на стадион под громкие возгласы. Даже при том, что холодно до обморожения мозга —10 °C – мы решили не надевать шапки, чтобы зрители могли видеть контраст между моими золотыми локонами и черной смолью волос Рэя. Наши сине-красные лыжные куртки с желтой вышивкой смутно напоминает цвета филиппинского флага. Толпа, кажется, действительно болеет за нас, даже несмотря на разочарование: ABC[76] объявляет перерыв на рекламу в то время, когда нас формально объявляют, и мы радостно принимаем роль очаровательных аутайдеров. Рэй все еще клянется, что нас приветствовали громче всех, даже громче, чем канадскую команду. Я не совсем уверен, но мои уши заледенели и все еще не оттаяли, оставшись без шапки тем вечером.
Пришлось сильно напрячься, когда всего за два дня до церемонии открытия Рэй разбил один из полозьев, используемых для управления. Он должен пройти завтра трассу без сучка и задоринки, если хочет получить шанс на официальное участие в состязаниях. Ремонтирую полоз, пока по телевизору идет «МакГайвер»[77]: представляю себя хирургом-ортопедом, столкнувшимся с переломом бедренной кости с полным смещением отломков – соединяю «кость», затем оборачиваю ее стекловолокном и заливаю смолой. Шлифую лезвия полозьев[78], а затем всю ночь крашу в подвальной мастерской Олимпийской деревни. «Кори Акино Экспресс» выглядит хорошо – как новый. И на следующий день Рэй действительно готов участвовать в соревнованиях, представляя страну, в которой родился. Сказать, что мы оба в восторге – не сказать ничего.
В своем 4-м и последнем заезде олимпийских соревнований по санному спорту среди мужчин Рэй финиширует 35-м и не получает медалей. Но уже само участие в Олимпиаде означает гонку по льду за личным рекордом, в которой он выступил против заслуженных ветеранов на санках, собранных из обломков за ночь аварийного ремонта. И в довершение всего, каждый олимпиец, не исключая и тренеров, получает особую бронзовую медаль (но без ленты). Может, это звучит глупо, но, будучи гордым другом Рэя и его пит-стопным[79] механиком, я чувствую, что это и мой звездный час.
Глава 6
После смерти отоспишься
«Распахни объятья мигу,
Окунись в себя, как в книгу —
Сегодня