Дверь библиотеки, находившейся на первом этаже, была приоткрыта, и девушки вдруг услышали насмешливый голос лорда Флитвуда.
— Роберт, ты неисправим! — говорил его светлость. — В твоем доме оказались прелестнейшие создания, такая удача! А ты ведешь себя так, будто к тебе вломились разбойники.
Мистер Бьюмарис не раздумывая ответил:
— Мой дорогой Чарлз, если бы ты испытал на себе все женские хитрости, ты бы понял меня. Женщины, которым хотелось заполучить мое состояние, теряли сознание в моих руках, у них рвались шнурки именно тогда, когда они проходили мимо моего дома в Лондоне, или же оказывалось, что я повредил им локоть, когда поддерживал под руку. А теперь не дают покоя даже в Лестершире. Сломался экипаж! Ну как же! Так я и поверил!
Маленькая рука сжала запястье мисс Блэкбурн как клещами. Девушка, сама дрожа от возмущения, повернулась к Арабелле и увидела ее пылающие щеки и горящие глаза. Если бы она лучше знала мисс Таллант, она бы сразу поняла, что эти признаки не предвещают ничего хорошего.
— Мисс Блэкбурн, я могу положиться на вас? — прошептала ей на ухо Арабелла.
Мисс Блэкбурн хотела было заверить Арабеллу в своей надежности, но та вдруг отпустила ее запястье и тут же прикрыла ей рот рукой. Девушка испуганно кивнула. К ее удивлению, Арабелла подобрала юбки и быстро взбежала вверх по лестнице, а потом повернулась и, медленно спускаясь вниз, сказала четко и довольно громко:
— Да, конечно. По-моему, именно это я говорила уже тысячу раз. Пожалуйста, проходите вперед.
Мисс Блэкбурн, все еще плохо понимая, что задумала Арабелла, и боясь произнести даже слово, стояла неподвижно. Арабелла легонько подтолкнула ее и продолжила:
— И все-таки я предпочитаю путешествовать на своих лошадях.
Сердитый взгляд, которым Арабелла сопроводила свои слова, совсем сбил с толку бедную гувернантку, но она поняла, что нужно ответить мисс Таллант, и сказала дрожащим голосом:
— Конечно, моя дорогая.
Сердитый взгляд сменился ободряющей улыбкой. Если бы рядом с Арабеллой в этот момент находился кто-то из ее близких, он обязательно призвал бы девушку к сдержанности. Но мисс Блэкбурн не знала, что у ее подопечной есть один серьезный недостаток — импульсивность, поэтому она лишь порадовалась, что угодила мисс Таллант.
Арабелла быстро прошла через холл и, подойдя к полуоткрытой двери, вошла в библиотеку.
Лорд Флитвуд вышел ей навстречу. Он оглядел ее с нескрываемым восхищением и сказал:
— Ну, теперь вам будет гораздо уютнее. Нельзя так долго сидеть в мокрой одежде! Но мы ведь еще не знакомы, мадам. Глупо, конечно, но я никогда не могу запомнить имя с первого раза. Тем более дворецкий мистера Бьюмариса так невнятно представил вас, что я ничего не расслышал. Да и моего имени вы не знаете. Лорд Флитвуд. К вашим услугам.
— Я, — сказала Арабелла, и в глазах ее появился опасный блеск, — мисс Таллант!
Лорд что-то вежливо проговорил в ответ и вдруг с удивлением увидел, какую реакцию произвели на гостью его, в общем-то обычные, слова. Она разочарованно вздохнула и, презрительно скривив губы, важно повторила:
— Да, я мисс Таллант!
— Мисс Таллант? — в полном недоумении проговорил лорд.
— Богатая мисс Таллант!
Лорд Флитвуд вопросительно взглянул на мистера Бьюмариса, но тот, не обращая на него внимания, с крайнем любопытством и даже некоторым изумлением разглядывал необычную гостью.
— Я надеялась, что здесь по крайней мере меня никто не узнает, — сказала Арабелла, устраиваясь в кресло у камина. — Ах, да. Разрешите мне представить вам мисс Блэкбурн, мою… мою попутчицу.
Лорд Флитвуд поклонился, а мисс Блэкбурн с каменным выражением лица сделала реверанс и тоже села в ближайшее кресло.
— Мисс Таллант! — повторил лорд Флитвуд, тщетно пытаясь вспомнить это имя. — Ах, ну конечно! М-м… Наверное, я просто не имел чести встречаться с вами в Лондоне, мадемуазель.
Арабелла бросила невинный взгляд на мистера Бьюмариса, а потом снова посмотрела на лорда и, стараясь одновременно изобразить радость и смущение, воскликнула:
— Ах, вы не знали? Жаль, что я сказала вам. Но когда вы посмотрели так, я подумала… Дело в том, что я не хочу, чтобы меня узнавали в Лондоне.
— Вы можете положиться на меня, мисс Таллант, — важно изрек лорд Флитвуд, который считал себя образцом учтивости. — А мистер Бьюмарис, — вы не поверите! — находится в том же положении, что и вы. Так что он может только посочувствовать вам.
Арабелла взглянула на хозяина дома и увидела, что он поднял свой монокль, который висел у него на шее, и внимательно разглядывает ее. Она слегка приподняла подбородок, поскольку считала себя достойной такого внимания, и спросила:
— Правда?
Мистер Бьюмарис еще не встречал молодых девушек, которые так гордо поднимали бы голову, когда замечали, что он навел на них свой монокль: они или жеманно улыбались, или делали вид, что их совершенно не волнует его внимание. Кроме того, он вдруг увидел в глазах мисс Таллант тот самый странный блеск, и уже с неподдельным интересом взглянул на нее.
— Правда, — серьезно сказал он. — И вы?
— Увы! — воскликнула Арабелла. — Я очень богата! И это доставляет мне страшные неудобства. Вы не представляете себе!
Губы мистера Бьюмариса слегка дернулись.
— Я всегда полагал, однако, что у богатого человека есть свои преимущества.
— О, вы мужчина! Вам не понять, что такое постоянные домогательства тех, кто только и мечтает жениться на моем состоянии. Доходит до того, что я готова остаться совсем без денег, лишь бы избавиться от всего этого ужаса.
Мисс Блэкбурн, которая до сих пор считала Арабеллу скромной, хорошо воспитанной девушкой, едва подавила возглас удивления. Однако мистер Бьюмарис сказал:
— Мне кажется, вы недооцениваете себя, мисс Таллант.
— Дело не в этом, — ответила Арабелла. — Я действительно очень страдаю от излишнего внимания, поэтому и не хочу, чтобы меня знали в Лондоне.
Мистер Бьюмарис улыбнулся, но не успел ничего сказать, поскольку в комнату вошел дворецкий и объявил, что обед подан. Он просто встал и подал руку гостье.
Обед, который состоял из двух перемен, показался Арабелле более чем роскошным. Она, конечно, и не подозревала, что хозяин, взглянув на стол, обреченно подумал, что теперь репутация его дома окончательно подорвана. Не знала она и того, что повар, осыпая своих помощников непонятными французскими ругательствами, от которых у них пробегал мороз по коже, разрезал на куски двух обжаренных давенпортских цыплят и, опуская их в соус «бешаль» с эстрагоном, мучительно думал: что ему теперь делать — немедленно покинуть дом, который он опозорил, или просто перерезать себе горло огромным кухонным ножом.