на самом деле.
И еще — у меня так и не появилась цель. Или, если не цель, то хотя бы понимание того — что делать? Понимание того — почему я здесь? Это какой-то глюк Мироздания? Или же, я должен что-то сделать? Стать лучшей версией себя? Спасти Советский Союз? Стать на пару с Витьком олигархами? «Что мне делать?!!» — мысленно кричал я куда-то в ментальную пустоту, но пустота молчала. Ей было все равно. Спал я в ту ночь плохо и нервно.
Валера Литвинов был нашим одноклассником. Вообще, как он попал в школу для номенклатуры — никто не мог понять. Кажется, даже сам Валера был не в курсе. Он был из очень простой семьи, его и сестру тянула одна мать-одиночка, работавшая то ли библиотекарем, то ли где-то в архиве на должности пыльной и малоденежной. Избытком карманных денег Валера похвастаться не мог, одевался хуже всех в классе, учился посредственно, в комсомоле состоял рядовым членом, а из хобби у него был только бокс, которым он занимался с раннего детства и вроде бы достиг каких-то успехов. При этом все девушки (ну, почти все…) нашего класса были дружно влюблены в Валеру. Все дело было в харизме. Валера был прирожденным лидером. Вождем. Из него просто перла самостоятельность, решительность, да и вообще — он явно отличался от прочих пацанов из класса. Та самая печать харизмы, которая черт его знает, в чем выражается. В любой другой школе он обладал бы непререкаемым авторитетом. Но не у нас. У нас Валера был королем без королевства. Социальный статус, который в СССР вроде бы и не имел значения, на самом деле имел еще какое значение. Крутые курят «Мальборо», а «Приму» — лохи. Такие дела… Валера, впрочем, вообще не курил. А к своей популярности у девчонок относился философски и никогда ею не злоупотреблял.
Проблема заключалась в том, что Валера Литвинов был влюблен в Юльку Голубеву. И Алеша Петров был влюблен в Юльку Голубеву. Об этом мне, человеку с амнезией, рассказал, конечно же, Витёк. А Юлька Голубева…
Юлька Голубева была звездой. Ее отец был начальником громадного строительного треста. А мать — районным прокурором. В семье Голубевых было две (!) личных (!!) машины — «двадцать четвертая» черная «Волга» и бежевая «восьмерка». И личный водитель товарища Голубева каждый день останавливал черную «Волгу» у школьного порога, и из роскошного салона выпархивала Юлька Голубева и неспешно, с аристократически неприступным видом шла через школьный двор. Курилка, таящаяся за углом спортивного зала, завистливо и молча вздыхала. Да и что тут говорить? Подкатывать пробовали многие, но облом и облом… В Юльку Голубеву влюблялись тщетно и бесперспективно, понимая тщетность и бесперспективность и соглашаясь с ними. В нее влюблялись, как в идеальный объект — просто для того, чтобы влюбиться и страдать, взаимодействие с объектом не предполагалось и было даже немыслимо. Я думаю, что если бы Юлька даже и ответила кому-нибудь из претендентов взаимностью, то навряд ли претендент этой взаимностью смог бы воспользоваться. О таком им, претендентам, и подумать страшно было. Сам факт влюбленности являлся прикосновением к чему-то прекрасному и высшему, и этого было вполне достаточно.
— С кем-то она мутит! С кем-то не из школы! — говорил Тарик Кикорашвили — наш самый богатый одноклассник, происходящий из семьи потомственных торговцев мандаринами и цветами. Один из лучших наших покупателей. Потрясающе понтовый парень. Начитавшись о жизни золотой молодежи на загнивающем Западе, Тарик пытался подражать своим заокеанским собратьям по духу. Как Эллочка-людоедка из «12 стульев» подражала Вандербильтдихе. Я лично не видел, но Витёк рассказывал, как Тариэл прикуривал сигарету «Мальборо» от пятидесятирублевки. Большое и шумное семейство Тарика обитало в двухэтажном (!) особняке, обнесенном кирпичным забором. По слухам (которые Тарик не подтверждал, но и не опровергал), в недрах усадьбы Кикорашвили находился гараж, в котором стоял настоящий «Мерседес» в 123-м кузове. Говорили, что отец Тарика купил его у цыганского барона, но ездить опасался — слишком приметная машина, может вызвать вопросы. Так что, спрятанный «Мерседес» был не средством передвижения, а скорее памятником коммерческому успеху Кикорашвили-старшего.
Тарик Кикорашвили был последним, кто пытался подкатить к Голубевой. После него не пытался уже никто, потому что зачем же?
— С кем-то она мутит не из школы, — говорил Тарик, — может с кем-то из старших.
Пацаны согласно кивали и затягивались дорогим американским дымом — если Тарик приходил в курилку, то щедро одаривал сигаретами всех нуждающихся — широкая кавказская натура. Но относились к нему так себе. Примерно, как родовая аристократия относилась к выскочкам-скоробогатеям, сколотившим состояние на торговле рабами и пряностями. Тариэла терпели, охотно пользовались его деньгами, курили сигареты, но и только-то.
И вот, случилось так, что Алёша Петров и Валера Литвинов влюбились в Юлию Голубеву. Влюбились почему-то в одно и то же время, так что острые стадии их влюбленности совпали. Юлька, которой вся эта романтическая свистопляска надоела до чертиков, как водится, послала обоих. Харизма, бицепсы и боксерские навыки Валеры Литвинова ее совершенно не трогали. Равно как не трогали деньги и будущие перспективы мажора Алеши Петрова. В общем, Юля отреагировала на потуги двух соискателей как обычно — с усталой раздраженностью. И Алёша, и Валера ушли в депрессию, как это и полагается в юном возрасте при несчастной любви. При этом, почему-то каждый из них затаил зло на соперника, считая, что ему, сопернику, светят какие-то перспективы с Голубевой.
— Она вас, лохов, обоих послала, — удивлялся и негодовал Витя, рассказывая эту печальную историю любви. — А вы друг на друга ядом дышите.
— Да. — Ответил я задумчиво, — прямо «Санта-Барбара», так ее нафиг…
— Чего? — переспросил Витя.
Ах, да. Любовных сериалов еще не завезли. Народ мучается без мыльных опер. Прозябает без Марии и Марианны. И без рабыни Изауры. Последняя, впрочем, появится вот-вот. Если я, конечно, ничего не путаю.
— Фильм такой, — объяснил я, — американский. Типа как наше «Любовь и голуби», только длинный очень.
— Я говорю, заканчивай херней заниматься, — поучал меня Витя, — любовь-морковь и голуби, вот это все. Делом заниматься нужно. А захочешь любви, если уж так припекло — так вон сколько девчонок нормальных по улице ходит, с нашими бабками каких захотим, таких и выберем! А когда тачки купим, так и вообще! — Покупка личного автомобиля была заветной мечтой Вити Пахомова, Он был довольно скромен в своих мечтаниях — хотел простецкую «восьмерку». Не «Линкольн» и не «БМВ». Но, обязательно чтобы с магнитофоном. Подъехать к дискотеке, чтобы из окон гремела какая-нибудь «Абба» и тогда… И тогда