— Дай твою руку. Спасибо.
— Не за что.
— Мне так хорошо с тобой.
— Да-да.
— Артур, ты где? Ты будто отсутствуешь? Ау-ау. Возвращайся.
— Мм. Что? О чем ты спросила?
— Ты заснул.
— Нет, совсем нет… Пожалуй, я пойду.
— Останься.
— Не могу, прости.
— Дай мне выпить.
— Воды?
— Лучше вина…
И после второго свидания Артур так же мало знал об Эдит, как и в самом начале знакомства. И даже был тому рад — она сотрется из его памяти, как только он найдет свою жену. У него начнется настоящая жизнь. Без притворства, без лишних связей. Слишком много черновиков он исписал, надо приниматься за чистовик.
Артур позвонил детективу, которому дал поручение найти жену. Детектив сообщил ему, что узнал адрес, где сейчас живет Маргарет, но согласился передать информацию только при личной встрече. Артур купил билет на самолет. Ближайший рейс оказался ранним утром следующего дня.
Эдит нашла его пакующим вещи.
— Уезжаешь? — спросила она с обидой. — Хотел сбежать, так и не попрощавшись?
— Что ты говоришь такое?! — возмутился Артур, хотя Эдит верно угадала его намерения. — Я хотел пригласить тебя на ужин в одно уютное местечко. Ты как, не против? — сказал он, радуясь, что совместный ужин будет его прощальным подарком Эдит.
— Не возражаю, — согласилась она, с подозрением глядя на него. — Ты какой-то сегодня не такой. Что-то случилось?
— Ты не против мексиканской кухни? — поинтересовался он, проигнорировав ее вопрос.
— Текила и паштет из гюрзы?
— Может, нам повезет, и мы отведаем крокодильего мяса, зажаренного на углях, — подхватил ее шутку Артур.
Они вышли из такси. Эдит взяла его под руку, будто опасаясь, что он сбежит. Пройдя по ровному тротуару метров пятьдесят, они вышли к небольшой таверне. Гирлянды из мелких перемигивающихся лампочек украшали фронтон. Звякнул входной колокольчик. Они очутились в крошечном кафе: пять столиков с накрахмаленными до жесткости скатертями, деревянные стулья с мягкими, обитыми темно-зеленым велюром сиденьями. В углу раскинула свои листья-опахала монстера. Ее стебель, поддерживаемый бечевкой, стремился к потолку. В нишах в прямоугольных керамических горшках щетинились колючками семейки кактусов.
Эдит потянула Артура в угол под монстерой. Усевшись за столик, они стали изучать меню и карту вин. Оказалось, что кухня вполне традиционная, зато винам мог позавидовать самый престижный ресторан.
— Будешь шампанское, мерло или пино? — спросил он, водя пальцем по строчкам меню.
— Пино? Я слышала, это редкий сорт винограда, мало кто берется его выращивать. Слишком прихотлив.
— Как ты. — Он оторвал взгляд от страницы карты вин. — Ты похожа на изысканный сорт винограда. Такая же пьянящая.
Она сначала улыбнулась, потом рассмеялась.
— Говоришь красиво, но отчего-то я тебе не верю. Надо бы тебе записаться на курсы актерского мастерства.
— Может, расскажешь о своих путешествиях? Подозреваю, ты много колесила по свету, — нашелся он после небольшой паузы.
Было бы неплохо, если бы Эдит разговорилась, а он просто бы спокойно делал вид, что это ему интересно.
Она с недоверием посмотрела на него, затем опустила голову и на какое-то время задумалась, будто вспоминая. Наконец начала рассказывать. Голос ее потеплел, лицо приобрело задумчивое выражение.
— Я помню, как однажды родители взяли меня с собой в круиз по Средиземноморью. Папа тогда закончил какое-то большое дело. Вода как зеркало… Запах свежести и чего-то необычного, наверное, нагретых солнцем рифов, водорослей… Было так жарко, что, казалось, плавилось солнце, а море — будто купаешься прямо в облаках. Или в воздушных сливках. Или… Нет, не могу найти верных сравнений. — Она на секунду прикрыла глаза. — Давай-ка лучше выпьем шампанское, — добавила она снова ставшим плоским, невыразительным голосом.
Полнотелый официант в темных клетчатых брюках и белой рубашке принес ведерко, откуда серебром фольги сверкало горлышко бутылки, разлил шампанское по фужерам. Эдит следила за движением его рук и, как только он отошел, приподняла фужер.
— За прекрасно проведенное время, — сказала она, и ее зеленые глаза ярко блеснули.
— За тебя.
Они чокнулись и, глядя друг другу в глаза, выпили. Артура немного пугал ее пронзительный взгляд, и он с облегчением вздохнул при виде официанта.
На плоских белых тарелках им принесли осетрину, тарталетки с морепродуктами, тонко нарезанные сыры, овощи, бифштекс. Эдит наколола венчик брокколи на вилку, слегка приоткрыв губы, опустила в рот.
— Эти несколько дней я никогда не забуду, — сказала она, кладя опустевшую вилку на тарелку.
— Память — странная штука, — отрезая кусок сочащегося соком мяса, сказал он. — Не знаешь, что сохранит, а что сотрется.
Наступила пауза, показавшаяся им естественной. Они ели молча, глядя в свои тарелки, как послушные маленькие дети или старики, для которых еда — некое таинство.
Наконец Артур положил на опустевшую тарелку нож и вилку, разлил по фужерам шампанское.
— Мне с тобой было хорошо, — сказал он, глядя на жемчужную нить пузырьков, поднимавшуюся со дна. — Ты даже не знаешь, как я тебе благодарен. Я многое что понял.
Он перевел взгляд на Эдит. Ее глаза сияли ярко, но лицо было серьезным.
— И что? Ты что-то хочешь мне сказать?
— Жаль, мы так мало были вместе, — выдавил он и сам удивился, как равнодушно прозвучал его голос. Он подлил ей еще шампанского.
— Два замечательных вечера — это немало. — Запрокинув голову, Эдит выпила до дна. — Жаль, конечно, ты не оставался на ночь, — тихо добавила она.
— Я привык спать один. — Его голос прозвучал слишком резко. — И, мне кажется, женщины не любят себя по утрам, — добавил он уже гораздо мягче.
— Смотря каким взглядом встречает ее мужчина. Утро обнажает притворство.
— Я не притворялся.
— А мне казалось, что, когда ты был со мной, все равно будто отсутствовал.
— Почему ты так думаешь? — выдавил он, пряча взгляд.
— Ты закрывал глаза. Обычно мужчины любят смотреть на женщину в любви. Ты хотел бы, чтобы рядом была не я. Так? Я угадала?
— Нет. Совсем нет. — Он схватился за бутылку. — Давай еще выпьем.
Она только на секунду опустила ресницы. Он разлил по фужерам оставшееся шампанское и, не переводя дух, выпил. Этот последний глоток показался ему особенным: чистый, изысканный вкус, ощущение холода на зубах… Он посмотрел на Эдит. Гирлянда из резных темных листьев монстеры подчеркивала сверкающую бликами зелень ее глаз. Эдит с ее тонкой кожей, ровной дугой бровей и впалыми щеками показалась ему совсем чужой.