казался ей сказочной страной, в которой обитали и колдуньи, и кащеи бессмертные, и ведьмы, и бабы Яги, но все же добрые, потому что каждый старичок всегда с радостью принимал Валери у себя в комнате, угощал чаем и удивительно вкусными баранками с маком.
– А потом я увидела, что кащеи бессмертные – очень даже смертные, – сказала Валери с грустью, – и они часто болеют, и у них не бывает сил, чтобы спуститься в магазин за молоком, и не всегда находятся деньги на то, чтобы вызвать слесаря… Потом и мама умерла, и сказочной страны не стало.
– А что же осталось?
Валери села, насыпала мне на грудь горсть горячего песка.
– Ты хоть и благородный капитан, но, боюсь, не поймешь меня… Какое тебе дело до полуразрушенного дома, где еще пока живут старухи? Зимой они мерзнут, потому как в доме давно отключено отопление и горячая вода. А летом ходят как тени по двору и собирают ветки и щепки, чтобы зимой топить печи. Весной я была там, представляешь, высохшие старики – все голубоглазые – за обе руки тянут, каждый в свою конуру, и умоляют меня: "Валери, милая, зайди ко мне, ты же так любила мое варенье, а у меня еще полбаночки осталось и чаек есть." … День побыла там – вся изревелась.
Если бы я мог поверить тебе, с грустью подумал я, разглядывая ее глаза, похожие на спелые вишни. Как же ты красиво научилась лгать…
17
Глеб, как мы и условились, ждал меня на перекрестке у автостанции в шесть тридцать. Он закинул на заднее сидение увесистую сумку, сел рядом со мной, и мы помчали по пустынной автостраде к интуристовскому отелю.
– Похоже, ты далеко собрался? – спросил я.
– Да, нашел работу в Таджикистане.
– По профилю? – усмехнулся я.
Глеб сегодня не был склонен к разговорам, и до отеля мы ехали молча.
На стоянке я заблаговременно развернулся, но ждать долго не пришлось. Ольга по всей видимости уже ждала меня в вестибюле, и сразу выскочила на улицу. Без косметики, в каких-то легкомысленных домашних тапочках она выглядела комично, и по этому поводу Глеб отпустил соленую шуточку.
Ольга нырнула в машину, села на заднее сидение, рядом с сумкой Глеба, перевела дух. Мы тронулись. Глеб не смог отказать себе в удовольствии поиздеваться над девушкой. Он обернулся, и она его тотчас узнала.
– Ну что, попалась, красотка?
Ольга зачем-то стала дергать ручки на двери, словно собиралась выпрыгнуть из машины на скорости восемьдесят кэмэ в час. Дверь не поддалась, и она жалобным голосом сказала:
– Я могу предложить вам на двоих тридцать процентов.
– Триста тридцать! – рявкнул Глеб и нацелил ей в глаза два своих крепких пальца.
Ольга стала толкать меня в плечо, прося защиты.
– Ну что же ты! – причитала она, едва не плача, – пообещал помочь, а сам!..
Глеб удовлетворился и до набережной ехал молча. Рядом со спасательной станцией он попросил меня остановить.
Мы оба вышли из машины. Глеб повесил сумку на плечо.
– Ну что, – сказал он, – Ольга твоя, а Валери – моя.
В его голосе мне послышался жестокий намек. Я подошел к нему вплотную и негромко спросил:
– Глеб, что ты намерен с ней делать?
– Это уже моя забота.
Я пожалел о том, что пообещал ему отдать Валери.
– Понимаешь, я не хотел бы… – начал я, но Глеб протянул мне руку и коротко сказал:
– Ключ!
– Глеб, мне нужны гарантии, что ты не сделаешь с ней ничего плохого.
– Какие еще могут быть гарантии? – он усмехнулся. – Она моя сестра.
18
Я был рассеян, и не совсем внимательно слушал то, что мне щебетала в спину Ольга.
– С тебя, вообще-то, хватит и двадцати процентов. Я и так порастратилась. Тима, считай, живет за мой счет. Гостиницу я сняла, прокат машины тоже за мой счет. Доля Валери как раз составляла двадцать процентов, вот я тебе ее и отдаю. А сама, на правах пострадавшей, забираю долю Тимы… Послушай, если я заплачу тебе за топливо, ты отвезешь меня на яхте в Ялту?..
Я свернул к причалу, как вдруг прямо под колеса автомобиля метнулся человек. Я ударил по тормозам, Ольга закричала и придавила меня сзади своим громоздким бюстом. Мы еще не успели опомниться, как распахнулась дверца, и мне в лицо ткнулся горячий ствол пистолета. Я скосил глаза и с трудом узнал перекошенное от ненависти лицо Тимы.
– Руки! – орал он. – За голову! Оба! Выходи из машины! Быстро!
Я медленно выставил на асфальт ноги, но Тима поторопил меня своим любимым приемом – ударом рукоятки по скуле.
– Продалась! – кричал он, вытаскивая за волосы Ольгу. – Дрянь, сука продажная!
– Это я продалась? – в ответ закричала Ольга. – А кто спровадил эту цыганку в Мадрид? Идиотку из меня делаешь! Ничего ты не получишь!
– Что?! – хрипел Тима, размахивая пистолетом. – Что ты мелешь, пугало безобразное! Какой Мадрид?! У тебя что, совсем уже мозги протухли на жаре?
Он перекинулся ко мне.
– А тебя я замочу, понял? Тебе не жить на этом свете! Заводи драндулет, живо! Поедем по горным дорожкам кататься!
Он уже замахнулся, чтобы снова меня ударить, как вдруг Ольга, повернувшись лицом к крепости, схватилась за голову и завыла:
– Боже мой, что это? Что это? Закапывает! Там же кейс! – и кинулась по склону к стене, рядом с которой чернели длинные траншеи археологических раскопок. Ближе к нам тарахтел трактор, зарывая ковшом старые ямы, давно поросшие травой.
– А-а, вот ты куда его упрятала! – заорал Тима и кинулся следом за ней.
Я сел на капот, наблюдая за парочкой, резво бегущей по склону к стене. Тима обогнал Ольгу, подбежал к трактору и принялся махать руками. Кажется, он так и не спрятал пистолет, потому что тракторист пулей вылетел из кабины и запрыгал по склону вниз, то и дело оглядываясь назад. Ольга упала на колени и принялась обеими руками загребать рыхлую землю под себя. Это было любопытное зрелище! Дама в белой юбке и длинноволосый мужик со страшной скоростью выкапывают голыми руками яму. Долго им придется копать, подумал я, тракторист постарался на совесть.
Неслышно ко мне подошел Глеб, сел рядом, с интересом наблюдая за землекопами.
– Роют, – сказал я.
– Ну и пусть роют хоть до посинения, – ответил Глеб. – Денег-то в кейсе все равно нет.
– Как нет? – удивился я.
– А их там никогда и не было.
– Привет, капитан! – с другой стороны ко мне подсела Валери. – Любуешься на чужое горе?