Его привел в чувство разговор. Две черные крысы спорили, куда улизнул их лакомый кусочек.
– Дохляк с виду аппетитный, свежачок. Он где-то тут.
– Может, он и не мертвый вовсе. Может, он станет корчиться, когда мы примемся его жевать.
Тут он действительно очнулся, на камнях, лицом в липкой грязи. Крысы из его кошмара все еще беседовали, хотя беседа их стала несколько другой.
"Я его чую. Думаю, он там. Сюда. Нильссон".
"Пойдем-ка отсюда, Порт. Тот крик…"
"Нет. Ты почувствовала, что он выведал явку. Он знает, где это. Он где-то здесь. С ним не будет никаких трудностей".
"Он уже доставил их слишком много. Это затянулось".
И теперь он мог слышать их шаги, не своими ушами, но их слухом. Это было нехорошо. Ему надо подняться и снова убежать.
Он приказал это своим мышцам. Они ответили, что у них выходной.
Он затушил свое сознание, создавая иллюзию его отсутствия, будто он умер. Да так и было, конечно. Это казалось очевидным. Все же он не собирался сдаваться без боя.
Интересно, что теперь будет думать о нем Первое Звено. Дурак или храбрец, или просто – самоубийца?
Они подошли ближе. Теперь он имел образы их сознаний. "Нильссон" был прост и схематично мог быть изображен как нож. "Бразг" была ее лицом, упрощенным почти как у Смехунов, скорбным, безнадежным.
Он позволили им подойти ближе, ближе. Но как только они увидят его, он должен…
Они увидели его. Он включил каждый бит оставшейся воли, чтобы поднять голову и установить визуальный контакт. Нильссон был неясной тенью, но этого было достаточно. Он ударил его со всею силой, самым простым ударом в болевой центр. Нильссон хрипло вскрикнул, его колени подогнулись, затем выпрямились. Он грубо засмеялся.
– Еще могёшь, а? Весь и вышел. Привет от меня Дьяволу.
И тут произошла странная вещь. Нильссон повернулся на пятках и разрядил пистолет в сторону от Эла.
В ту же минуту переулок вспыхнул желтым – будто кто-то прикурил сигарету – и стены, кажется, хлопнули друг о друга как гигантские каменные цимбалы. Во всяком случае, это прозвучало так.
Затем "сознание-нож" Нильссона треснуло. Эл увидел как бы раскрывающуюся дверь, и белый свет вырвался оттуда, и что-то рвануло его…
Он отшатнулся. Дверь захлопнулась, свет погас. Раздавались звуки какой-то возни. Эл выкашлял что-то обильное и мокрое.
Тут его коснулась теплая рука, и он вдруг почувствовал доверие.
– Скорую. Немедленно, – мужской голос, густой баритон, очень четко артикулирующий. Что звучало как британский акцент.
– С тобой все будет хорошо, – сказал голос, сжимая руку Эла. – Не волнуйся, сынок. С тобой все будет в порядке.
Открыв глаза, Эл увидал стерильные белые стены, комфортные и знакомые. Сперва он подумал, что вернулся в академию, пока не поднял голову настолько, чтобы увидеть незнакомый горизонт за окном.
– Так, – произнес мужской голос, – я было подумал, что вы погрузились в какую-то спячку.
Он помнил голос, артистичный баритон из его лихорадочного кошмара. Он попытался повернуть голову, но тут говоривший появился в поле зрения.
Первое, что Эл в нем заметил, была, конечно, черная форма и латунно-бронзовый значок. Казалось, улыбка играет на смуглом широком лице с большим гордым носом, похожим на орлиный клюв. Соль и перец – больше соли – в усах и эспаньолке придавали ему облик, который Эл неуверенно определил как шекспировский. Немногие пси-копы носили усы или бороды.
– Сэр?
– Мое имя Сандовал Бей, м-р Бестер. Вы можете называть меня м-р Бей.
Это имя прозвучало как колокол. Бей – д-р Бей, если он правильно помнил – был инструктором высшего уровня. Почему он в форме пси-копа?
– Что произошло, сэр?
– Не очень точный вопрос, м-р Бестер. Произошло сегодня, вчера, тысячу лет назад? Здесь, в Испании, на Луне?
Эл заменил деланную поучительность в его вежливом, веселом тоне или насмешливых глазах.
– Я имею в виду, что произошло с Беглецами, сэр, – он немного помедлил и уточнил. – Лара Бразг и Портис Нильссон. Я выслеживал их.
– Да, да, м-р Бестер. Думаю, я могу догадаться, что вы имеете в виду, по контексту. Лара Бразг в заключении, благодаря вам, на пути к исправлению. Портис Нильссон – ну, боюсь, ему это не грозит.
– Жаль слышать это, сэр.
– Правда? Он же пытался убить вас. Проделал аккуратную дырку в вашем левом легком тем своим иглопистолетом.
– Да, сэр. Но он мог бы исправиться, если бы…
– Если бы что, м-р Бестер? Если бы мы задержали его живым? Да, это чудо могло быть очень вероятным, если бы вы поступили, как следует, и сообщили в Пси-Корпус, как только напали на их след.
Эл поморщился. Затем ему пришло в голову:
– Будет ли это отмечено в моем личном деле, сэр?
– Это, кажется, было бы заслуженно, не так ли? – губы Бея тронула двусмысленная улыбка. – Но нет, интеллект проверяется оценкой его ошибок. Вам придется выдержать теперь в числе прочих и эту проверку, но не Пси-Корпус станет судить ваши поступки – это будет Вселенная, и ее палач, эволюция.
Эл устало улыбнулся.
– Да, сэр. Естественный отбор почти прикончил меня, я полагаю.
– Почти, м-р Бестер. Но не забывайте – то, что вас не убивает, делает вас сильнее, – он задумчиво покачал головой. – Конечно, фактически нечто почти убившее вас может оставить вас инвалидом на всю жизнь, умственно и физически, и очень торопящимся умереть. Я нахожу, что Ницше занимался принятием желаемого за действительное – черта, которую я не ассоциирую с силой, на самом деле, – вопреки мрачности темы, он широко улыбался.
Из-за этого голова у Эла слегка закружилась. Но даже в таком муторном состоянии, будто при морской болезни, он кое-что вспомнил.
– Сэр, я кое-что выудил из них. Они направлялись в приют на улице… Рю де Рэпэн. 1412, Рю де Рэпэн.
– Понятно. Что ж, очень хорошо, м-р Бестер. Мы это проверим, и ваше сотрудничество будет учтено, я уверен. Вы очень везучий парень.
– Мне повезло, что вы нашли меня. Благодарю вас, сэр, за спасение моей жизни.
– Ну, это функция стариков, м-р Бестер. Когда мы уже не можем больше приносить расе пользу прямым, генетическим путем, мы присматриваем за молодыми. Но вы здорово сами себе помогли, тем криком о помощи. Если бы не он, мы наверняка опоздали бы. Мы искали в совершенно другом квартале города.
– Так вы уже знали, что Бразг и Нильссон были тут?
– Что? О, нет, м-р Бестер. Мы понятия не имели, что эти двое в Париже. Беглец, которого искали мы, были вы. Я разве не упоминал, что вы находитесь под арестом?
Глава 6
Эл одернул униформу и попытался придать себе уверенный вид. Он посмотрел на тяжелую дверь, выровнял дыхание, заставил сердце сменить ритм с джазовой импровизации на бравурный марш. Он толкнул дверь и вошел в комнату, которую до сих пор не имел несчастья видеть.
Большинство классов и спален были просторны, белы, чисты, обустроены так, чтобы не отвлекать сознание. Эта комната была так же скромна – более чем – но тяжела и мрачна, будто высечена в базальтовой пещере и отполирована. Единственный столб света поджидал его, а за ним – возвышающихся за длинным судейским столом – он мог разглядеть пятерых членов следственной комиссии, призрачные лица в тусклом янтарном свете низких ламп.
– Альфред Бестер, подойдите.
Он вышел на свет, стараясь не щуриться. Из смотревших на него он узнал только двоих. Один был д-р Хататли, ректор Начальной Академии; другая – Ребекка Ченс, пси-коп высокого ранга в Тэптауне. Сидевший в центре был третьим, казавшимся знакомым, но Эл не мог опознать его. Кто-то важный, может, из директорского офиса. Может, даже один из заместителей директора.
– М-р Бестер, – начал д-р Хататли, – обвиняется в незарегистрированном и несанкционированном выезде. Он испросил и получил разрешение на двухдневную отлучку в Альпы. На исходе этих двух дней, вместо того, чтобы возвратиться вовремя, он приобрел билет в один конец до Парижа.
М-с Ченс кашлянула.
– Этот факт зарегистрировала наша система наблюдения, но, как образцовому кадету, мы дали м-ру Бестеру возможность одуматься. Когда – через несколько часов – он не вышел с нами на связь, мы отправили специальный наряд для расследования. Офицер из парижского отделения прибыл на вокзал встретить м-ра Бестера. Днем позже он был найден убитым. Мы подозреваем, что это дело рук телепатов-нелегалов или их пособников.
Д-р Хататли доложил все это, поглядывая на дисплей перед собой. Теперь он повернул свое утесоподобное, квадратное лицо к Элу. В тусклом свете он напомнил Элу виденные в кино статуи острова Пасхи, его глаза были невидимы в затемненных впадинах глазниц.
– М-р Бестер?
– Да, сэр. Я просил двухдневного увольнения для прогулки в горы с моим прежним звеном. Когда мы были на пути домой, я опознал Лару Бразг.