Да и весь календарь оказывался слишком коротким — всего 355 дней — и кончался на 101/4 суток раньше, чем полагается. Разница эта с каждым годом увеличивалась, и выходило так, что в природе еще зима, а по календарю уже мартиус.
Осенью справлялся праздник уборки винограда, посвященный самому веселому богу Бахусу, ведавшему виноделием. А приходилось отмечать этот праздник в сугубо трезвом состоянии: о вине можно было только мечтать, потому что виноград еще не успел созреть.
Словом, хлопот не оберешься с таким торопливым календарем, который обгоняет времена года. В сущности, это был наш старый знакомый лунный календарь, к которому добавили еще один день.
Всеми праздниками и календарем заправляли жрецы, понтифики, — им и карты в руки. Они назначали, какие дни считать счастливыми, какие — неудачными или полуудачными. Им ли, понтификам, не справиться с календарными неурядицами?
И они придумали, как наладить порядок. Раз в два года, решили жрецы, будем добавлять еще один месяц мерцедоний,[28] состоящий по очереди из 22 и 23 дней.
При этом получалась такая четырехлетка: в первом ее году, коротком, было, как обычно, 355 дней, второй год, подлиннее, имел 377 (355 + 22) дней, третий — снова короткий, а четвертый год, самый длинный, состоял уже из 378 (355 + 23) дней. Все обстояло как будто бы неплохо — нужно было только преодолеть еще одно серьезное препятствие.
Ведь на небе двенадцать созвездий зодиака, поэтому ни в каком случае нельзя добавлять тринадцатый месяц к тем двенадцати, которые даны людям самими богами. Из этого затруднения жрецы вышли с честью: они запрятали от богов мерцедоний, неприметно вклинив его во вторую половину фебруариуса.
Очень уж забавным стал этот двойной месяц, состоявший из пятидесяти или пятидесяти одного дня. До 23-го числа длился фебруариус, затем счет начинали с 1 мерцедония до его последнего дня; потом, как ни в чем не бывало, вновь возвращались к фебруариусу и продолжали считать 24-е число, 25-е и так далее до 28-го.
Таким вздорным способом, только для вида, удалось сохранить освященное традицией число дней в последнем месяце. И боги не в обиде, и календарь в порядке, радовались жрецы, но они ошиблись. Порядка все же не получилось, потому что в календарь затесался лишний день. Откуда же он взялся?
Жрецы, не подсчитав как следует, каждые четыре года вставляли два мерцедония но 22 и 23 дня, или всего 45 дней. Из-за этого каждый год четырехлетки удлинился в среднем на 111/4 (45:4) суток, а не хватало только 101/4. Вот откуда появился лишний день.
Раньше календарь был чересчур коротким и торопливым, теперь он стал слишком длинным и медлительным. За тридцать лет по одному лишнему дню накоплялся уже целый месяц: по календарю только наступил мартиус, а надо бы считать уже 1 априлиса. И чем дальше, тем хуже.
Праздник Флоралий, в честь богини цветов и юности Флоры, начинался 28 априлиса, а он забежал по нашему календарю на конец майуса, праздник жатвы приходилось отмечать чуть ли не зимою. Один только лишний день вносил нетерпимую путаницу во все расчеты. Весенние праздники сползали к лету, осенние — к зиме. Но дело не только в праздниках — они ведь были связаны с началом или окончанием полевых работ, и календарь утрачивал всякий смысл: он не мог держать правильный счет дней в согласии с временами года.
Надо было как-нибудь подогнать календарь к временам года, вносить новые исправления, а это всецело зависело от жрецов, особенно от их главаря, носившего титул понтифика великого. Но у них были свои заботы, и понтифики распоряжались календарем как хотели, вернее, как им было выгоднее.
Обычно 1 януариуса народное собрание выбирало на предстоящий год новых консулов, правителей Римской республики. Проконсулы, полноправно хозяйничавшие в богатых, принадлежавших Риму областях, также назначались ровно на один год. Но этот год жрецы могли по своей воле растянуть, как резину, или сократить, если им заблагорассудится.
Стоило крупным сановникам подкупить понтификов, и календарь удлинялся на месяц. Пожелает верховный жрец освободиться от несимпатичных ему консулов или порадеть сборщикам налогов с трудового населения — и, пожалуйте, год неожиданно укорачивается.
Иной раз великий понтифик попадал в затруднительное положение. Какой-нибудь ростовщик — а их в Риме было более чем достаточно — предлагает крупный куш за уменьшение года, чтобы пораньше получить долг или проценты. А в это время, как назло, важный патриций, знатный римлянин, которому вовсе не к спеху возвращать долг, преподносит ценный подарок, чтобы продлить срок платежа. Как тут быть? Обычно понтифик поступал «честно»: он не брал взятки у обоих, а угождал тому, кто давал больше.
Все эти махинации и спекуляции жрецов так запутали счет дней, что даже главный понтифик с трудом мог разобраться. Чтобы положить конец злоупотреблениям, надо было заменить сумбурный календарь.
Эту реформу осуществил Юлий Цезарь.
«Реконструкция» календаря
Знаменитый полководец Юлий Цезарь в 45 году до нашей эры захватил верховную власть в Римском государстве, а еще раньше он был избран верховным жрецом. Цезарь знал о достоинствах египетского календаря, и, если бы ввел его с поправкой Эвергета, мы обладали бы более удобным календарем, чем нынешний.
Однако даже всесильный повелитель Римского государства и глава богослужителей не осмелился нарушить все религиозные предрассудки. По совету александрийского астронома Созигена Цезарь решил только перекроить римский календарь по образцу египетского. А перекройка требовалась солидная.
Прежде всего нужно было избавиться от неуклюжего мерцедония. Без него в календаре оставалось 355 суток, то есть до конца года не хватало 101/4 дней. Десять дней Созиген разверстал между короткими римскими месяцами. К пяти месяцам было добавлено по одному дню, к трем — по два, а всего одиннадцать дней, на один больше, чем следовало. Пришлось отнять один день у октобера. После этой перестройки обновленные месяцы имели такое число дней (год уже начинался с януариуса):
Как видите, Цезарь смело пренебрег древним суеверием относительно четных чисел и дерзнул установить пять месяцев по 30 дней. Но для чего понадобилась вся эта «реконструкция»?
По предложению Созигена, принятому Цезарем, календарь приобрел строгий строй: все нечетные месяцы имели и нечетное число дней — 31, а все четные — по 30 дней. Такое аккуратное чередование длинных и коротких месяцев нетрудно запомнить. Нарушал этот строй только самый короткий — фебруариус, в котором было 29 дней.
После такой перестройки в календаре стало 365 суток, а должно быть 3651/4. Из этих четвертушек за четыре года нарастают целые сутки. Их решено было добавлять к каждому четвертому году, как, помните, предписал в своем недолговечном декрете Эвергет.
В какой же месяц вставлять дополнительный, 366-й день? Казалось бы, проще всего удлинить самый короткий — фебруариус, добавив к нему еще один, тридцатый день. Но понтифик великий Цезарь не отважился так поступить. Он прибег к испытанной хитрости жрецов и вклинил дополнительный день на место, которое занимал изгнанный мерцедоний, между 23-м и 24-м числами фебруариуса.
Уловка и на этот раз удалась: доверчивые боги так и не заметили обмана, или, по крайней мере, не придирались к тому, что в фебруариусе стало два 24-х числа. И до сих пор уцелела память о занятной проделке Цезаря. Эта довольно любопытная история стоит того, чтобы рассказать о ней подробнее.
В римском календаре от прежнего счета дней по «лунному расписанию» сохранилось деление месяца на три неравные части между днями календ, нон и ид.
Каждый месяц начинался с новолуния: как только показывался бледный серпик новорожденной Луны, тотчас же по распоряжению жрецов особый глашатай в храмах, на улицах и площадях громко, во всеуслышание, выкликал, то есть объявлял, о начале нового месяца. По-латински «выкликаю» — калео, и поэтому первое число каждого месяца называлось календы, то, что должно быть выкликнуто. Вот от этого слова и пошло наше название — календарь.
Следующую фазу Луны, первую четверть, римляне относили к 5-му или 7-му числу месяца и называли этот день ноны, а полнолуние, 13-е или 15-е число, — иды.
Когда приближается Первое мая или Октябрьская годовщина, мы часто считаем и газеты напоминают: до Первомая остается пять дней, четыре, три… Таким же образом римляне постоянно вели счет дней не от первого числа к последующим, а наоборот, так сказать, от конца к началу, по числу суток, остающихся до ближайших нон, ид или календ.
Вместо того чтобы сказать «30 априлиса», говорили: «канун (майских) календ», 29 апреля — третий день до календ и так далее. По такому счету шиворот-навыворот 24 фебруариуса называлось шестым (по-латински «секстус») днем до календ. Раз в четыре года фебруариус дополнялся еще одним 24-м числом, и его называли «вторым, или дважды шестым» — биссекстус, а такой год именовался двушестерочным, то есть биссекстилис.[29]