подданным»[68].
Стоит отметить, что характеристика Прокопия чересчур мрачна, хотя Юстиниан, добиваясь нужного решения, действительно не слишком церемонился ни с церковными иерархами, ни даже с Римским Папой.
Итак, Юстиниан захотел сделать Церковь частью империи и наложить на священников обязанности по отношению к государству, а на государство – по отношению к Церкви. Об этом свидетельствует VI новелла, написанная в 535 году и открывшая новую эпоху в истории христианства. По сути, этим текстом Юстиниан начинает выстраивать модель средневековых социальных отношений, которая позднее воплотится в идею о трех главных сословиях: воинах, которые защищают, монахах и духовенстве, которые молятся, и крестьянах и ремесленниках, которые добывают ресурсы и пропитание для первых двух. Юстиниан также доводит до логического завершения представление Константина Великого об императоре как о «внешнем епископе Церкви».
С этого момента место христианской Церкви в Византии определено раз и навсегда: она должна молиться о жителях империи, ее правителях, воспитывать в гражданах добрые нравы, пресекать расколы и восстания. За это император будет защищать Церковь силой оружия и закона, поставив ее в привилегированное положение. Юстиниан говорит о «добром согласии» между Церковью и государством. К этому идеалу симфонии и будет стремиться Церковь в Византии и на Руси, хотя на практике он так никогда и не будет осуществлен.
Вся дальнейшая законодательная деятельность Юстиниана в области религии будет направлена на повышение «эффективности» Церкви как одного из общественных институтов и части государства. Для начала император обязывает язычников и нехристиан креститься, в противном случае они лишаются целого ряда государственных благ, доступных для христиан[69]. Император понимал, что многие люди, притворившись христианами, будут тайно совершать языческие обряды, а потому предусмотрел для таких лжецов другие наказания. Юстиниан также запретил язычникам проповедовать свои взгляды. Все эти меры привели к тому, что в годы правления императора язычество прекратило свое существование как сколько-нибудь значимая сила.
Церковь также испытала на себе силу юстиниановых законов. Так, VI новелла ввела множество ограничений для кандидатов в епископы, священники и диаконы. Например, кандидат в епископы не мог быть женат, иметь детей или внуков; должен был быть монахом не менее полугода и хорошо разбираться в церковной догматике. Тот, кто нарушал эти запреты, также как и рукополагавшие недостойного кандидата епископы, лишался сана.
До сих пор ни один император так сильно не вмешивался во внутренние дела Церкви. Юстиниан подробно разбирает разные случаи недостойного поведения епископата, вырабатывает систему наказаний (лишение сана или отлучение от Церкви); запрещает архиереям отъезд из своей епархии больше чем на год (за исключением случаев, оговоренных императорскими приказами); епископам разрешается приезжать в Константинополь, только имея при себе письмо от митрополита той области, к которой они относятся, а встречаться с императором они могут лишь в присутствии Патриарха Константинопольского.
Столь же подробно прописаны и требования к кандидатам в священники. Иереем не может быть человек, женатый вторым браком или женившийся на женщине, у которой уже были мужья или отношения с другими мужчинами. Никто из принявших священный сан не мог сложить его с себя. В противном случае его ждало наказание.
Благодаря VI и другим новеллам Церковь при Юстиниане превратилась в стройную мощную организацию, чьи финансовые запросы могли решаться за счет государственной казны.
Император Юстиниан Великий всей своей деятельностью защищал Православие, и Церковь благодарна ему за это. В знаменитом вступлении к своей VI новелле император говорит о том, что долг светских властей – забота о Церкви:
«Величайшие дары Божии человеку, дарованные Вышним человеколюбием: Священство и Царство. Одно служит вещам Божественным, другое управляет и заботится о вещах человеческих. И то, и другое происходит от одного и того же начала и благоукрашает человеческую жизнь. Так что ни о чем так не пекутся цари, как о чести священников, а сии – о самих царях Бога молят».
Император Юстиниан.
Мозаика. Равенна. Базилика Сан-Витале. VI в.
И дальше: «Если Священство будет во всем безупречно и причастно дерзновением к Богу, а Царство будет правильно и подобающим образом упорядочивать врученное ему общество, то будет благое некое согласие, дарующее человеческому роду всевозможную пользу. Посему мы величайшую имеем заботу и об истинных Божиих догматах, и о чести священников. Если они будут блюсти ее, то, мы уверены, чрез нее великие дары получим от Бога, и тем, что есть, будем владеть надежно, и приобретем то, что еще не достигнуто. Все будет благополучным и подобающим, если только начало дела будет должное и Богу любезное». По словам протоиерея Валентина Асмуса[70], «симфония» Церкви и государства, как ее мыслит Юстиниан, – это вовсе не согласное взаимодействие двух независимых друг от друга субъектов. Напротив, Юстиниан полагал, что Церковь включает в себя (по крайней мере, потенциально) «все человечество», все общество, поэтому нельзя мыслить империю (также потенциально вселенную) отдельно от Церкви или Церковь отдельно от империи. Такое представление позволяло византийскому императору очень широко трактовать свои полномочия по отношению к Церкви:
«…Царству (т.е. императору. – А.З.) принадлежит попечение о чести священников, более того, Царство заботится об истинных Божиих догматах, в то время как священству (т.е. Церкви и ее клирикам. – А.З.) надлежит молиться за весь мир и за самих царей».
На практике эта модель часто давала сбои, но в теории и в первоначальной формулировке она была близка к идеалу, насколько его можно представить на земле.
Юстиниан Великий чувствовал свою личную ответственность за христианскую Церковь. Он воплощал свою мечту о симфонии Церкви и государства в реальность всеми силами своей цельной и сильной натуры. К тому же жители России должны благодарить этого императора хотя бы за то, что он построил Софию Константинопольскую – храм, поразивший послов будущего равноапостольного Владимира и таким образом в определенной мере повлиявший на решение князя принять христианство и крестить Русь.
Юстиниан Великий был первым политиком, захотевшим построить христианскую империю, организовать ее наподобие слаженного оркестра, исполняющего «симфонию» человеческого спасения, в котором у каждого было бы свое место.
Так, стремясь защитить любого гражданина империи, василевс принял законы, защищавшие девушек от злодеев, склоняющих их к занятиям проституцией[71]. Нетерпимый к этому греху, он вместе со своей супругой заботился о попавших в такую беду: императрица Феодора из своих средств выкупала несчастных девушек у торговцев, давала им денег на дорогу и возвращала родителям. Для тех из них, кто раскаялся в своем прошлом, император и императрица построили женский монастырь на берегу Черного моря, назвав его