– Сынок, заработать хочешь? – все так же не вынимая трубку, поинтересовался старичок.
– Что нужно делать?
– Шаланда подошла. Уголек нужно погрузить в яму. Народ пока не собрался, ты все одно сидишь без дела.
– Сколько?
– Пятьдесят копеек, – пожав плечами, обозначил цену тот.
– Отчего же не подработать? Вещички куда пристроить найдется? А то у вас тут полно охотников до чужого добра.
– Найдется. Пошли уж.
Как выяснилось, пока Борис рисовал, к пароходу подошла шаланда с углем. Ничего особенного, деревянная посудина с мачтой и сложенными парусами. Есть и дымовая труба. Правда небольшая, и машина наверняка слабенькая, только и того, чтобы маневрировать в акватории. А так передвигается только силой ветра. Хозяин этого угольщика-недомерка предпочитает зарабатывать на продаже угля, а не пережигать его.
Пройдя по деревянному настилу пирса, Борис наконец оказался на палубе «Стрижа». Перед гребными колесами имеется поперечный проход. Между ними – надстройка. Слева – лавки для размещения пассажиров. Надстройка небольшая, а потому если все набьются вовнутрь, будет чересчур тесно, и иллюминаторы не смогут обеспечить должную вентиляцию. Поэтому люди предпочитали располагаться как на корме, куда можно было пройти через надстройку, так и на носу.
Справа от прохода – надстройка поменьше, в ней находятся гальюн, душевая, переход на нос и площадка сразу с тремя трапами. Два ведут вниз – к машине с кочегаркой и каютам. Один – вверх, на капитанский мостик с ходовой рубкой. Пассажирам туда, ясное дело, ходу нет. Вообще теснота на этом «Титанике» невероятная. Полусотне человек тут вольготно никак не расположиться.
Переодевался Борис в надстройке для пассажиров. Разложил форму на одной из лавок и деловито достал рабочую одежду с новыми сапогами. При виде такой обстоятельности шкипер только одобрительно хмыкнул и кивнул в сторону шаланды: приступай, мол.
Погрузка угля – дело немудреное, разве только тяжелое. Правда, не настолько, как кидать уголек в топку большого корабля. Все же ветерком обдувает, он же относит в сторону черную пыль, оседающую на морскую гладь эдакой пленкой.
Работали вдвоем с палубным матросом. На бункеровку традиционно привлекается вся команда. Здесь она состоит всего-то из четырех человек. Механик и шкипер не в счет, вот и трудятся двое, хотя и не понятно, куда подевался штатный кочегар.
Уголь бросали прямо с шаланды в люк на палубе «Стрижа». Пароход небольшой, а потому и расход топлива куда как скромный. А как следствие, и угольные ямы не такие объемные, как на том же «Морже». Всего-то девять тонн или порядка шести кубов.
Яму с левого борта заполнили быстро. А вот с правой пришлось повозиться – и уровень угля в шаланде понизился, и надо было тачкой перевозить его через палубу, ссыпая в люк со стороны причала. Словом, побегал Борис от души.
Матрос наотрез отказался от этой работы, потому как это обязанность кочегара, вместо которого и трудится Рудаков. Он было обратился к шкиперу, но тот, по-прежнему не вынимая изо рта трубку, заявил, что Тимоха прав и Борису следует не отлынивать, а побыстрее поворачиваться. Ну что же, вполне справедливо. Закатал рукава и побежал по сходням. Еще и лопатой приходилось работать.
Зато когда закончили, с чистой совестью оставил грязную палубу на долю Тимохи. Тот даже и не подумал возражать по данному поводу. Вооружился шваброй и приступил к уборке. Справедливости ради, убирался он так себе. За такую халтуру Севастьян Григорьевич, боцман с «Моржа», уши оборвал бы. А уж по сусалам прошелся бы однозначно.
Покончив с работой, Борис направился в баню, а вернее, в душевую. Она располагалась в надстройке по соседству с гальюном. Вода забортная, но подается из бака, где прогревается солнышком. На таких пароходах в теплую пору на стоянке топки котлов гасятся, чтобы не было перерасхода угля.
– Ты кем служил, сынок? – наблюдая за тем, как Борис одевается в чистое, поинтересовался шкипер.
– Так кочегаром и был, батя.
– И документы есть?
– А то как же!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– За воротник закладываешь?
– Никак, сватаешь на «Стрижа»?
– Митьку гнать в шею давно пора. Запойный он. То месяц как стекло, а то споткнется о пробку и поминай как звали. Вчера пошел семью навестить да запропал. Видать, опять гуляет.
– И сколько положишь?
– Рубль с рейса. В месяц получается пробежаться не меньше двух десятков раз. Плюсом полный кошт и отдельная каюта.
– Наставником быть согласишься?
– Ты на меня глянь. Какой из меня наставник?
– Ну, «Стрижа-то» ты водишь.
Потребность в квалифицированных специалистах росла день ото дня. Училища с их подготовкой попросту не справлялись, поэтому по всему миру было широко распространено наставничество. Вплоть до того, что одним из пунктов контракта было непременное условие выставить себе замену. Конечно, никто на контракт не смотрел, когда нужно было выгнать взашей какое-то чудо-юдо. Но если специалист стоящий, только так и никак иначе. И те старались не за страх, а за совесть, потому как получить вместо хорошей рекомендации волчий билет – это поставить крест на карьере или возможности оказаться на хорошем месте.
В тот момент, когда наставник решал, что пришло время, обучаемый сдавал квалификационные экзамены в профильном учебном заведении, будь то училище или институт. Не когда заблагорассудится, а пристежным к ученикам. Отношение к обучающимся у наставников было предвзятым, ибо вместо целого пула учителей обучением занимался один, максимум два практика. Поэтому сдача испытаний с первого раза являлась событием крайне редким. Обычно получалось это сделать эдак попытки с третьей.
– «Стрижа» вожу. Ты вообще представляешь, сколько тебе всего нужно преподать, чтобы ты смог встать на мостик? – хмыкнул шкипер.
– Представление имею. Но ведь специальностей много, а еще есть курс обучения по общим предметам. Составить-то его ты всяко сможешь. Чему-то же тебя учили? А для начала я бы на машиниста выучился.
Это да. Любой окончивший реальное училище или выученный наставником на соответствующую ступень непременно имел специальность учителя. В какой мере – это уже вопрос другой.
– Хм. С общим курсом ладно, что смогу вспомнить… Н-да. Аж самому интересно стало. А машина – это как Терентий решит.
– Кому тут Терентий ногу отдавил? – послышался зычный голос.
В ходовую рубку вошел еще один седовласый мужичок. Как и вся команда – среднего роста, только сложения плотного. Ну и вообще аккуратный. Вроде и у машины крутится, а чистый, пригожий и располагающий к себе.
– Да вот, кочегара к нам сватаю, а он с претензией. Уголек в топку без книжки кидать не желает.
– Достал-таки Митька? – констатировал механик.
– Достал.
– А семью его не жалко?
– Я ему не нянька, – отмахнулся шкипер.
– Понятно. Ну что, сынок, показывай Суть, – обернулся Терентий к Рудакову.
– К чему это? – хмыкнув, покачал головой парень. – Меня сюда вроде как не помощником шкипера берут, а кочегаром.
– И как же нам понять, способен ты учебу принять или нет? – слегка разведя руками, произнес машинист.
– Первая ступень есть, Разумность на уровне. Так что не сомневайтесь, старики, учите. А чтобы не было сомнений, вот мой паспорт и рекомендация.
– Хм. Стало быть, год отходил на «Морже», – с сомнением произнес шкипер.
– Есть такое дело, – подтвердил парень.
– А не больно ли для того молод?
– Тебе кочегар нужен? Если да, условия я тебе сказал. Если нет, тогда я пошел на берег, ждать отхода.
– Экий ты резвый. Ладно, пока беру, а там поглядим. Тимоха, поди в Митькину конуру, собери его пожитки и снеси к нему домой. Да поторопись. Народ прибывает, скоро отходить будем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– А как же приборка?
– Потом закончишь, – отмахнулся шкипер. – Ну что же, обустраивайся, а я пока договор подготовлю. Звать меня Рыченков Дорофей Тарасович. Машиниста нашего – Носов Терентий Андреевич. Тимоху ты уже знаешь. Держи свои полтора целковых. Все, иди, Тимоха тебе все покажет.