Важнейший вывод этой теории – принцип равенства гражданских и политических прав, который раскрывается как наличие прав на обладание реальной собственностью (состоянием) и юридической собственностью (например, избирательные права). Другой – отказ от сословной структуры общества и ее политического выражения в виде двухпалатной системы по образцу Англии. Сийес в принципе не противник разделения палат (он говорит даже о трехпалатной системе), однако категорически не приемлет их разделение по сословному принципу. Он однозначно выступает против верхней палаты английского типа как исторического пережитка, называя ее «королевской палатой» или «феодальной палатой». Наконец, третий принцип разделения властей, интерпретация которого претерпела существенную эволюцию в воззрениях этого мыслителя. Своим памфлетом он открыл чреду кровавых революционных потрясений, вольным или невольным участником которых стал сам. Сийес, голосовавший за смерть короля и писавший конституции для всех режимов, стал карикатурой и символом приспособленчества. Однако эволюция его конституционных принципов вполне соответствовала логике быстрых революционных изменений. Под влиянием опыта революционных потрясений, он добавил ограничение конституирующей власти с помощью особого «конституционного суда» или «коллегии консерваторов» («college de conservateurs»), наблюдающей за конституцией и фундаментальными принципами права.
Социологическую концепцию французской революции предложил лидер большинства Конституционной ассамблеи, либеральный мыслитель – Антуан Барнав (1761–1793). В неоконченном труде «О революции и конституции» он наметил движущие силы революции, предложил интерпретацию внутренней логики основных фаз и выдвинул стратегию выхода из кризиса. Данная концепция предваряет последующий либеральный анализ и в своих структурных компонентах является чрезвычайно информативной (76).
Социальное развитие, полагал Барнав вслед за Монтескье, определяется географической средой, а вызываемые ею хозяйственные изменения ведут к перераспределению богатств и власти. Социальная эволюция определяется объективными факторами исторического развития человечества – «природой вещей», по терминологии просветителей. Проявлениями этих исторических процессов становились Крестовые походы, религиозные реформы, великие географические открытия. Социальный прогресс в новое время был связан с развитием централизации, промышленности, просвещения и формированием общественных классов, вел к социальным диспропорциям. Социальный конфликт мог быть разрешен как путем революции, так и реформы. Альтернатива этих двух стратегий выхода из кризиса формулируется предельно четко. Второй, реформационный, путь выступает как несомненно более приемлемый для общества. Но в то же время – более трудный для практической реализации. Спонтанный революционный взрыв являлся объективным следствием «природы вещей», а принятие его общественным сознанием ускорила Американская революция. Напротив, для реализации реформ требовались сознательные усилия монархии и аристократии. Способ предотвращения социального взрыва состоял в постепенной отмене сословных ограничений, расширении социальной мобильности, открытии всех видов службы для третьего сословия. На практике, однако, монархия и аристократия оказались в плену своекорыстия и непоследовательности, отстраняя третье сословие от военной службы и государственного управления, культивируя в нем враждебные настроения. Таким образом, монархия провоцировала революцию, жертвой которой стала сама.
Основной социальный результат революции – отстранение привилегированных и богатых социальных слоев (крупные собственники, эмигранты), преобладание средних и низших слоев (мелких собственников) в Конституционной ассамблее. Масса, составляющая во Франции электоральный корпус, вышла из деморализованных слоев, а не ответственных собственников. Революция (и особенно клубы) подняла на поверхность новых людей – ораторов-интриганов и авантюристов, лишенных собственности и ответственности. Поэтому власть в ассамблее захватили не опытные практики старого режима, а чистые теоретики, быстро уступившие власть кучке негодяев, преследующих свои низкие цели. Данный состав Конституанты исключал эволюционный путь трансформации системы Старого порядка в парламентскую монархию английского типа.
Идеал смешанного правления стал для Барнава и его единомышленников моделью выхода из революционного кризиса. Приверженный идеалам разума и свободы, Барнав стремился утвердить их в формах, способных дать им прочный характер, сделать не больше, а лучше. Свобода может существовать только при монархическом правлении, руины свободы проистекают от чрезмерных требований и ребяческой экзальтации, которая является признаком слабости. Он опирался на идеи либерального государства Монтескье и различал (как Сийес) непосредственную и представительную демократию. Если непосредственная демократия была возможна в малых государствах древности, то для большой современной монархии необходимо представительное правление. Представительство целесообразно осуществлять на основе ценза, отсекающего полярные категории (слишком богатых и слишком бедных) с целью сохранения независимости депутатов. Вводятся разделение властей, гарантии гражданских прав.
В условиях конституционного кризиса важно было предложить теоретические аргументы в пользу либеральной модели конституционализма (смешанной формы правления) и против концентрации власти в одних руках. «Недостаток конституции 1789 г., – подчеркивал Барнав, – был не в том, что публичные власти были разделены, но в том, что это разделение не было сделано хорошо, и что эти власти внутри себя были плохо конституированы» (77). Он выдвигает ряд других упреков конституции: она не произвела разделение на три ветви и дала место аристократии; уделила слишком мало внимания собственности в национальном представительстве; слишком слабо организовала королевскую власть и силы исполнительной власти.
Возможность узурпации власти законодательным корпусом не выпала из сферы его рассмотрения. Как известно, необходимость двухпалатной организации парламента в Англии и США отстаивалась как важнейший элемент разделения властей. Барнав (как и Сийес) высказывается, однако, против двухпалатной системы парламентаризма для Франции как по английскому образцу (где она сложилась исторически), так и по американскому (где к моменту ее введения уже существовало равенство). Основной аргумент против двухпалатной системы в том, что палаты могут стать средоточием различных социальных сил. Конституционный кризис и узурпация власти законодательным корпусом не являются следствием принципа единства палаты, но возникли, во-первых, из-за отсутствия переизбрания депутатов (что рассматривается как самая большая ошибка Конституционной ассамблеи) и, во-вторых, из- за отрицания права роспуска. Единство палаты вполне реализуемо в том случае, если она будет вписана в общую систему смешанного правления, где король будет иметь право противостоять декретам законодательного корпуса (располагая не абсолютным, а суспензивным правом вето). Сторонники республиканской модели, предлагающие объявить решения единой ассамблеи высшими законами без санкции короля (деятели Якобинского клуба), ведут дело к установлению диктатуры. Поход на Версаль 5 октября 1789 г. и арест короля признаются катастрофой.
Недостатки конкретной конституции не должны служить аргументом против принципа разделения властей. Это важнейший конструктивный элемент всех систем смешанного правления, которые являются единственными свободными правлениями на земле. Примерами выступали Рим, Великобритания и США, где разделение и борьба властей есть важнейшее условие свободы. Барнав принадлежит к тому широкому кругу французских либералов, которые, если не усматривали в политической системе Англии модель политического устройства, то во всяком случае апеллировали к ее опыту как центральному аргументу. В этом смысле его подход обеспечивает преемственность таких англофилов, как Монтескье в XVIII в. и Гизо в XIX в. Существенное значение имели анализ федерализма (по образцу США) и в то же время обращение к опыту Славной революции в Англии 1688 г., когда в результате переворота окончательно утвердилась парламентская монархия: наследственный монарх был заменен выдвинутым и ограничен в прерогативах во имя защиты публичных свобод.
Взгляды АБарнава сходны с идеями Мирабо и отражают принципы 1789 г.: сильная монархия, ограниченная в то же время ассамблеей, король, порвавший с аристократическим обществом, цензовое избирательное право, способное охватить весь средний класс. Главная идея Барнава и его единомышленников – спасти короля, чтобы спасти конституцию и общественный порядок, – сделала его лидером большинства в Конституционной ассамблее. В дальнейшем, это была линия умеренных (Сийеса), противостоявшая линии Робеспьера. Либеральная позиция устами Барнава выступала, таким образом, за превращение «революционного государства» в «конституционное государство».