Читать интересную книгу Последняя - Александра Олайва

Я возвращаюсь в магазин, нахожу фонарик и батарейки к нему. Мои негибкие пальцы не справляются с упаковкой, а нож пришел в полную негодность. Перехожу к выставке многофункциональных складных ножей. Секунду колеблюсь – нам запрещено любое оружие, – но выбираю ножик себе по руке и раскладываю самое длинное лезвие. При этом я напоминаю себе, что они называются «мультитулы» и не опаснее того ножика, который мне выдали в начале шоу. Вскрываю упаковку батареек. Это становится похожим на игру «найди клад». Найди предмет А, чтобы получить доступ к предмету Б, найди предмет В, чтобы открыть предмет А. Ощущение победы, которое я испытываю, вставляя батарейки в фонарик, оказывается странно острым, и именно это ощущение заставляет меня насторожиться. Меня хотят убаюкать. Очень скоро что-то пойдет не так. В подсобке меня что-то дожидается.

Но когда я свечу туда фонариком, то вижу только товары. Обувь лежит на стеллаже вдоль одной из стен. Нахожу понравившиеся мне ботинки своего размера. Они сидят на ноге так, словно я ношу их уже давно.

Потом перехожу к разделу женской одежды. Я ношу свои вещи уже как минимум две недели, и они буквально залеплены грязью. Когда я прищипываю ткань моих брюк, складка сохраняется, и я почти уверена, что при этом из материи летит пыль. Выбираю спортивное нижнее белье, несколько футболок и брюк. Я почти радуюсь, направляясь с одеждой в примерочную. Не знаю, с чего я вдруг решила воспользоваться примерочной: скорее всего, там тоже стоят камеры, да и о скромности мне давно пора забыть. Меня наверняка успели заснять на корточках за большими и малыми делами. Наверное, дело в привычке.

Я закрываю дверь примерочной. В ней нет потолка: неяркий свет заползает сверху, словно припорашивая все пылью. Сгружаю одежду на банкетку, а потом поворачиваюсь – и, вскрикнув, в ужасе отшатываюсь. На долю секунды мне показалось, что на меня смотрит иссхошая бомжиха. Я забыла о том, что в мире существуют зеркала, а у меня есть отражение.

Было бы смешно говорить, что я себя не узнаю, но я поражена переменами. Я приближаюсь к зеркалу, чтобы рассмотреть свое лицо. Под ярко-голубой шапкой ввалившиеся щеки. Под глазами громадные мешки. Я еще никогда не была такой худой и такой грязной. Живот у меня втянулся под ребра. Я была пухлой только в детстве, но впалым живот у меня никогда не был. По-моему, ему таким быть и не положено. Может, именно поэтому я так мерзну? Я делаю шаг назад – и мое отражение превращается в пятно грязи.

Мои приоритеты меняются. Оставив выбранную одежду в примерочной, ищу в магазине мыло, влажные салфетки – что угодно, что поможет мне избавиться от грязи, покрывшей кожу. Я пару раз купалась – вроде как – и меняла нижнее белье (у меня его две пары). Каждую пару я стараюсь между переодеванием привести в порядок, но в последний раз я меняла белье уже несколько дней назад, и обе пары покрыты пятнами и провоняли.

Я нахожу туалет за дверью, на которой написано: «Для персонала». При свете походной лампы поворачиваю кран. Безрезультатно. Не удивившись, я снимаю крышку с бачка и наполняю походную миску оставшейся там жидкостью. Полностью раздевшись, я отмываюсь, как могу, смыливая кусок натурального конопляного мыла и измазав три походных полотенца. Остатками воды из бачка я ополаскиваюсь. После этого у меня на ногах все равно остается скользкий слой мыла. Это ощущение нельзя назвать неприятным: в последнее время на мне было нечто похуже мыла. Волосы у меня по-прежнему мерзкие, но тело кажется чистым.

Я поднимаю с пола грязные трусы и лифчик и замечаю, что в их складках лежит коробочка для микрофона. Она такая крошечная и я так к ней привыкла, что совершенно про нее забыла. Батарейка сдохла, заряд закончился уже довольно давно. Но в магазине наверняка стоят микрофоны, и на койоте они тоже должны были быть.

Но я на всякий случай отцепляю микрофон: наверное, он дорогой. Готова спорить, что в контракте есть какой-то пункт относительно его сохранности. Захватив его с собой, я нагишом иду в примерочную с голубой шапкой в руке. Надеваю чистые трусы и тонкий спортивный лифчик в голубую и зеленую полоски. Первая примеренная мной рубашка висит мешком. Брюки, по моим ощущениям, должны свалиться с меня при первом же шаге. Мой размер теперь не «M». Я возвращаюсь в отдел одежды и через несколько минут полностью одеваюсь. Все вещи у меня теперь размера «S», и все сидят далеко не в обтяжку.

Я знала, что похудею во время съемок. Втайне я считала, что это приятный бонус к участию в программе. Я думала, что перед тем, как думать о ребенке и родах, будет здорово снова стать такой худенькой и стройной, какой я не была со старших классов. Однако степень моего похудания пугает: при таком внешнем виде трудно убеждать себя в том, что я сильная. В последний раз месячные у меня были примерно за неделю до начала съемок – и теперь я не уверена в том, что мое слабенькое тело сохранило эту функцию.

Затем я выбираю себе новую куртку – темно-зеленую, с капюшоном с меховой подкладкой. У нее под мышками молнии, так что мне не нужно будет так же часто ее снимать и надевать. Перекладываю в карман куртки оставшееся от очков стекло. Наступает очередь рюкзака, который я наполняю нужными вещами: запасное нижнее белье, вторая фляжка с водой, несколько упаковок капель для очистки воды, биоразлагающиеся влажные салфетки, пузырек жидкости для очистки рук, фонарик, запасные батарейки, компактный дождевик, мой тупой нож и тот мультитул, которым я вскрыла упаковку с батарейками, моя видавшая виды кружка, новая аптечка вместо использованной, две дюжины белковых батончиков разных фирм и с разным вкусом, немного зерновых батончиков и немного вяленой говядины. Меня так и тянет прихватить что-то лишнее: пластмассовую ложко-вилку, бинокль, карманный совок, дезодорант и тому подобное. Из всех этих предметов роскоши я позволяю себе оставить только складной стаканчик и упаковку фиточая. У меня теперь нет причин нагружаться лишним весом. И наконец, я заправляю сдохший микрофон в кармашек для плеера на верхнем клапане рюкзака.

Я готова идти дальше, но солнце уже садится. Уходить сейчас было бы глупо.

Это магазин, а не дом. Может, здесь ночевать можно. Может, так и надо по сценарию. Я смотрю на палатку в витрине. Может, это тоже часть моего вознаграждения.

Я тащу палатку по магазину и ставлю между обувным отделом и стойкой с носками. Складываю внутри несколько пенок и два спальных мешка, а потом бросаю целую охапку крошечных подушечек. Я освещаю свой лагерь в помещении фонарями на батарейках и позволяю себе невероятную роскошь: зажигаю походную плитку. В углу обнаружилась полка с блюдами «только добавь воды». Все варианты кажутся соблазнительными. Я беру три: карри с курицей и кешью, говяжье рагу и курица терияки с рисом – и кладу на пол. Закрываю глаза, перемещаю упаковки, словно тасуя, а потом выбираю одну, не глядя. Карри с курицей и кешью. Я кипячу воду и заливаю ее в пакет. Выждав, как мне кажется, рекомендованные тринадцать минут, я поглощаю восстановленное блюдо ложко-вилкой, которую, как я обещаю себе, с собой не возьму. Вода впиталась не полностью: хлопья курицы резинистые, а зеленые кусочки (сельдерей?) сильно хрустят. Но блюдо все равно чудесное: пряное и чуть сладковатое. Размягченные в горячей подливке кешью совершенно не похожи на орехи из студенческой смеси. Когда я закрываю глаза, то могу почти… почти уговорить себя, что это – только что приготовленная еда. Доев, запихиваю пять упаковок в свой новенький рюкзак. Больше туда просто не влезает.

Через несколько минут заползаю в палатку. Я привыкла к колючим сосновым иголкам, к похрустыванию сухой листвы, к неудобным выступам шишек и камней. Дно у палатки мягкое. Это странно – и я не уверена, что мне это нравится. А еще здесь теплее, чем я привыкла. Я расшнуровываю мои новые ботинки и ложусь поверх спальников. Лежу, глядя в нейлоновое небо, – и мои мышцы расслабляются на мягкой постели. «Приятно», – думаю я. К такому легко привыкнуть.

К утру становится ясно, что это не так. Мне не терпится идти дальше. Я смутно припоминаю, что ночью я несколько раз почти просыпалась с ощущением тревоги. Сколько раз, я точно не знаю, но явно не один. До боли сжатые зубы и следы страха говорят мне, что я видела страшные сны, хотя подробности мне не запомнились; по-моему, там присутствовали койоты. Да: извивистая стая койотов, брызгавших во все стороны и сливавшихся, как капли воды, в беззвучном беге по лесу.

Я отгоняю ощущение, будто нахожусь в окружении. Я слишком долго пробыла в помещении, и тело у меня разболелось от сна на мягком. Надо идти. Я заливаю кипятком омлет по-денверски – с овощами и ветчиной – и пускаюсь в путь, возвращаюсь на дорогу и иду мимо заправочной станции на восток.

8

Рядом с кострищем команды-победительницы появился стол для пикника. Команда подходит ближе, и Ковбой толкает Следопыта в бок.