на второй этаж.
Он дотронулся и отдернул руку от шершавых резных перил. Ему показалось, что пальцы коснулись чего-то живого. Холодного, мерзкого и живого. Мурашки пробежали по спине. Никита остановился.
– Никого. – Рамуте вышла из комнаты и вернулась к лестнице. – Там мастерская, повсюду краска. – Она потерла испачканные ладони. – Только краска, и никого.
– Давай выйдем на улицу и позвоним…
– Что вы там делаете! Предупреждаю, у меня есть оружие! – неожиданно раздался голос.
Внизу стоял мужчина лет тридцати-сорока. В бандане, в майке без рукавов и закатанных до колен джинсах. Он что-то прятал за спиной.
– Здравствуйте, Кристиан. Извините, было открыто, и мы с Рами решили без спроса…
– Мы звонили тебе. От Валентина.
Кристиан расслабился. Он достал из кармана телефон, проверил.
– Ты сказал, ждать вас в десять. Сейчас без четверти двенадцать.
– Кристиан, сюда не просто добраться.
– Вы почти на два часа опоздали. – Он вернул телефон в карман и недовольно хмыкнул. – Человек, который не ценит чужое время… – Он вздохнул. – Ладно, проходите. Хотя вы и так уже прошли. – Он покосился на приоткрытую дверь мастерской и отложил нож, который прятал за спиной. – Что вам от меня нужно?
– Это Рами, а я…
– Меня зовут Рамуте, – перебила девушка Никиту.
Перебила и кивком напомнила ему, что по дороге договорились о том, что на этот раз только она будет задавать вопросы. Правильные вопросы. И не сорвет встречу, не превратит ее в цирковое шоу с гимнастами в грязных трусах.
– А это мой… – она сделала паузу, подбирая слово, – мой помощник Никита. Как он уже говорил тебе по телефону, мы журналисты. – Девушка спустилась по лестнице и подошла к Кристиану.
Никита прошел следом. С такого расстояния он рассмотрел хмурое лицо художника. Его босые волосатые пальцы на ногах, его потертые джинсы, цвет которых невозможно было определить из-за слоя краски на них. Его мускулистые руки, плечи и странный взгляд. Этот взгляд. Его глаза смотрели перед собой. Не на Рамуте, не на Никиту. В пустоту. В какой-то момент Никита подумал, что, возможно, перед ним слепой.
– Раз вы от Валентина, я готов к диалогу.
– Спасибо.
– Сюда. – Кристиан развернулся и пошел к одному из пуфов. Долго вертелся, выбирая удобное положение, а когда наконец уселся, кивнул, мол, готов к общению.
Рамуте и Никита тоже сели.
– Скажи, Кристиан, над чем ты сейчас работаешь?
– Не-а. Не тот вопрос. Ты не смотри, что я моложе его, чувствую все не хуже учителя. Спрашивай, что на самом деле тебе интересно.
Рамуте не смутилась, сделала вид, будто что-то записывает, и как ни в чем не бывало продолжила:
– Правда, что вы являетесь учеником Валентина?
– Опять не то. – Кристиан усмехнулся. – Хитришь. Спрашиваешь, хотя и так знаешь ответ. Что ж. Тогда я задам вопрос. Можно?
– Почему бы и нет? Конечно, спрашивай.
– Ты знаешь, что такое галлюцинация?
– Да. В общих чертах, – ответила Рамуте, пытаясь завязать доверительную беседу и разговорить собеседника.
– В общих чертах – не ответ. Я поясню. Галлюцинация пытается прорваться в реальность. Так принято считать.
– Допустим.
– Но что, если объективность и есть галлюцинация? – Он сделал паузу, ожидая, что скажет Рамуте.
– Если честно, не совсем улавливаю суть разговора.
– Ты смотришь на стол. – Он указал рукой на пустое пространство перед собой. – Видишь за ним гостей. Общаешься с ними, чувствуешь их реальность. И до тех пор, пока кто-нибудь не поставит под сомнение эту реальность, они не галлюцинации.
– Допустим, – нерешительно ответила Рамуте.
– Что, если реальность с помощью радиоволн пытается прорваться во всеобщую галлюцинацию? Как тогда? Ты, или он, или я. Или этот стол. А? Реальности нет. Ее нигде нет. Сплошь волны.
– Думаю, до тех пор, пока личное помешательство не вредит окружающим, любой человек вправе сходить с ума, как ему вздумается.
– Сходить с ума? По-твоему, те из нас, кто не мыслит привычными тебе шаблонами, – сумасшедшие?
– Нет. Пожалуй, я не так выразилась. Думаю…
– Замолчи, женщина! Мне больше не интересно, что ты думаешь! – Кристиан привстал и тут же вновь уселся на удобный пуф.
– Сегодня на стене нарисовали граффити, – подключился к беседе Никита, не желая дольше ждать и слушать этот бред про галлюцинации полупсиха. Парень пересел ближе, отгородив собой Рамуте. – Вроде бы группа подростков. Точно не знаю. В общем, нас интересует, кто разрисовал магазин.
Кристиан громко захохотал, открыв рот, но ни его пустые глаза, ни брови, ни лоб не пошевелились.
Рамуте стукнула локтем Никиту в бок, мол, что ты творишь, сейчас все испортишь. Но он не отреагировал. Ему надоело тратить свое время на полусбрендивших тонкочувствующих рисовак, тем более он не позволит кому-либо хамить или разговаривать со своей девушкой в таком тоне. Для общего дела он готов стерпеть нападки в свой адрес, но грубость в сторону Рамуте – ни за что.
– Ну? Валентин сказал, ты знаешь, кто они.
– Раз сказал, значит, знаю. – Кристиан мгновенно перестал смеяться и стал серьезным.
– Скажешь?
– Вот оно. Это тот самый вопрос, что заставил вас тащиться ночью ко мне. С него и надо было начинать. Только непонятно, зачем было ехать; думаю, я и по телефону ответил бы.
Рамуте и Никита переглянулись. Логично. Об этом никто из них не подумал.
– Ну? Так ты ответишь?
– Подожди. А он рассказал вам о своем Подонке с дырявым ртом?
– Да.
– Интересная работа.
– Не просто интересная. Галлюциногенная во всех смыслах. Старик верит, что слышит волны, по которым ему передают, как правильно закончить Подонка. Говорит, что слышит, хотя у самого даже радиоприемника нет.
– Подробностей не знаю. Но Валентин обещал ей показать…
– Не покажет! Он никогда никому не покажет свою работу.
– Почему?
– Потому что никогда ее не закончит. Старик создал ее в своей фантазии. Он отрицает иллюзорность реальности. Не хочет принять силу и услуги галлюцинации. Так что не закончит; даже если все поймет, уже не справится. У него не хватит ни материала, ни сил, ни времени… – Кристиан опять провалился в свое воображение.
Пауза затянулась. Художник молчал, лишь изредка посапывал заложенным носом.
– Ау! Кристиан, ты ответишь нам?
– Что?
– Спрашиваю, может, хоть на минуту перестанешь быть бестактным гадом, прекратишь ловить глюки и поговоришь с теми, кто перся сюда посреди ночи через весь город?
– Рот закрой! Журналюга. – Кристиан стиснул зубы и пренебрежительно посмотрел на Никиту. – Наймит дешевой пропаганды. Я веду беседу. Это тебя не научили слушать людей. Нет, не научили? Пошли оба отсюда! Прочь! Забирай свой вонючий блокнот, свою неадекватную лживую женщину и убирайся из моего дома!
Никита покачал головой. Все повторяется. Воистину ученик своего учителя. Такой же сбрендивший,