Айсет обиделась, но постаралась не показать этого, а только спросила:
— А может, я прилечу на пару дней, и мы с тобой съездим в Портсмут, как собирались? Помнишь?
И снова никакой твердой уверенности в голосе Джона.
— Ну, приезжай, ну, давай, только согласуем даты…
Она обиделась.
А на третий день появилась Астрид. Как ни в чем не бывало.
— Я хочу, чтоб ты занялась серией репортажей по депортации сорок четвертого года, — сказала босс-вумэн.
— Репортажей? — удивилась Айсет.
— Именно, — кивнула Астрид.
Разговор происходил у нее в кабинете, в редакции на Тверской.
— Ты хочешь, чтоб я уехала из Москвы из-за этой шумихи с Беном? — напрямую спросила Айсет.
— Нет, не хочу, чтоб ты уехала, — ответила Астрид, со значением посмотрев на нее, — просто у нас есть работа, которую необходимо делать. Серия репортажей о депортации была одобрена советом и включена в план еще полгода тому назад, а в феврале как раз очередная годовщина, так что, милая Айсет, дело прежде всего, и никаких подводных камней гут нет.
Айсет не понравилось это словечко «милая», которое употребила ее босс-вумэн… В этом контексте словечко «милая» не канал о.
— Работа есть работа, — кивнула Айсет. — Когда мне уезжать в Гудермес, милая? — как бы передразнивая свою визави, спросила она.
— Как сочтешь нужным, — ответила Астрид. — Ты сама делаешь эти репортажи, кредит тебе открыт без ограничений.
Конечно же, надо было ехать в Гудермес, конечно же, надо было делать работу… Ведь ее работа — это то, чем она отдает своей семье, отцу, дядьям, братьям, отдает за счастливое французское детство. Она там жила в безмятежности, а они здесь воевали. Айсет было знакомо чувство долга. За все необходимо платить.
Поэтому, конечно же, надо ехать в Гудермес.
И конечно же, надо готовить материалы: встречаться с историками, заказывать им обзоры и резюме по истории вопроса, на основе которых уже делать репортажи, искать живых свидетелей тех февральских дней далекого сорок четвертого… Все это Айсет знала и умела.
Но она затосковала.
Ей так хотелось в Портсмут с Джоном. Ей так хотелось в маленький и милый Анфлер-сюр-Мер, куда их девчонками возили в школьные каникулы, где они так сдружились с Софи-Катрин…
Софи-Катрин была немкой.
В их школе Сен-Мари дю Пре вообще преимущественно учились девочки из других стран. Не француженки. В классе и в пансионе с Айсет жили и учились англичанки, немки, американки… Девочки из богатых семей. Они жили в комнатах парами. Айсет поселили вместе с Софи-Катрин.
Отец Софи-Катрин был крупным бизнесменом из Штутгарта. А дед — чуть ли не генералом, воевал на Восточном фронте и даже был со своей дивизией на Кавказе.
Софи-Катрин очень интересовалась местами, из которых была родом Айсет, и все мечтала съездить туда.
Ее всегда интересовали история и этнография.
После Сен-Мари дю Пре она год проучилась в Бонне на историческом, а потом вдруг переехала в Каталонию, поступив на историко-этнографический в Барселоне.
Они переписывались и перезванивались.
Софи-Катрин рассказывала, что теперь она изучает культуру басков. И она говорила, что баски очень напоминают ей северных кавказцев, что Айсет, по мнению Софи-Катрин — настоящая эскаудита, баскская девушка…
Они смеялись, хихикали, вспоминая безмятежные школьные годочки.
«А почему бы не вызвать Софи-Катрин? — пришло вдруг в голову Айсет. — Я дам ей заработать, она в одну неделю напишет реферат по истории депортации, а заодно мы повидаемся, а заодно Софи-Катрин побывает на Кавказе, как мы мечтали, сидя в девичьей комнатке в Сен-Мари дю Пре!»
Идея пригласить Софи-Катрин в качестве историка-консультанта и соавтора сериала Астрид не понравилась. Она буркнула что-то вроде того, что надо бы местных историков привлекать, да с именем…
Однако Айсет настояла на своем.
Во-первых, по договору с Си-би-эн именно журналист полностью отвечает за качество программы, и сам расходует отпущенные средства, а значит, и сам нанимает специалистов.
А во-вторых, разве не Астрид говорила, что для западного зрителя необходим некий фактор доверия к материалу, а доверие формируется именно за счет того, что материал готовит свой, западный, человек. А Софи-Катрин — европейский историк.
Так что этот спор Айсет выиграла.
Отец был очень занят в эти дни, да оно и понятно. Вся эта шумиха с убийством Бена! Поэтому пришлось обратиться к дяде Магомеду. Чтоб помог с организацией поездки в Гудермес, чтобы там встретили, обеспечили безопасность, чтоб все было, как в Назрани с репортажем о беженцах. Встретились с дядей в его офисе в Международном бизнес-центре.
Офис у дяди Магомеда был не хуже, а то и лучше иных лондонских.
Дядя расспрашивал обо всем. И об Астрид тоже.
— Ты поостерегись ее, — сказал дядя, — она опытный сотрудник разведки.
— Да-а-а? — изумилась Айсет.
— На Кавказе идет война, дорогая племянница моя, — сказал дядя, оглаживая короткую седую бороду, — и англичане никогда не упускали своих интересов в этом регионе, хотя в последнее время, по слабости своей, они делегировали часть интересов американцам, считая их не то чтобы партнерами, а как бы своими родственниками.
Дядя усмехнулся.
— Они от слабости нашли себе такое психологическое оправдание, мол, американцы — это их подросшие дети… Но это не совсем так, хотя для нас их взаимоотношения имеют второстепенное значение.
— Значит, Астрид американская шпионка? — спросила Айсет.
— Разведчица, московский резидент по вопросам Кавказа, — ответил дядя Магомед, глядя в глаза Айсет. Холодок пробежал по ее спине…
Вызов для оформления визы на Софи-Катрин Астрид все-таки подписала.
Она явно ревновала, должно быть, еще на что-то надеялась…
Если Астрид — разведчица, то, очень может быть, она уже ознакомилась с какими-то девчоночьими досье из Сен-Мари дю Пре, которые почти наверняка велись в канцелярии их закрытого пансиона.
Что это — паранойя?
Или это действительность, где детектив — не достояние телесюжета, а реалия жизни? А что, если и правда, что в Сен-Мари дю Пре за девчонками велось наблюдение, материалы которого ложились в некое досье? И Астрид что-то там уже подглядела? Может, именно после того, как Астрид ознакомилась с какими-то материалами, она и пошла на рискованные заигрывания тогда, в первый вечер, на своей квартире?
Паранойя? Может, и паранойя.
Однако если Астрид разведчица, то вряд ли стала бы ревновать. Ведь это всего лишь работа, а не отношения… Впрочем, недовольство Астрид по поводу встречи Айсет со школьной подругой могло быть вызвано и иными обстоятельствами. Например, босс-вумэн не хочет, чтобы у Айсет появилась моральная поддержка… Может, Астрид желает, чтобы Айсет находилась в смятении чувств?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});