Аннабел никак не могла унять дрожь. Черт, неужели прошло два года с тех пор, как они были вместе? Больше похоже на то, что прошло два дня или две недели. Зачем только он пришел сюда, стоит от нее всего в нескольких шагах и, улыбаясь, смотрит на нее своими колдовскими глазами. Черт бы побрал его обаяние!
— Я сама решаю, что мне делать, — отрезала она.
— Очень немногие женщины, особенно незамужние, способны самостоятельно принимать решения, — спокойно возразил он. — Позволь узнать, твой отец тоже здесь?
Его вопрос прозвучал совершенно неожиданно для Аннабел. Она инстинктивно спрятала левую руку, на которой, разумеется, не было обручального кольца, в складки юбки.
— Стало быть, вот зачем ты приехал. — В ее голосе звучала горечь. — Нет, я здесь с сестрами.
На его щеках заходили желваки.
— У меня нет желания садиться в тюрьму, и это лишь одна из причин.
Аннабел вдруг испугалась. Она стала пятиться, пока ее плечи не коснулись двери.
— Впрочем, я совершенно уверен, что ты меня не выдашь, — заметил Сент‑Клер.
— А вот я в этом не уверена.
— Если бы ты хотела меня выдать, моя дорогая, то сделала бы это уже сорок пять минут назад. — Он наконец улыбнулся, и затем его взгляд остановился на ее губах.
— Я тебя ненавижу, — услышала Аннабел свой голос. На самом деле она думала о его поцелуях, которых вовсе не собиралась вспоминать, как не собиралась приходить в отчаяние от того, что он никогда ее больше не обнимет.
— В этом нет твоей вины. Скорее виноват я. Я пытался отказаться, но не слишком сильно. Не много найдется мужчин, которые смогли бы воспротивиться тебе, и в этом твоя главная беда.
Вот в этом он жестоко ошибается, подумала Аннабел. Нет ни одного мужчины, который бы ее желал. В отчаянии она подскочила к кровати, схватила ключ и, подбежав к двери, попыталась ее отпереть.
— Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же.
Его ладонь накрыла ее руку, их взгляды снова встретились.
— Я рад, что ты не изменилась — такая же отважная, смелая, и еще красивее, чем была. — Он уже не улыбался. — Жаль, если общество или какой‑нибудь мужчина вроде твоего отца сумеют тебя покорить.
Аннабел вскинула подбородок.
— Никто, даже ты, никогда не сможет меня покорить.
Он не ответил, и в комнате наступила зловещая тишина. Слышно было лишь их дыхание.
— Это вызов, дорогая?
— Н‑нет, — выдохнула она, дрожа всем телом.
Пирс рассмеялся. Аннабел помнила этот смех — искушающий и вместе с тем приводящий в бешенство.
— Значит, ты борешься сама с собой?
— Я тебя ненавижу, — воскликнула она и ударила его кулаком в грудь. — Сейчас же убирайся и не смей даже близко подходить ко мне.
Сент‑Клер перестал смеяться и схватил ее за руку, его пальцы сомкнулись у нее на запястье, и в мгновение ока Аннабел оказалась в его объятиях.
Она подняла глаза, и они долго смотрели друг на друга — до тех пор, пока Аннабел не поняла, что он собирается ее поцеловать.
— Я знал, — сказал Пирс тихо и проникновенно, — знал, что, если начну с тобой прощаться, ты уговоришь меня и у меня не будет сил оставить тебя.
Аннабел слушала его, затаив дыхание.
— Разумеется, я не хотел отвечать за то, что загубил твою жизнь, — продолжал он, сжимая ее руку. — Ты заслуживаешь гораздо большего, чем жизнь, которую веду я: вечно в бегах, скрываясь от полиции. Впереди у каждого человека столько возможностей, у меня не хватило бы духу лишить тебя хотя бы одной из них.
Все это было так неожиданно!
Сент‑Клер провел пальцами по ее щеке, и она затрепетала от тоски и томления, которые, как ей казалось, давно умерли в ее сердце.
— Честно говоря, я уже не рассчитывал когда‑нибудь тебя увидеть. — Его взгляд вдруг стал холодным. — По‑моему, мне лучше уйти.
Сколь ни была Аннабел поражена происходящим с ней, одно ей было ясно: она не хочет, чтобы он уходил, во всяком случае, пока. Они так долго не были вместе, а сейчас еще даже не успели поговорить.
Однако гордость не позволила ей остановить его. К тому же еще никогда в жизни она не была в таком замешательстве.
Пирс приоткрыл дверь.
— Никого нет, — сказал он и посмотрел на нее так, словно не хотел покидать ее.
Аннабел заколебалась, но благоразумие все же взяло верх.
— Иди же! Мои сестры здесь со своими мужьями, поэтому…
Веселые огоньки заплясали в его глазах.
— Спасибо, что предупредила. — Он тихо выскользнул из комнаты, а Аннабел остановилась на пороге и смотрела ему вслед, пока он не исчез.
Глава 7
Дождь лил как из ведра; на землю спустился такой густой туман, что ничего не было видно даже в нескольких шагах, но Пирса это не интересовало: перед его глазами стояла Аннабел — босая, с растрепанными волосами… и страшно ранимая.
Вот они — превратности судьбы.
Сент‑Клер не лгал — он и правда считал, что они не должны быть вместе, и, уж конечно, даже предположить не мог, что их пути снова сойдутся. Встреча с Аннабел его взволновала, отрицать это не было смысла.
Вздохнув, Пирс отвернулся от окна. Он был в брюках и рубашке с закатанными рукавами; его кожаный дорожный сундук, таких размеров, что в нем без труда мог поместиться среднего роста человек, стоял на полу, а чемодан лежал на кровати. Открыв чемодан, он стал доставать из него свои вещи. Ему предстояло серьезное дело, и причина была вовсе не в Аннабел Бут, а… в графине Джулии Россини.
Собравшись в салоне перед столовой, гости отеля ожидали, когда накроют столы для ужина. Сверкающий дубовый паркет салона был устлан персидскими коврами, две медные люстры свисали с окрашенного в зеленый цвет потолка. Стены украшали светло‑зеленые обои, и вся мебель была зеленого и желтого цвета.
Аннабел остановилась на пороге и огляделась. В салоне было много народу, включая ее сестер и их мужей; повсюду мелькали роскошные вечерние туалеты и драгоценные украшения дам, а также черные смокинги мужчин, но Пирса среди публики не было. Впрочем, Аннабел и так знала, что его не будет, — не станет же он напрасно рисковать. А на душе у нее скребли кошки.
Как бы ни хотелось Аннабел на сей раз избежать всеобщего внимания, ей это не удалось. На ней было бледно‑желтое платье с глубоким декольте, обнажавшим грудь и плечи, шею обхватывало ожерелье из натурального жемчуга. В принципе она никогда не относилась к тем, кто гордится своей внешностью, но сегодня ей хотелось быть красивой. Аннабел знала, что в этом платье и в ожерелье, которые она до сих пор никогда не надевала, с сияющими глазами и ярким румянцем, с красиво уложенными волосами она не останется незамеченной; но теперь ее настроение резко переменилось. Как глупо было разочаровываться из‑за того, что он не увидит ее такой и не оценит!