Официант — источник всевозможной информации. Он знает, какой фильм стоит посмотреть; какие продукты подорожают в первую очередь; у кого можно снять недорогую комнату; какая лошадь имеет больше всего шансов; почему развелась кинозвезда и что хотел сказать министр финансов в своем последнем выступлении. За такую информацию официант плату не берет — это входит в его услуги.
Хорошо ли быть миллионером?
Несколько лет назад портеньо не смог бы стать миллионером, даже если бы ему посчастливилось выиграть новогоднюю лотерею — «ла гранде», как ее здесь называют. Самый крупный лотерейный выигрыш разыгрывается в конце года. В 1978 году рождественский и новогодний тиражи объединили в один «супертираж», главный выигрыш которого составлял 23 миллиарда песо! Выигрыш пал на неказистый номер 1050. Этот номер купили многие. Но эйфории прежних лет не было.
Несколько лет назад новогодний выигрыш составлял бешеные деньги; на них можно было строить большие планы, во всяком случае, один из каждого миллиона жителей Аргентины мог уже не думать о работе. Ведра шампанского лились на банкетах.
В прошлом году банкетов с шампанским не было. На снимке, который поместила газета «Клярин», были запечатлены три брата, владельцы лавки на рынке Абасто, в окружении товарищей по работе за скромным столом кафе. В интервью корреспонденту братья заявили, что они давно мечтали расширить свою лавку и выигранные деньги помогут им осуществить эту мечту. И не более.
В той же газете среди массы других объявлений, предлагающих всевозможные услуги мастеров всех специальностей, «автомашины в хорошем состоянии», которые срочно продаются, и поездки на заслуженный отдых в кредит, есть и такое: «Вы можете подработать у себя дома! До десяти тысяч песо в день в удобной для вас обстановке». Для ясности следует сказать, что за десять тысяч песо в настоящее время портеньо может отправить двадцать писем авиапочтой.
Похоже, что портеньо стал миллионером поневоле и не очень радуется этому.
Английская башня на французской площади
Под крышами вокзала Ретиро, в сером здании, которое растянулось на сотню метров давно неухоженным фасадом, расположены три вокзала. Здесь всегда многолюдно. Кучки притихших, подавленных суматохой провинциалов обтекают бесконечные потоки портеньос, спешащих по своим делам.
Буэнос-Айрес — город-космополит. Это особенно ощущается на вокзалах, где можно увидеть лица и услышать речь почти всех народов мира.
У портеньо нет даже мысли о расовой дискриминации, и он с одинаковым презрительным снисхождением относится ко всем, кто не заслуживает чести именоваться портеньо. То есть ко всем тем, кто не отличается широтой натуры, известной долей безрассудства и наплевательским отношением к «условностям жизни», вроде бережливости.
Национальность в значительной степени сказывается и на роде деятельности людей. Вряд ли кто возьмется сказать, почему, как правило, «японцы» (так называют здесь всех азиатов) работают цветоводами или в химчистках. «Турки» — выходцы из стран Леванта — сначала мелкие торговцы, а потом, окрепнув, становятся владельцами лавок и магазинов. Итальянцев чаще всего можно встретить на стройках или на небольших огородах, где они выращивают овощи.
Портеньо на такое добывание хлеба насущного смотрит свысока. Лучше всего он чувствует себя за баранкой микроавтобуса, с портфелем коммивояжера в руке, с охапкой газет под мышкой — там, где ветер бьет в лицо, где люди, движение, водоворот жизни.
«Беда научит» — эта поговорка в Буэнос-Айресе звучит несколько иначе: «Беда не выбирает дверей».
За последние годы жизненный уровень жителей столицы Аргентины заметно упал. Темпы роста инфляции едва ли не самые высокие в мире — единственный рекорд, которым портеньо предпочел бы не гордиться. Сотни закрытых предприятий, полторы тысячи километров бездействующих железных дорог, фантастические цены на продукты первой необходимости- все это наложило свой отпечаток на облик города и на настроение его жителей. Шутливая атмосфера — типичная некогда для столичной улицы — рассеялась вместе с дымом «фогатас» — костров, на которых портеньос жарили знаменитые «спаррильядас» — куски мяса разных сортов на решетке.
... Напротив здания вокзала Ретиро находится небольшой квадрат не слишком ухоженной зелени. Лавки когда-то были зелеными, но краску смыли дожди, а дерево отполировали спины людей, которым некуда и незачем спешить. Это и есть Французская площадь. Почти в самом ее центре расположена Английская башня — сооружение из красного кирпича никому не понятной архитектуры. С высоты башни просматривается панорама порта; города не видно — его заслоняют небоскребы.
Башня стоит на небольшой возвышенности и своей треугольной, слегка округлой формой напоминает носовую часть корабля. Об это здание разбивается толпа приехавших на поиски счастья в столицу людей. Они приехали из провинции — из Сальты, Тукумана или Сантьяго дель Эстеро. Толпа, как морская волна, обтекает дом-корабль и расплывается в обе стороны города, в котором — увы! — вряд ли найдется для них место...
Меркадо де абасто
Первое впечатление непосвященного: в этом хаосе никому и никогда не разобраться! Но это не так. Старейший рынок города живет четко налаженной жизнью. Она начинается до рассвета урчанием моторов, цокотом копыт, выкриками цен, перебранкой грузчиков...
Тротуары Корриентес и прилегающих к ней улиц завалены горами овощей, тушами волов, баранов и свиней, кое-как завернутых в мешковину, — санитарный инспектор тоже человек, ему тоже жить надо! Непрерывно подъезжают машины с рыбой, с птицей, с фруктами... Идет торговля оптом.
— ... А! Паскуаль... Опять ты привез свою дохлятину? И сколько ты хочешь за этих петухов? Ведь это же петухи?
— Это петухи?!.
— Ты меня будешь уверять, что привез индюков, а, Паскуаль?
— ... Одно тухлое яйцо- и я высыпаю машину на дорогу!
— Чертов мошенник! В прошлый раз я выбросил сотню...
— ... Холодно, сеньор. Руки замерзли, согреться бы...
— Грузите побыстрее, вот и согреетесь.
— По маленькой бы, дон Исидоро...
— Работа согреет, мучачос!
Ревут моторы, фыркают лошади. С противоположной стороны улицы доносятся выкрики официантов. Часть продуктов перегружается на другие машины и повозки, часть всасывает в себя ненасытная утроба рынка.
Среди тюков и корзин рыщут неясные фигуры, подбирая то, что упало или плохо лежит. Нищих ругают больше для проформы — с незапамятных времен они кормятся возле рынка.
К семи часам тротуары пустеют, шум и гам перемещаются внутрь рынка. Начинается розничная торговля.
Еще не так давно портеньо, а вернее, портенья — его жена, поскольку покупки — дело женское, не особенно торговались. Мясо покупали килограммами, и притом лучшего сорта. Чтобы понять, насколько изменилась жизнь в Буэнос-Айресе, достаточно прислушаться к диалогам у прилавков.
— Добрый день, донья Клеменсия. Как дела?
— Вы еще спрашиваете? Вот думаю, что такое приготовить. Ведь завтра воскресенье: чего доброго, дочь с семьей пожалует на обед. А их четыре рта!
— Вот хороший кусочек, донья Клеменсия. Чем не вырезка?
— С каких это пор окорок стал вырезкой?
— Вы же сами сказали...
— Ладно уж! Авось не разберутся... — и, тяжело вздохнув, донья Клеменсия достает кошелек.
Старый человек подходит к прилавку нерешительно, с виноватым видом.
— Ну, дон Матео, где это вы пропадали?
— Да вот, как вам сказать... Пенсию задержали. Неудобно, и...
— Не знаю, как и быть, дон Матео. У вас и так уже много взято...
— Я знаю. Но на одних макаронах... сами понимаете... От меня даже кошка ушла. Обещают на той неделе. С вашим покойным отцом, бывало...
— Триста граммов, дон Матео. Больше не могу.
— И сколько это будет?
— Сто тысяч.
— Господи! А еще квартира...
... Меркадо де Абасто не только чрево, но и пульс города...
Так и не стал портеньо...
Николай Матейко — выходец из Западной Украины. В Аргентине он уже пятьдесят лет. Старый поселенец, познавший великий кризис тридцатых годов, зеленый ад Чако и Миссионеса, езду на крышах товарных вагонов. С легкой руки тогдашнего министра внутренних дел Кротто, разрешившего такие поездки, по сей день в Аргентине называют «кротос» всех бездомных бродяг.