покое.
– Буду надеяться, вопреки твоим прогнозам. До встречи!
Седьмой
Седьмой в команде появился. Неожиданный и нежданный.
Вернее, седьмая, неожиданная и нежданная…
Иван вышел в реальный мир в прихожей своей квартиры. Сделал он это намеренно: из опасения наткнуться на толпу жаждущих пойти с ним к перлям. И чтобы иметь возможность сразу же скрыться от них, вернувшись в поле ходьбы.
Вышел, постоял, прислушался.
Тихо…
Только на кухне слышались характерные звуки – Сарый пил чай.
Так оно и было. Заметив Ивана, Учитель поспешно поставил на стол уже поднесённую ко рту чашку. Глаза его виновато забегали.
Иван уже достаточно хорошо изучил его мимику, чтобы отметить: Сарый опять что-то сотворил или намудрил, а теперь не знает, как выкрутиться перед лицом ученика.
На вопросительный взгляд Ивана, Сарый вместо каких-либо объяснений приложил палец к губам, а другой рукой поманил Ивана к себе поближе.
Такого Учителя Иван видел впервые.
Он, опять молча, только движением головы задал вопрос: – «Что случилось?» В ответ Сарый указал на стенку, за которой находилась комната, а потом провёл ребром ладони по горлу.
Жесты, как в разведывательном рейде…
«Кто-то сильно достал Учителя», – понял Иван.
Уже не таясь, направился в комнату. Завидев его с дивана, демонстрируя гибкую фигуру, вскочил молодой человек. В мочке его уха сквозь длинные вьющиеся волосы сверкнул крупный бриллиант. Незнакомец изучающе оглядел Ивана, который занимался тем же самым. Молодой человек был тонок и строен, но не высок, чуть, быть может, выше Джордана.
Два вопроса слились в один:
– КЕРГИШЕТ?
– Ты кто?
В ответ Иван кивнул головой.
Она:
– Я временница. Шилема. Я…
– Временница! – воскликнул Иван, лишь сейчас понимая, что перед ним не молодой человек, а женщина.
– Да, временница, – потупилась она. – Шилема.
Считая её мужчиной, Иван не обратил внимания на лицо, но для женщины оно было некрасивым. Тяжеловатый подбородок, слегка впалые щёки всё-таки больше подходили к противоположному полу.
– Слушаю тебя, Шилема, – сказал Иван, стараясь придать голосу как можно больше холодности и отчуждённости, так как стал догадываться, зачем она сюда пожаловала.
То их, временниц, было не видно и не слышно, а тут вот сама пришла. Явно тоже узнала, что он собирает команду. И не ошибся в своём предположении.
Зато ошибался, как эта просьба будет выглядеть. Начнёт, поди, как все временницы, – думал он, – наступать на меня с требованием и обвинением, если я ей откажу.
– КЕРГИШЕТ, возьми меня, пожалуйста, с собой, – запинаясь на каждом слове, робко произнесла она.
Говорила она по-русски, но с южным акцентом.
Глаза её умоляли. Однако её показная робость не убедили Ивана.
– Учитель! – в сердцах крикнул он, заставив Шилему вздрогнуть и затаить дыхание.
– А что я? – заглянул в дверь Сарый.
Он явно уже стоял под ней и слушал, о чём говорится между Шилемой и Иваном. Сказал, но в комнату не вошёл, считая, наверное, своё присутствие в ней лишним, да и побаиваясь прямых упрёков Ивана.
– Мы же договорились!
– А что я? Это же Шилема! Дьявол, если можно так сказать, в юбке. Это она ходит в штанах. Ты, Ваня, даже не знаешь…
– И знать не хочу!
Иван стал злиться.
Вот пришла временница. Не напросись она сейчас идти с ним к перлям, он мог бы о чём-нибудь поговорить с нею. Разузнать, кто она и чем занимается во времени и, вообще, в жизни? Почему бы нет?
Мнение ходоков о временницах были противоречивыми, но большей частью с предубеждениями. Достаточно послушать суждение о них у Учителей. Поэтому беседа в непринуждённой обстановке, когда между ними были бы отношения лишь дружеские, а не такие, как с Ил-Лайдой, могла дать Ивану многое. Возможно, он мог бы понять, почему между ходоками и временницами возникли такие непростые, а порой антагонистические отношения.
В конце концов, он КЕРГИШЕТ или нет? Ведь ему надо будет объединять всех умеющих ходить во времени для какого-то, неясного ещё, правда, дела, в том числе и женщин.
Он злился, а взгляд Шилемы, неотрывный и просительный, словно прожигал его насквозь. Это было невыносимо.
Однако вскоре её глаза заблестели, между ними появилась упрямая складка. Голос окреп.
– Вот что, КЕРГИШЕТ. Запомни! – проговорила она твёрдо. – Если ты не возьмёшь меня сам, я пойду за тобой сама.
– Иди! Я не указчик, кому куда ходить.
– И пойду! Но если со мной что-то случиться, то все будут знать, по чьей вине это произошло.
Иван даже задохнулся от такой наглости.
– Да ты, оказывается, шантажистка! Тогда…
– Нет! – упрямо перебила она его, и тряхнула волосами. От её уха сверкнул зелёный, колкий для глаз лучик. – Я обычная временница. А ты – КЕРГИШЕТ! И ты должен относиться ко мне с почтением, как ко всякому иному из нашего сообщества людей, умеющих ходить во времени! Иначе, ты не тот, за кого себя выдаёшь, присваивая великое имя КЕРГИШЕТА!
Это был удар ниже пояса.
– Вот что, обыкновенная временница, – процедил Иван, давя в себе неприязнь к этой нахалке. – Во-первых. Я никому ничего не должен. Я КЕРГИШЕТ волей случая. Но это не должность, а способность. Во-вторых. О почтительном отношении. Я всегда готов. Наше вам с ручкой, – и он раскланялся перед нею. – Думаю, достаточно. Извините, обыкновенная временница, но мне надо кое-что сделать… Без вас-с.
– А ты, оказывается, шут гороховый, – притворно, и это было заметно, вдруг, как будто удивилась Шилема. – А я то думала, что ты хоть что-то соображаешь. А у тебя этого ни на столько, – она показала кончик ногтя на мизинце.
– Не будь ты временницей… женщиной… – начал с угрозой Иван, задетый обидой на сравнение его с шутом гороховым, у которого ума с полгорошины.
– Ой-ёй-ёй! – презрительно отозвалась Шилема на его предполагаемые действия, если бы она была не женщиной. – Какой грозный!
Из-за двери послышался сдавленный смех Сарыя. Он подействовал на Толкачёва, готового вспылить не на шутку, отрезвляюще.
«Они же меня разыгрывают», – подумалось ему, хотя и это болезненно задевало его самолюбие. Тем не менее, такая оценка происходящего повлияла на него успокаивающе.
Но от временницы надо было отделываться. Правда, не угрозой, а… Как?
– Всё, Шилема, – как можно твёрже проговорил он, отметая тем самым всё, что между ними было только что сказано. – Я занят! Поговорили, обменялись… мнениями, и – будет!
– Ну, уж нет! – притопнула она ногой.
– Ну, уж да!
Иван отвернулся от неё и пошёл в ванную бриться и принять душ, справедливо считая, что разговор с временницей о принятии её в набираемую им команду окончен раз и навсегда.
Шилема последовала за ним по пятам.
– Мне надо обмыться, – как можно спокойнее сказал Иван, обернувшись к ней.
– Мойся, – разрешила она. – Я посмотрю.
– Что ты посмотришь? – опешил от такого её заявления Иван. – Мне надо раздеться.
– Раздевайся! Я что, голых мужчин не видела? – без тени смущения или хотя бы запинки, сказала она.
Сарый, отступивший на кухню, хлюпнул носом – его там душил смех.
– У тебя что, здесь не в порядке? – Иван показал на голову.
Он опять начинал злиться на эту бестолковую